Выяснилось еще, что очень многие, оказывается, укрывали своих кошек и
собак, и как только стало ясно, что Рихтер и его коллеги хотят, чтобы их
живность бегала по улицам, у крыс вновь появился старый враг. Некоторые
предприимчивые торговцы даже ездили в соседние города и привозили оттуда
котят и щенят, которых продавали с солидной прибылью и с видом
благодетелей общества.
Я придерживался обещаний, данных Дженкинсу, и ни разу не вышел за
пределы дворцовых земель. Слуги исправно служили мне, но не желали
разделить со мной компанию. Та девушка, с которой я когда-то целовался,
вышла замуж и оставила службу, а остальные были все больше пожилые и
неразговорчивые. Они, конечно, в рамках приличия отвечали мне, если я
заговаривал с ними, но не скрывали желания заняться своими делами,
подальше от меня. Может быть, друг с другом они были более общительными,
но в моем присутствии все как один были молчальниками.
Так проходили мои дни - завтрак, прогулка, книги, размышления, обед -
и все начиналось сначала, в полном одиночестве. Дженкинс был моей
единственной связью с внешним миром. Однажды я взмолился взять меня с
собой в город.
- Скоро, - пообещал он. - Видишь ли, на улицах все еще умирают крысы.
Тебе лучше не видеть этого.
- Но я думал, что вы перестали раскладывать приманки.
- Мы тоже так думали. Но кажется, кое-кто взял закон в свои руки. В
последнее время таких случаев было довольно много. И кто бы не был за это
в ответе, твой урок он выучил хорошо - никаких следов ни виновника, ни
яда. Конечно, мы покончим с этим, но это будет нелегко. Поверь мне, Роберт
- я заберу тебя отсюда, когда это будет безопасно и для тебя и для города.
А пока - наберись терпения.
Он не приходил несколько дней, и напряжение стало нестерпимым. Я
послал одного из слуг в город, чтобы узнать, что происходит. Он вернулся с
новостью - умирают теперь не только крысы, но и люди, и кругом царит страх
и подозрения.
- А есть и такие, сэр, - добавил он, глядя на меня без малейшего
страха или враждебности, - которые говорят, что это дело рук Кучера.
- Но как это могу быть я? - взорвался я. - Я же не выхожу из дворца?
- Кое-кто говорит о колдовстве, - пожал он плечами. - Вам ведь не
нужно выходить из дворца, чтобы колдовать. Извините, сэр, но ведь так
говорят. Я просто говорю вам, что там говорят.
- Ты видел мистера Дженкинса?
- Нет, сэр. Его не было дома.
- А с кем же ты говорил?
- Люди, сэр. Простые люди. Можно мне идти работать, сэр?
Неужели все начинается заново? Неужели очередной Девлин снова
приведет толпу ко дворцу и втащит меня на костер из хвороста? Естественно,
это не Дженкинс. Хотя, собственно, почему не Дженкинс? Разве Дженкинс - не
такой же представитель этого чудовищного вида, как и Девлин? Можно ли
верить хоть одному из них? Кто-то убивает крыс и людей. Если Дженкинс и
Рихтер найдут, кого в этом винить, то подданные последуют правителям. А
если не найдут? Тогда на сцену может выйти новый властелин. А кто может
стать лучшей жертвой, чем крыса-кучер, знаменитый убийца животных и людей?
Но если они убьют меня, то отравления все равно будут продолжаться.
Они должны понимать это. Нет, они не понимают этого. Они будут уверены в
том, что я виновен, и будут уверены в этом, даже когда им докажут, что они
ошибались. И Дженкинс - от которого я целиком завишу - поверил в это, как
и все остальные. Почему же еще он не приходит ко мне?
С этой минуты я перестал есть еду, которую мне приносили. Я готовил
сам, я перестал выходить на улицу без меча на поясе. Я стал запирать свою
дверь, и спал теперь чутко, прислушиваясь к каждому шороху в темноте. Три
дня и три ночи я ждал ложного правосудия. Но никто не приходил за мной.
Чего они ждут? Если найден настоящий убийца, почему Дженкинс не приходит?
И еще один вопрос мучил меня, хотя он и не имел отношения к моей жизни:
Кому понадобилось отравлять и людей и крыс? Кто и почему таил такую
ненависть к обоим этим видам?
Через несколько дней я получил нежданный ответ на эти вопросы. В мою
дверь постучали. Я взял в руки меч и спросил, кто там.
- Дженкинс! - был ответ. - Со мной доктор Рихтер.
- Больше никого?
- Никого! Впусти нас, Роберт!
Все еще сжимая меч в руке, я отпер дверь. С первого взгляда мне стало
ясно, что их бояться мне нечего - на их лицах лежали глубокие тревожные
морщины. Эти двое пришли сюда не ради ненависти, их привела нужда.
- Что случилось? - спросил я.
- Мы можем сесть? - вопросом на вопрос ответил доктор Рихтер.
Теперь он выглядел еще старее, чем когда я видел его впервые. Седые
волосы были встрепаны и непричесаны, а рука, сжимавшая палку, слегка
дрожала. Когда он садился, казалось, что он не может управлять собственным
телом - он скорее падал, чем садился.
Дженкинс тоже выглядел больным. Под глазами у него появились темные
круги, и я удивился, заметив, что и его тоже бьет мелкая дрожь. Он принес
явно недобрую весть - и вот теперь думал, как же сообщить мне ее.
- Что-то не так, - нахмурился я. - Вы пришли сказать мне об этом, так
говорите же.
- Роберт, - начал Дженкинс. - Когда я встречался с тобой несколько
дней назад, я говорил, что кто-то тайком отравляет крыс.
- И с тех пор я слышал еще кое-что, - кивнул я. - Я слышал, что
кто-то отравляет еще и людей.
- Да. Люди и крысы умирают десятками. Доктор Рихтер и я работали день
и ночь, Роберт, чтобы найти причину этих смертей и мы нашли ее. Это не яд
и не убийца.
- А что же?
- Роберт, они умирают от чумы.
Это слово словно костлявой рукой сжало мне сердце. Чума. Я читал в
книгах, как целые города вымирали от нее. От чумы не было лекарства.
Переносчики? Мои крысы. Жертвы? И крысы, и люди, все равно. Теперь все они
погибнут в последней страшной судороге смерти и разрушения, с которой не
смог бы совладать ни я, ни Рихтер, ни любой правитель в мире.
- А вы не можете ошибаться?
- Нет, - покачал головой доктор Рихтер. - Теперь никаких сомнений не
осталось.
- Значит, мы все таки обречены, - хмыкнул я. - И крысы, и люди, все
мы умрем вместе.
- Не все, - снова покачал головой Рихтер. - Еще можно спасти
множество человеческих жизней.
- Каким образом?
Они посмотрели друг на друга. Доктор Рихтер кивнул, и теперь
заговорил Дженкинс.
- Ты можешь спасти их, Роберт. Болезнь переносят блохи, которые
водятся у крыс. Если мы уничтожим крыс, мы уничтожим блох. Мы пришли
просить тебя, чтобы ты помог нам.
- Вы хотите, чтобы я убивал крыс?
- Либо умрут и крысы и люди, либо умрут крысы. Крыс нам все равно не
спасти. Но мы еще можем спасти людей.
- Даже если я соглашусь, вы все равно не сможете убить всех моих
крыс. Для этого потребуется вот такой вот дворец, доверху наполненный
ядом.
- Нам не нужен яд, - ответил Дженкинс. - Мы хотим, чтобы ты проехал
через город на своей карете, играя на своей флейте, и увел их за собой. А
потом увел бы их в реку и утопил.
30
Я знал, чего они хотят от меня. Я читал об этом в книжках. Но сейчас
я просто хотел закрыть глаза. Закрыть. И даже с закрытыми глазами - не
знать.
- Вы просите меня совершить массовое убийство! - простонал я.
- Ты уже сделал это, - тихо сказал доктор Рихтер. - Ты привел их
сюда.
Дженкинс положил руку мне на плечо.
- Роберт, - начал он, - если бы принц и Амадея были бы сейчас живы, и
если бы они просили тебя о том же, ты бы отказал им?
Я не мог ответить ему. Я попросил их оставить меня на несколько
минут. Они вышли, не проронив ни слова.
Я упал на колени. Мой меч лежал рядом, и в эту секунду я хотел было
схватить его и положить конец моим несчастьям. Но я знал, что это не будет
концом. Моим несчастьем была чума, а она собирала бы свой урожай
независимо от моей смерти.
- Помоги же мне! - всхлипнул я и со всей силой духа пожелал снова
увидеть Леди Света. Она одна была властна положить конец этой агонии. Она
коснется города и он очистится. Она коснется меня - и даст мне
долгожданный покой.
Но она не пришла. Это должно быть мое решение. Опять один, опять
отягощенный ответственностью. Этой проклятой ответственностью, на которую
я не согласился бы до конца моей жизни. Но Дженкинс был прав. Дженкинс
всегда оказывался прав. Если бы Амадея попросила меня об этом, я был бы
уверен, что другого выхода нет. Правду говоря, а разве у меня был другой
выход? Остаться и смотреть, как Дженкинс, доктор Рихтер, и остальные, а
потом и я сам - почернеем, распухнем и умрем? А крысы умрут так или иначе.
С флейтой в руке я вышел из дверей и шагнул навстречу Дженкинсу и
Рихтеру. Мы вышли из дворца, дошли до реки и сели в поджидавшую нас лодку.
- Мне кажется, в этой жизни никогда не будет покоя, - пожаловался я.
- Каждая дорога ведет к новому кошмару.
- Кошмар кончается, когда мы просыпаемся, - ответил мне доктор
Рихтер.
- Так мы спим? - посмотрел на него Дженкинс. Рихтер промолчал.
По пути мы договорились, что я уведу приплясывающих крыс в реку
только вечером. Тем временем людей предупредят, и вечером они будут сидеть
по домам. Хотя они и так обычно сидели по домам. Я поеду на моей карете,
которую специально для меня держали в собственной конюшне доктора Рихтера,
а когда бойня окончится, я вернусь туда же. Там останется и Дженкинс.
На том берегу нас ожидала карета доктора Рихтера. Когда мы ехали
через город, я повсюду замечал знаки чумы. На дороге валялись мертвые
крысы, во многих домах окна были завешены траурным крепом. Но по-прежнему
по улицам ходили люди, по-прежнему торговали в своих лавках купцы,
по-прежнему заходили в лавки покупатели. Кучка детей, распевая песенки,
играла в переулке.
- И они не боятся? - спросил я Дженкинса.
- Только когда прекращают игру, - улыбнулся он в ответ.
Мы въехали на рыночную площадь и остановились у большого здания с
часами. В первый раз я пришел сюда с Девлином, в тот день предательства.
Доктор Рихтер повел нас внутрь, но в этот раз не в тот большой зал, а в
комнату на первом этаже. Там сидело несколько человек с серьезными лицами.
Один или два показались мне знакомыми - может быть, из окружения Девлина,
может быть, друзья доктора Рихтера.
- Джентльмены, - начал Рихтер, - должен ли я представлять вам кучера
Роберта? Мы объяснили ему положение дел и он согласился на наш план.
Неожиданно и непроизвольно все они захлопали мне. Кто-то толпился
вокруг со словами благодарности.
- Подождите, я еще ничего не сделал. И то, что я собираюсь сделать -
не причина для благодарности или для празднеств. И независимо от
результата - завтра мы все будем еще плакать.
Торопливо был составлен план извещения людей о том, что предстояло
сделать. Затем они стали обсуждать вопросы, касавшиеся погребения мертвых
и лечения больных. Дженкинс и я сидели рядом с доктором Рихтером, но не
принимали участия в разговоре. Я был удивлен и впечатлен порядком,
царившим на заседании, и тем, как его вел доктор Рихтер: справедливо, но
твердо. Дженкинс снова оказался прав - как всегда - в выборе вожака.
- Ну что ж, если это все, - объявил наконец доктор Рихтер, - тогда я
закрываю наше заседание.
- Подождите, - поднялся я. Все присутствующие немедленно посмотрели в
мою сторону.
- Я сделаю то, что и обещал, но с одним условием.
- Все, что угодно, - ответил доктор Рихтер. - Мы и так у вас в
неоплатном долгу.
- Все равно, получится у меня или нет - я хочу, чтобы вы поставили
