- Люди должны делиться теплом, - усмехнулась в темноте Фонтейна.
На следующий день они повернули к востоку и начали подъем. Сов улетел
вперед и не вернулся. Марк пытался разглядеть, куда направилась птица, но
погода снова ухудшилась, начался дождь, похолодало, и уже ничего нельзя
было разглядеть. Сильный западный ветер нагнал облака с моря, и холодный
дождь превратился в ливень.
- Когда мы поднимемся выше, он превратится в снег, - мрачно предрек
Орм.
- Во всем надо видеть лучшую сторону, - сказал Шилл. - Зато следов не
останется, заметить нас будет непросто. Да никому в голову не придет, что
можно шляться по горам в такую погоду.
- И не замерзнуть при этом насмерть, - добавил Дург.
25
- Полагаю, настало время повеселиться, - сказал Мороскей. - Лаурин,
попросите капитана дать сигнал.
- Хорошо.
- Что происходит? - спросил Пабалан.
- Мы хотим, чтобы здешний гарнизон решил, будто мы готовимся к
высадке.
Их разговор был прерван страшным грохотом. Моряки принялись колотить
мечами о щиты. Наконец из этой жуткой какофонии пробился некий ритм и его
зловещие, рокочущие раскаты повисли над водой. С помощью нескольких
заклинаний Мороскей усилил и направил этот шум так, чтобы доставить
солдатам на берегу максимум удовольствия.
Потом с кораблей спустили шлюпки и десант занял свои места. Шлюпки
разошлись по всем направлениям, но ни одна не приблизилась к берегу ближе,
чем на арбалетный выстрел. Корабли начали оживленно сигнализировать
флажками, по большей части, конечно, сообщения были бессмысленными. Никто
на Арке не смог бы прочесть их, на что, собственно, Мороскей и
рассчитывал. Он с удовлетворением наблюдал, как отряды защитников на
берегу мечутся из стороны в сторону, следуя за маневрами шлюпок в море.
Они продолжали потеху до темноты, а потом десант незаметно вернулся
на корабли. Гарнизону на берегу предстояла тревожная ночь. За весь день
обороняющиеся не сделали ни одной попытки выйти в море, Мороскей надеялся,
что так будет продолжаться и дальше, но вахтенных все-таки выставил, а
моряки спокойно храпели всю ночь.
На следующее утро флот поднял якоря и двинулся на север. Корабли
огибали мыс, известный под названием Наковальня, когда впередсмотрящий
крикнул, что видит паруса. Скоро стало ясно, что с востока к Арку подходит
еще один флот, по виду явно военный Мороскей приказал изменить курс, чтобы
встретиться с ним подальше в море.
Отряд Марка шел все медленнее. Пейзаж резко изменился. Желто-зеленая
трава исчезла, вокруг теснились изъеденные ветром скалы. Вдалеке
поблескивало холодное серое море, а небо все чаще закрывали горние кручи,
чьи вершины кутались в облака. С тех пор как пропал Феррагамо, людей не
покидало чувство неуверенности, оно все росло, временами переходя в
противный, липкий страх. Положение усугублялось еще и тем, что, как и было
предсказано, пошел снег, а западный ветер с каждым днем становился все
холоднее. Тропа почти пропала, лошадей приходилось вести или даже тащить
за собой. На перевалах уже лежал снег, под ним таились коварные трещины,
что тоже замедляло продвижение.
Утро четвертого дня выдалось ясным. Путников по-прежнему окружали
горы, но теперь дорога шла вниз и появилась надежда скоро миновать границу
снегов. Марк уже привычно возглавлял колонну Именно ему первому и
открылось невероятное зрелище, заворожившее его так же, как и всех
остальных.
Примерно в сотне шагов впереди тропа, огибая выступ скалы, резко
забирала вправо. Марк только успел подумать, какой замечательный
сторожевой пост мог бы получиться из этой площадки, когда на вершине скалы
показался человек. Если то и вправду был часовой, то весьма странного
вида. Он протягивал к ним руки, словно приветствуя их, и, похоже, совершен
но не спешил сообщать кому бы то ни было о приближении вооруженного
отряда. Длинные белые волосы и седая борода развевались на ветру.
Невозможно было понять, во что он одет. Когда рядом с Марком начали
останавливаться другие члены отряда, принц понял, что человек что-то
говорит.
- Тише! - прикрикнул Марк, и говор позади него моментально смолк.
Скоро стало ясно, что человек на утесе произносит речь, используя скалу
как своеобразную кафедру. Большую часть слов разобрать не удавалось, ветер
относил их в сторону, но все равно речь обладала гипнотическим
воздействием, усиливавшимся величественными горами вокруг и странными,
плавными жестами говорившего. И люди, и кони стояли тихо.
- Старые пути забыты! Нельзя дозволять... Мой король... Но я
осмелился... Теперь у меня есть доказательства. Внемлите! Люди могут
только... вперед! Мой долг не будет исполнен, пока не услышат все.
Разнесите мою весть по всем островам, пусть все поверят... Скажите магам,
чтобы помнили об источнике...
Марк вздрогнул, услышав знакомые слова из послания Феррагамо.
- ...при дворе становится старым. Неужели оно падет? Я летаю меж
звезд и я видел... Так много лет прошло, так мало сделано. Люди не учатся,
им надо показать. Идут армии, но никакая битва... И сталь может
расплавиться. Я видел. Рок навис над этим островом. Он стонет, словно
потерялся в бесконечной темноте. Он скорбит...
Последние слова перешли в продолжительный вой, от которого по спинам
слушателей побежали мурашки. Еще несколько мгновений длилась тишина. Даже
ветер стих. Потом человек заговорил снопа. Следующая фраза была сказана
обычным тоном, но, как ни странно, именно ее-то расслышали все.
Склонив голову к плечу и умоляюще протянув руки, человек взглянул на
Марка и спросил:
- Должен ли я теперь умолкнуть?
- Этого не может быть! - выдохнул пораженный Марк.
- Я считал его только легендой, - сказал Шилл.
- А я все равно не верю, - помотал головой Дург. - Он и правда сказал
так, или мне послышалось?
- Что здесь вообще происходит? - озадаченно спросил Ломаке.
- Да, и хотелось бы знать, о ком вы говорите, - добавила Фонтейна.
Марк повернулся к ней.
- На Арке существует старинное предание о маге, который пытался есть
лунные ягоды, чтобы доказать их возможности и свою силу. В отличие от
множества других, он выжил после этого опыта, но сошел с ума. Говорят, он
долго бродил по острову и исполнял обряды, которых никто не понимал, а
потом пропал куда-то, стал отшельником. Но и до сих пор рассказывают о
странном сумасшедшем, живущем в горах и произносящем речи перед одинокими
путниками, причем он всегда заканчивает их одной и той же фразой: "Должен
ли я теперь умолкнуть?"
- О! - вымолвила Фонтейна.
- Во всех историях его зовут Шалли, - добавил Орм.
- Но ведь все это случилось много столетий назад, - не переставал
удивляться Марк.
- Тише! Он опять говорит, - воскликнул Шилл.
Все повернулись к отшельнику. Но прежде чем они успели разобрать хоть
слово, откуда-то из-за скалы вылетела большая птица и села на плечо
странного проповедника. Сердце у Марка екнуло. Это был Сов.
26
И снопа они поняли лишь малую толику из того что говорил Шалли:
- Приходит мои брат. Сердце у него белое. Это я предвидел... Время
разбудит в срок. Вместе... Тоже белое. Это хорошо. Вершители Судеб и
должны быть такими. Все мои слуги... Мой дом... Близится буря. Лучше
собраться здесь.
При упоминании о буре люди начали озираться по сторонам. С запада на
самом деле заходила огромная черная туча. При мысли о надвигающейся грозе
всем стало не по себе.
Шалли, если это действительно был он, жестикулировал все настойчивее.
Сов взлетел, чтобы не подвернуться под руку.
- Заходите! - кричал отшельник.
- Сюда? - переспросил Ансар. - Мы же не сможем подняться.
- По-моему, он хочет, чтобы мы обошли вокруг Может, там подъем легче?
- высказал предположение Шилл.
- В крайнем случае хоть под скалой спрячемся, - Орм выразительно
поглядел на запад.
- Тогда пойдемте, - решительно сказал Марк.
Лошади снова двинулись вперед по тропе. Фонтейна поравнялась с Марком
и тихо спросила:
- Это ведь на самом деле Сов? Как ты думаешь?..
- Надеюсь, - ответил он.
Вопреки ожиданиям, противоположная сторона скалистого уступа
оказалась крутым, но вполне доступным для подъема травянистым склоном.
Снега там почему-то не было, и яркая зелень казалась невероятно пышной
после белизны за перевалом.
Они спешились. Марк, Ансар и Шилл повели лошадей в поводу, отыскивая
путь полегче. Над ними Шалли продолжал махать руками, подзывая их, но
больше не говорил. Наконец они оказались на широком, поросшем травой
плато. Слева высился утес, столь впечатляющий с противоположной стороны.
Перед ними уходила в небо гора. Шалли встретил их и сразу указал на вход в
пещеру на другом конце плато.
- Укрытие. Будет буря, - просто сказал он.
Теперь стало ясно, что седовласый старик одет в козьи шкуры. Он
закатил глаза, указывая сначала на летящие по небу тяжелые облака, а затем
на всадников, устало поднимающихся по тропе.
- Помоги им подняться, - сказал Марк Шиллу. - А я пойду взгляну на
пещеру.
Шалли, который до этого внимательно смотрел на Шилла и Ансара, теперь
с нескрываемым интересом принялся изучать Марка. Глаза его на минуту
задержались на мече принца и двинулись дальше. Марк встретил внимательный
взгляд, и ему стало неуютно. Что-то в облике отшельника внушало
благоговение.
- Последний наследник, - невнятно произнес он.
- Что? - переспросил Марк.
- Пещера, - сказал Шалли. - Укрытие. Для коней тоже.
- Тогда это, наверное, большая пещера, - улыбнулся Марк и направился
ко входу. Сов проскользнул над ним и исчез в темноте.
- Вместе с этой совой к вам никто не приходил? - спросил Марк. -
Человек? Маг?
- Мой брат с белым сердцем, - проговорил Шалли.
- Брат? Где он?
Шалли не ответил. Он оглянулся, убедился, что весь отряд уже поднялся
па плато, и направился к пещере.
- И кони тоже, - повторил он, видя колебания Марка.
Вход в пещеру действительно оказался достаточно высоким, чтобы
провести лошадей, но Марк боялся, как бы они не поломали ноги в темноте.
Пещеры обычно плохо приспособлены под стойла.
Шалли бормотал что-то совершенно несуразное, но опасения Марка
постепенно рассеялись. Казалось, в этой пещере светился сам камень и
пространство будто медленно раскрывалось перед быстро привыкающими к
неверному свету глазами. Огромный коридор уходил в глубь горы, слегка
поднимаясь вверх, то и дело в стороны ответвлялись боковые штреки. Пол
против ожидания оказался ровный, лишь изредка попадались кучки мелкого
щебня и песка.
Изумленно оглядываясь, Марк завел коня внутрь В некоторых местах
камень светился сильнее. Воздух был удивительно теплый, а откуда-то
издалека доносилось музыкальное журчание льющейся воды.
- Кони, - сказал Шалли, указывая на один из боковых проходов.
Марк направился туда и оказался в пещере, где легко могли
разместиться и пятьдесят лошадей. Вдоль одной из стен бежал ручеек. Конь
Марка радостно заржал и припал к воде. Казалось, это место совершенно его
устраивало.
Вернувшись в главный коридор, Марк как раз успел встретить входящий
отряд. На лицах людей явно читалось удивление. Он указал им дорогу до
здешней "конюшни" и повернулся к Шалли, но старика нигде не было. "Неужели
ловушка?" - подумал я. Откуда-то из недр горы заухала сова, и Марк
отправился туда, заглядывая по пути во все гроты.
