хотела, опасаясь, что ее может сорвать со скалы. Шутька, у
которой все волосы с мордочки сдуло назад, отчего она стала
похожа на Белую Королеву из "Алисы", деловито покидала задними
лапами воздух, давая понять, что закончила.
Лифт спустил их на следующий этаж, такой же пустой, как и
верхний. На этом этаже размещалась комната отдыха, имевшая те
же размеры, что и мастерская над ней. Тут были два бильярдных
стола, доски для дартса, замечательно отполированная и не
испорченная пивными пятнами доска для шафлборда и кегельбан -
английской разновидности, в которой деревянные шары не
накатывают, а бросают. Вкруг стен стояли кожаные диванчики с
пуговицами, прикрепляющими обивку, такие же как в старинных
железнодорожных вагонах. На самих же стенах висела всякая,
довольно трогательная, всячина из тех, что собирают обычно
матросы или люди, которым приходится жить в казармах:
вырезанные из журналов фотографии Дианы Дорс; дотошно
реалистические картинки Рокуэлла и Хьюгса с обложек "Сэтеди
Ивнинг Пост"; виды знаменитых сооружений, скажем, Эйфелевой
башни; утешительные мысли Пейшенс Стронг, вырезанные из "Дейли
Миррор", к примеру:
Хотя печаль утраты живет в душе больной,
Воспоминаний сладость всегда, всегда с тобой.
и фотографии лошадей, милующихся с котятами, или собак, кормящихся
из одной миски с канарейками. Все это висело вперемешку с
печатными напоминаниями о пожарной сигнализации и местонахождении
спасательных жилетов. Была здесь и доска объявлений, извещавшая о
небольшом концерте (курить разрешается), имевшем состояться в
прошлую пятницу, а также обычные в бильярдных доски для подсчета
очков и пара испачканных мелом аспидных досок с написанными на них
цифрами. Внизу одной из них виднелся схематический рисунок,
изображающий щетку.
Следующий книзу, более поместительный этаж был разделен на
небольшие комнатки с койками в несколько ярусов и моечную с
составленными в углу тазами и с душем, из леек которого текла
морская вода. Коек хватало, чтобы разместить по меньшей мере
пятьдесят человек, но пользовались, судя по всему, только
шестью. На пустых лежали аккуратно свернутые одеяла с
перевернутым вверх ногами стулом на каждом, и стены близ этих
коек никакими картинками украшены не были.
В обитаемых комнатах рядом с койками стояли столы с разного
рода рукодельем на них - корабль, помещенный в бутылку,
недоплетенная верша для ловли омаров, целое собрание веревочных
сетчатых кошелок, выпиленная лобзиком подставка для курительных
трубок, наволочка для подушки с вышитыми на ней очень красивыми
колибри, дюжина сигарных коробок, оклеенных причудливыми
узорами из птичьих перьев.
- А люди-то где? - спросила Джуди.
Еще ниже расходились в четыре стороны света уже привычные
кафельные проходы. Чем ниже опускался лифт, тем становилось
просторнее, поскольку скала кверху сужалась. Некоторые из
помещений могли располагаться и ниже уровня моря.
В коридоры выходили двери с табличками. За их собственной
дверью ("Больница"), следовали - "Старший техник", "Стюард",
"Фотолаборатория", "М/А Фринтон", "Операционная",
"Бухгалтерия". Другой коридор занимали "Склад", "Кухня",
"Столовая", а еще один - разного рода рабочие кабинеты.
Четвертый вел к двери из черного дерева. За глухим тупиком его
находились личные покои Хозяина.
На самом нижнем и самом обширном этаже, нашлись, наконец-то,
и люди. Здесь в одну сторону от лифта уходили два тоннеля, -
первый вел к черной двери, а второй к тому самому "окну", через
которое дети сюда попали, - по другую же его сторону размещался
отдающий трюмом лайнера огромный машинный зал, по которому
расхаживали, исполняя свою работу, мужчины в хлопчатобумажных
рабочих брюках. Для того, чтобы толково описать все чудеса
этого зала и множество теснившихся в нем машин, понадобился бы
квалифицированный инженер, ибо тут имелись: электрический
генератор, отопительная система, кондиционеры, осветительный
щит и много чего другого.
Однако обстановка в зале была самая домашняя. Насколько дети
могли судить, ничего тут особенного не производили, кроме того,
что необходимо для удовлетворения жизненных нужд.
Работавшие здесь мужчины встретили близнецов радушно да и
Шутьку каждый из них норовил приласкать. Они с явственной
гордостью показывали брату с сестрой свои датчики и манометры,
- присматривая, чтобы собака держалась подальше от движущихся
частей механизмов, - и, ничего не скрывая, ответили на все
технические вопросы, заданные Никки.
Да, говорили они, главная трудность тут с пресной водой, ее
приходится завозить по морю траулером и перекачивать в емкости,
расположенные вот здесь, под нами. Они настояли на том, чтобы
открыть несколько люков и показать свои запасы - промозглую,
лишенную света подпольную влагу. Траулер? Да, близнецы увидят
его через пару дней, когда он придет в очередной раз. Нет,
отвечали они, других людей на острове нет, вот только они - и
все. Иногда команда траулера отсыпается здесь ночь-другую, во
всяком случае, кое-кто из команды, - но вообще-то все эти койки
на баке остались еще с тех времен, когда остров выдалбливали
изнутри, а это уже эвон когда было. Рабочие потом куда-то
уехали, нет, никто не знает куда. Там все больше итальянцы
были.
Нет-нет, рассмеявшись, сказали они, водородных бомб они
здесь не производят, их дело - поддерживать технику в порядке,
вот и все.
Какую технику? Ну, как вам сказать, - ну вот всю, какая тут
есть у Хозяина.
Никки обнаружил, что при всем удовольствии, с каким они
отвечали на вопросы о своих машинах, стоило ему перевести
разговор на более общие темы, как ответы их становились
невнятными. И глаза у них приобретали сходство лошадиными,
совсем как вчера у Джуди, и чем дальше он продвигался в своих
вопросах, тем сбивчивей они отвечали, пока не умолкли совсем.
Они не пытались что-либо утаить. Они просто не знали ответов, -
не интересовались ими, - и, похоже, даже забывали вопрос, еще
не успев дослушать его. Вопросы стекали с них, как вода с
утиной спины.
Все, чего он добился от них, - это что Китаец и доктор
МакТурк, и негр (его звали Пинки), и майор авиации, имя
которого дети видели на двери, были специалистами, помогавшими
осуществлять План. Какой план? Ответом служил бессмысленный
взгляд.
Если не считать этой мертвой зоны в их разуме, онемелой, как
от инъекции новокаина, люди в джинсах были вполне нормальны,
насколько могут быть нормальными, скажем, смотрители маяка,
сходством с которыми все они обладали. Люди, работающие на
маяке, друг друга, как правило, недолюбливают, - большую часть
времени им приходится проводить вместе, в тесном помещении, вот
они и становятся молчунами и углубляются каждый в свое
излюбленное занятие, - впрочем, если не считать чуть заметной
напряженности в отношениях между техниками, проистекавшей из
чересчур досконального знания друг друга, люди они были мирные.
Появление Шутьки и близнецов их оживило, - все-таки новые
впечатления и новая пища для размышлений. Один из них даже
запасся костью для Шутьки и преподнес ее, смущаясь. Шутька из
вежливости кость приняла, но тут же засунула ее за
трансформатор.
- А кто у нас Шутьку украл? - спросила, вдруг вспомнив,
Джуди.
Этого они не знали.
Они даже огорчились, узнав о покраже.
Они и видели-то ее всего один раз, когда вытаскивали из
воды.
Трогательно было смотреть, как они норовили подольститься к
собаке и как завидовали тому, кто додумался припасти кость.
Наверное, каждому мужчине нужен кто-то, о ком он может
заботиться, пусть даже это будет всего лишь жена, и вероятно по
этой причине моряки вечно возятся то с попугаями, то с судовым
котом, то с мартышкой-моной, у которой мех отливает зеленью, и
которая до конца плавания, как правило, не доживает.
Джуди не очень интересовалась манометрами, а большая часть
вопросов, задаваемых Никки, и вовсе не отвечала ее настроению.
Они ее раздражали. Она-то знала, в чем состоит план Хозяина,
хотя и забыла что-то главное в нем и потому не могла его в
точности описать. Вопросы же казались ей проявлением
подозрительности, а то и дурных манер. Послушав их несколько
времени, она нетерпеливо воскликнула:
- Пойдем лучше кухню посмотрим.
Поднимаясь в лифте, Никки предпринял последнюю попытку.
- Ты вел себя, как грубиян, - только и сказала она.
- Но почему же они ничего об этом не знают?
- А их, наверное, загипнотизировали, - язвительно сообщила
она, - совсем как меня.
- Ну пожалуйста, Джуди.
- Ой, да заткнись ты. Заткнись, заткнись, заткнись!
И Джуди принялась приплясывать по всей кабине лифта,
распевая последнее слово голоском, который, как она знала,
выводит его из себя.
Кухня оказалась набита техникой не хуже машинного зала.
Такие морозильные камеры, холодильники, электрические сбивалки,
мойки, картофелечистки и машинки, открывавшие консервную банку,
стоит только ручку покрутить, встречались в Англии далеко не на
каждом шагу, - даже и в герцогском дворце, посещаемом публикой
за два шиллинга шесть пенсов с человека (путеводитель за
отдельную плату). Скрытая в Джуди домохозяйка была очарована.
- Ой! - восклицала она. - Смотри, картонные чашки, их же
можно просто выбрасывать!
Единственным обитателем кухни был негр, Пинки, и неожиданные
посетители привели его в такой же восторг, в каком пребывала
Джуди. Хотя люди внизу и говорили, что он - один из главных на
острове инженеров, он был к тому же и поваром. Он провел их по
кухне, наполненной восхитительным ароматом овощного супа и
лука, медленно наливающегося золотом под крышкой сковороды.
Шутька получила бифштекс, ровно за две минуты прожаренный
изнутри с помощью излучения, и с жадностью глотала его, пока
огромный негр улыбался во все лицо и прищелкивал пальцами.
Никки, увидев, что сестра углубилась в изучение хлебной
печи, решил попытать счастья и принялся задавать свои вопросы
негру.
Однако, тот лишь улыбался, кивал, мерцал глазами, цветом
напоминавшими патоку, и ни слова не отвечал.
В конце концов, негр разинул рот на манер то ли крупной
трески, то ли пианино, демонстрирующего свою клавиатуру, и
подержал его открытым, чтобы мальчик как следует все разглядел.
Языка во рту не было.
Глава седьмая. Вся полнота сведений
Через три дня объявился траулер. Это было обычное
рыболовецкое судно, тралившее подводное плато, на котором стоял
Роколл, и действительно ловившее рыбу. Когда оно после путины
возвращалось в Северную Ирландию, трюмы его наполняла самая
настоящая добыча. Никто ни о чем не подозревал и никто не
спрашивал, куда подевался груз, который судно, уходя, забирало
с собой. И команда судна ровным счетом ничего об этом не
думала, уподобляясь техникам с острова. Члены команды считали
себя рыбаками. А стоило при них упомянуть о чем-то ином, как
глаза их приобретали все то же лошадиное выражение. Они и не
ведали о своей причастности к какойлибо тайне.
У Никки, когда он понял это, отлегло от сердца. Он целую
ночь провел в размышлениях об участи итальянцев, выдолбивших
остров изнутри (Джуди их судьбу обсуждать отказалась).
Ему доводилось слышать о том, как люди, прятавшие всякие
ценности в потайных комнатах, устраиваемых с помощью каменщиков
и плотников, после предавали своих помощников смерти из
опасения, что они проболтаются. Он знал, что этот обычай был в
ходу у восточных властелинов, у нечестивых средневековых
