Теренс Хэнбери Уайт.
Хозяин
Роман с приключениями
Перевод с английского Сергея Ильина
Счастливой памяти Т.
ГОНЗАЛО: Устроил бы я в этом государстве
Иначе все, чем принято у нас...
....................................................
Никто над ним
Не властвовал бы...
СЕБАСТЬЯН: Вот тебе и раз,
Ведь начал он с того, что он -
властитель!
АНТОНИО: В конце он позабыл уже начало.
"Буря"
Глава первая. Желтые руки
Стоял обжигающий июльский день, и казалось, будто море
вскипает, как лимонад в нагретых бутылках.
Близнецы в одних брюках с лямками ничком лежали на горячем
камне. Никки, жмурясь, разглядывал звездочки или сверкающие
булавочные острия, рассыпанные солнцем по камню в трех дюймах
от его носа. Если он не напрягал глаз и не старался держать
пятнышки света в фокусе, они начинали медленно сплывать влево.
Джуди играла обломком яичной скорлупки, наслаждаясь его тонкой,
округлой и хрупкой гладкостью.
Небо, не мигая, смотрело на них, - оно-то не мигало, а вот
смотреть на него, не мигая, было невозможно, - и в его синеве
дюжинами кружились морские птицы, словно взметенные вихрем
снежные хлопья. Пролетая между человеком и солнцем, птицы
коричневели, потом чернели, и крылья их приобретали
прозрачность.
Примерно в двадцати футах от близнецов сидел на скошенном
выступе их отец с мистером Пьерпойнтом.
Они сидели, повернувшись к детям спиной и уплетая
бутерброды.
На мистере Пьерпойнте была цветастая рубашка с танцующими
лиловыми и зелеными индонезийками. Герцога же облекал
цельнокроеный комбинезон, вроде того, что нашивал сэр Уинстон
Черчилль, только этот был изготовлен из очень тонкой
непромокаемой хлопковой ткани. У Герцога имелась теория насчет
пористых материалов. Голову его покрывала клеенчатая шляпа,
совсем как у мужчины в рекламе "Шотландской Эмульсии".
Настроение у обоих было приподнятое.
- Дорогой сэр, - говорил Герцог, - сознаете ли вы, что до
сего дня ни единая нога человеческая не ступала на этот утес
посреди винноцветного моря?
- Как-как?
- Мы первые люди, высадившиеся на этом острове.
- Право же, Герцог, - отвечал мистер Пьерпойнт, - я сам
читал в одной книжке, что Святой Брендан, прежде чем поплыл
открывать Соединенные Штаты, как раз здесь и высаживался. Он
тогда плавал на мельничном жернове и назвал эту скалу
Брандионом.
- Да знаю, голубчик, знаю. Однако...
- И еще там говорилось...
Близнецы перестали прислушиваться.
Джуди отложила скорлупку и сказала:
- А все-таки, Никки, мне как-то не по себе.
- Отчего?
- Оттого, что мы Первые Люди На Этом Острове.
- Готов поспорить, что ничего мы не первые. Ты хоть
последнюю войну возьми. Тут столько самолетов пролетало, - уж в
этом-то я, во всяком случае, уверен. Папина осведомленность,
как обычно, заканчивается тысяча восемьсот девяносто шестым
годом.
- Никки!
- Ну, а что я могу поделать? И как это, интересно, Святой
Брендан плавал на мельничном жернове?
- Это такой поэтический образ. Или религиозный.
Никки издал один из звуков, перенятых им у матросов.
Остров, на котором они загорали, носил название "скала
Роколл", - его иногда поминают в прогнозах погоды. Это такой
гранитный утес размером с большой дом - футов семьдесят в
высоту - выступающий из огромной, укачливой, пустынной
Атлантики примерно в двухстах птидести милях к северо-западу от
ближайшего из мысов Ирландии.
Когда-то он составлял, - вполне вероятно, - часть Атлантиды,
пока весь этот материк не ушел под воду.
Остров окружает пучина, уходящая вниз на тысячу с лишком
отметок лота. Этот каменный клык, атакуемый бурунами, -
единственная крупица тверди, встающая из воды между Британией и
Америкой. Здесь истинная обитель солнца, водной пыли и
одиночества.
Высаживались на остров немногие, это верно. Прежде всего,
уединенность делает его труднодостижимым для мореплавателей. Ну
и затем, высадиться на него - дело нелегкое по причине
отвесности его стен, о которые нередко хлещет волна.
Если не считать легендарного Святого Брендана, остров Роколл
упоминается в истории всего несколько раз. Однажды ясным днем
его заметил Фробишер. В то время утес покрывали деревья, так
что он, надо думать, был повыше и покрупнее. В 1810 году
капитан Холл, командовавший фрегатом его величества "Эндимион"
увидел на верхушке скалы белые пятна птичьего помета и, по
ошибке приняв ее за белоснежный топсель, пустился в погоню.
Посланный им в исследовательских целях десант был отрезан
внезапно павшим туманом. (Туманы - вот еще одна причина,
затруднявшая отыскание Роколла. В те дни проплыть 250 миль и,
пользуясь только показаниями компаса, попасть в пятнышко суши
высотою всего в семьдесят футов было непросто.)
Затем была еще бригантина "Елена", в 1824 году разбившаяся о
далеко выдающийся риф. Его еще и поныне называют "рифом Елены".
Странно, однако, что корабль угораздило столкнуться посреди
пустынной Атлантики с камнем, не превосходящим размерами самого
корабля. Это все равно, что двум мухам, ползущим с разных
концов бального зала, стукнуться лбами.
В 1862 году сюда был послан на шлюпке боцман с корабля
"Дикобраз", также принадлежащего флоту ее величества; команда
шлюпки имела задание произвести обмеры острова. Море, когда они
приблизились к острову, было неспокойным, так что высадка
оказалась невозможной. Впрочем, пока шлюпку мотало вверх и
вниз, боцман изловчился отколоть кусок скалы. Отбил его ручным
лотом. Этот кусок привезли в Англию. Сейчас он хранится в
Британском Музее.
В 1896-м, - именно эту дату и упомянул Никки, - Ирландская
королевская академия организовала экспедицию, имевшую целью
высадиться на острове. Экспедиция предприняла две попытки с
двухнедельным интервалом, но обе оказались отбиты морским
прибоем, высоким, как Гималаи.
С той поры островок навестило (в 1921-м) французское
исследовательское судно, и французы тоже, не сумев произвести
высадку, отломали кусочек, а в 1948-м вокруг утеса проплыл на
шлюпке мистер М.Т. Бизони с приписанного к Флитвуду траулера
"Балби". И этот ухитрился отщипнуть от острова какую-то
малость.
Как известно, Великобритания аннексировала Роколл 18
сентября 1955 года, сопроводив это деяние салютом из двадцати
одного орудия. Аннексия вполне могла явиться результатом
событий, о которых я собираюсь вам рассказать.
Причина, по которой сюда приплыли мистер Пьерпойнт с
Герцогом, сводилась к тому, что это давало им возможность
рассказывать впоследствии, как они побывали в столь редко
посещаемом и труднодоступном месте.
Одного человека спросили как-то, почему он пытался
взобраться на Эверест, и человек этот ответил: "Потому что он
там стоит".
Шкипер мистера Пьерпойнта точно проложил курс на скалу, а
высадились они на нее по чистому везению, воспользовавшись
гарпунной пушкой, чтобы забросить на остров веревку.
Ну, и с погодой им повезло.
Невдалеке от берега медленно кружила под солнцем большая
желтотрубая яхта, очертаниями напоминавшая клипер (у нее
имелось подобие бушприта), - шкипер опасался рифов. Можно было
разглядеть Герцогиню, сидевшую на открытой палубе под красной
парасолем и читавшую книгу о хиромантии, и ее свернувшегося
рядышком крошечного отсюда ирландского сеттера Шерри, островами
не интересовавшегося. У подножия утеса, с западной его стороны,
на тяжко дышащей груди океана, словно лифт, поднималась и
опускалась шлюпка. Потревоженные птицы кружили над островом в
слепящем эфире. Кое-кто уверяет, что видел на Роколле или
вблизи от него гагарок, тупиков, олуш, моевок, чистиков,
глупышей, поморников двух разновидностей, малых буревестников и
даже буревестников больших, тех что гнездятся в Южной Атлантике
на острове Неприступном. Сказать по правде, одно время верили,
что большой буревестник гнездится и на Роколле, но это,
конечно, глупости. Никакие птицы на нем не гнездятся.
При том, что ветер "проходит" сюда по океану - от самой
Америки - тысячи миль, волны в этих местах во время больших
штормов достигают высоты шестидесяти футов, от гребня до
котловины. Прибой же, - когда волна встречает препятствие, -
достает и на сотню футов. (Маяк на мысе Даннет, указывающий
пролив Пентленд-Ферт, - это примерно в тех же краях, - стоит на
обрыве высотой в триста футов, и тем не менее волны нередко
бьют ему стекла, швыряясь камнями.) Такие большие шторма
случаются здесь четыре-пять раз в году. Какая же здравомыслящая
птица станет гнездиться на утесе, который торчит над
поверхностью океана всего-то на семьдесят футов?
Впрочем, птицы навещают этот остров и отдыхают на нем.
Герцог, намереваясь переплюнуть боцмана с "Дикобраза",
прихватил с собой геологический молоток и теперь принялся за
работу.
Стук молотка мешался с чуждыми уху криками чаек.
Еще одно живое существо присутствовало на Роколле, -
принадлежавшая Джуди беспородная собачонка по имени Шутька.
Шутькой ее назвали еще в щенячьем возрасте, потому что она и
впрямь походила на шутку, да к тому же дурную. Она была столь
неуклюжа, что казалось, будто все лапы у нее разной длины. У
Шутьки имелся длинный хвост и космы, свисающие на глаза, -
вообще же шерсть у нее росла куда-то не в ту сторону, как у
гиены. Она смахивала на маленькую, неопрятную, деятельную
подметальщицу, родившуюся в мусорном ящике. Размером она не
превосходила скайтерьера. Джуди любила ее больше всего на
свете. В эту минуту Шутька где-то тявкала.
- А куда подевалась Шутька?
Из-за чаек им приходилось кричать.
- Вниз пошла, вон туда.
- Шутька!
Дети посвистели, покричали, но все впустую, получив в ответ
лишь тявканье и молчанье, - Шутька молчала, исследуя какую-то
находку, и тявкала, призывая на помощь.
- Наверное, нашла что-нибудь.
- Скорее всего, дохлую птицу.
- Шутька!
- Вот же зануда, - сказала Джуди. - Небось забралась на
какойнибудь обрыв и спрыгнуть не может.
Действительно, с юго-западной стороны Роколл был почти
отвесным, дети как раз на краю обрыва и лежали. Вернее сказать,
обрывов там было два, и шли они уступом, - верхний поднимался
над нижним примерно на двадцать футов, а нижний торчал из воды
на пятьдесят. На круче хватало и зацепок, и подпорок для ног, -
во всяком случае, для детей, в которых весу меньше, чем во
взрослых, а энергии больше.
- Шутька!
- Придется пойти посмотреть.
- Да все с ней в порядке.
- Но она же может свалиться.
- Ой, ты только паники не поднимай.
Близнецы по-прежнему лежали ничком, но взглянув на них,
пожалуй, можно было понять, о чем они думают. Джуди думала:
"Никки мужчина, он и должен идти, потому что это мужская
обязанность - все делать для женщин, кроме стряпни". А Никки
думал: "Как бы там ни было, а это ее собака".
- Вот сам пожалеешь, если она убьется.
- Как же, жди.
- Никки!
- Да и с чего это она убьется-то.
- С того, что там опасное место.
- Ну так пойди сама и найди ее.
- Это ты должен пойти.
- Почему это я должен?
- Потому.
Вообще говоря, ответить на этот вопрос было нечего, ибо всем
