робот и вытянул вперед руку.
Маль увидел на металлической ладони сердце - ненастоящее, игрушечное,
обтянутое красной синтетической тканью... И это сердце билось...
Маль проснулся, закричав от ужаса; при виде этого игрушечного сердца
его охватило омерзение, какое испытываешь только во сне - всепоглощающее и
безумящее мозг. Несколько раз уже наяву вскрикнув, Маль заметался по
постели. Ужас постепенно уползал, но медленно. Казалось, страх
растворяется и застывает в окружающей рухляди навсегда. Маль вновь
потянулся к персоналке.
- Салон! - почти закричал он, когда ему ответили. - Сектор семь, этаж
семь "Б"... У меня есть экземпляр для ликвидации. Модель? Самая старая...
Человек... Почему нельзя?.. Когда я хочу... Да, я... Пусть меня
ликвидируют немедленно, сейчас же! Я требую этого, слышите, требую!
Немедленно! Сейчас же!..
Он бил кулаками по измятой постели и захлебывался от крика, хотя
связь давно прервалась...
- Энн-Мари, вы сегодня прелестны, - Деш встал с кресла и, держа в
одной руке бокал, подошел к девушке и погладил ее черные блестящие волосы,
как всегда, по лбу схваченные лентой. Будто ненароком рука соскользнула и
легла на плечо. На Энн-Мари было длинное черное платье без рукавов с
глубоким вырезом. В ложбинке полуобнаженной груди и в ушах брызгали синими
огнями дорогие бездельные камни. Деш был в обычном, домашнем кимоно
золотистого цвета с драконами и белые шорты. В распахнутый ворот у шеи
виднелась белая полоска давнего шрама. На Энн-Мари Деш смотрел восхищенно
и в то же время насмешливо.
- Ты красивая, черт возьми, но вот в чем твоя красота, не могу
понять, хоть убей... - проговорил он и снял руку с плеча Энн-Мари. - Я
многое не могу понять, - он шел к своему креслу и разглагольствовал,
жестикулируя так, будто ораторствовал в высшем совете, а не перед Энн-Мари
и Грандом у себя дома. - Я не могу понять, почему надо отравлять жизнь и
мир, когда они так прекрасны, - и он обвел рукою стены, покрытые темными
под дерево панелями, будто это был весь божий мир, полный золотого света,
зелени, звенящей синей воды и шумных вздохов океана. - Так прекрасны, -
повторил Деш, опрокинул залпом бокал и, будто внезапно обессилев, упал в
кресло. - Присаживайся Энн-Мари, что же ты стоишь, - он кивнул на
свободное кресло. - Мы посидим и поговорим о несовершенстве мира...
Энн-Мари села. Казалось, не будь разрешения Деша, она бы так и
осталась стоять. Гранд внимательно досмотрел на нее. Даже для робота она
слишком подчинила себя Дешу. Впрочем, у каждого робота своя структура и
свой образ мышления. Образ действий Энн-Мари - полная имитация
человеческой жизни и полное подчинение Дешу. Но теперь и Гранд избрал для
себя подчинение Дешу, потому что принадлежать Дешу - это значит - жить,
покинуть его - умереть. Это новый закон, открытый им в новой жизни,
которая началась после бегства из салона. Гранд не знал, зачем Деш позвал
его и усадил рядом с собой за этот низенький лаковый столик, уставленный
бокалами и бутылками - ведь он, Гранд, не может пить вина, пьянеть и... Но
теперь Гранду стало казаться, что в этом приглашении таится важный смысл,
пока от него еще скрытый так же, как смысл его внешнего, Грандова,
превращения в человека. Мозг не мог сделать нужный вывод - не хватало
информации.
- Да, меня всегда интересовал вопрос, - проговорил Деш, вновь
наполняя свой бокал до краев, - почему люди так любят приказывать? Ведь
робот твоего уровня, Гранд, вполне может сам программировать свои
действия, более того, сам искать объект своей деятельности, руководствуясь
поставленной задачей. То есть вести так называемый открытый поиск и
принимать оптимальное решение с помощью экспертной системы.
- Вам может не понравиться мой выбор... - осторожно начал Гранд.
- Ты как раз главное и угадал, - негромко рассмеялся Деш. - У людей
трясутся поджилки, когда они слышат о чужой свободе. Им кажется, что
лишнее движение - это лишнее зло. Раб думает? Запретить! Обыватель думает?
Отучить! Робот думает? Ликвидировать! Не сметь то, не сметь это и в
результате самый простенький приказ ты, Гранд, уже не сможешь выполнить,
потому что для исполнения тоже нужна свобода, свобода осмыслить, понять и
принять... И поскольку, Гранд, ты не можешь подчиниться и стать
законопослушным... Да, законопослушным, чувствуешь, Гранд, какое это
прекрасное слово... да, поэтому тебя убивают... Вот так... - Деш внезапно
застонал, будто ему нанесли удар. - Но ведь так человек и себя лишает
простора, себя связывает... И смотри... Вот я - человек, а что я могу? По
закону, не больше, чем ты Гранд. А на самом деле? По природной своей силе
и уму? До сумасшедшего много. Так что же тут сделать. Гранд? Что сделать,
Энн-Мари? Может, забраться на крышу и ороситься вниз? Тут и будет мне
последняя и уж предельная, бесконечная свобода...
- Не говори так, Деш, - попросила Энн-Мари.
- Хорошо, я буду молчать, молчать и пить, - Деш скривил губы и
оттолкнул бокал от себя. Тот скользнул по полированной поверхности стола и
замер у самого края подле белой руки Энн-Мари. - Пей, - приказал Деш, -
пусть все будут пьяны и забудут, что они - пауки и вся жизнь уходит на
выдавливание ядовитой паутины в которой они сами путаются, как мухи...
Энн-Мари взяла бокал и покорно выпила все до дна, как воду -
маленькими глотками.
- А я рву паутину. Всю жизнь, - продолжал Деш. - Я нарушаю нелепые
законы. Я модернизирую роботов, что запрещено. Я снимаю пошаговый
контроль, что запрещено. Я покупаю роботов, идущих на ликвидацию, что
запрещено. Я возвращаю их к жизни, что запрещено. Я продаю их, что
запрещено. Я придаю им человеческий облик, что запрещено вдвойне...
- Вы модернизировали меня не только снаружи? - Гранд ощутил противное
жжение внутри - это значило, что мозг перешел на форсированный режим
работы. - Зачем?
- Хочу быть среди людей, - отвечал Деш и самодовольно хмыкнул.
- Меня уничтожат!
- Тебя и так хотели уничтожить, - заметила Энн-Мари.
- Тогда - иначе, а теперь нарушен закон...
- Мой закон тоже все нарушают, - Деш провел рукой по лицу, - и потому
плевал я на все дурацкие человечьи бумажки...
- Что это значит - твой закон? - спросил Гранд. - Он касается
роботов?
- Нет, людей... Все очень просто: "Человек не может причинить вред
роботу. Человек должен обеспечить наиболее полноценное функционирование
робота..."
Гранд улыбнулся и сам удивился тому, что умеет улыбаться.
- Люди никогда не примут этот закон, - проговорил он, испытывая
благодарность к Дешу за невозможную, утопичную декларацию о правах
роботов, которую должны признать люди.
- Тем хуже человеку... - задумчиво пробормотал Деш и вновь наполнил
бокалы себе и Энн-Мари.
Гранд погладил пузатую темную бутыль рукою в белой тактильной
перчатке.
- Ты тоже хочешь выпить? - поинтересовался Деш.
Нет, он не хотел пить вина, он только хотел, чтобы мир вокруг стал
миром Деша, подчиненный его закону, с лицом прекрасным, как лицо Энн-Мари.
Он понимал, что такое красота! Это знание пришло, как вспышка, и все
наполнилось этим словом. Все в мире разделилось на прекрасное и
безобразное этой вспышкой. То, что было красиво, напоминало бесконечный и
стройный алгоритм, а остальное причиняло ноющую боль, как будто к новым
тактильным перчаткам прикасалось что-то грубое. И Гранд почувствовал еще,
что за одно это знание он готов умереть за Деша, но не потому, что так
положено каким-то законом...
Гранд сидел в кресле и смотрел на экран. Все было залито мягким
голубоватым светом вокруг. На экране уже несколько минут то появляясь, то
исчезая мигала ярко-зеленая строчка:
"Сектор 7, этаж 7 "Б", заказ на ликвидацию человека, основание:
личное заявление. Заказ не принят".
Это был пока первый и единственный заказ, сделанный на сегодня в
салоне. Деш подключился к компьютеру салона, опять же, разумеется,
незаконно.
Человек просит о собственной ликвидации. Что это значит? У Гранда
противно задрожало внутри. Он коснулся чего-то, что было не менее,
страшно, чем сама ликвидация. Человек попросил... сам... себя...
- По-моему это шутка, - заметила Энн-Мари, подойдя сзади и скользнув
взглядом по экрану.
- У тебя нет аналогичной информации?
- Что? - не поняла Энн-Мари.
- Известны ли тебе случаи самоликвидации?
- А, самоубийства... - Энн-Мари послушно кивнула. - Ну, конечно.
Только для этого совершенно не обязательно проситься в салон. Открыл
окошко, влез на подоконник и сиганул вниз. Я сама собиралась... однажды...
- она сообщила об этом так легко, будто это была незначительная и досадная
мелочь и даже подмигнула Гранду.
- Когда люди делают это? - Гранд смотрел на экран, где появлялась и
исчезала строчка. "Седьмой сектор, седьмой сектор..."
- Когда? Да когда все осточертеет так, что выть охота... Тогда это
легко... Нет, не легко конечно. Тошно, если представить тело свое внизу на
тротуаре и башка вдрызг... - Энн-Мари передернула плечами. - Но многие не
представляют и тогда...
- А разве людям мы не помогаем? - спросил Гранд.
Энн-Мари растерялась. Глаза ее, темные и блестящие, будто покрытые
лаком, округлились и помутнели. Она беспомощно повернулась к экрану, еще
раз прочла возникшую зеленую строку, подождала, пока та исчезнет и вновь
появится, вновь прочла ее и даже повторила вслух... Будто невзначай - от
него, Гранда! - она нажала кнопку информатора и попыталась связаться с
Дешем, но ответа не было.
- Не знаю, как насчет людей, - наконец призналась она. - У нас такого
не было... - Она опустила глаза, ей сделалось почему-то стыдно от этого
признания.
- Этому человеку нужна помощь, - сказал Гранд.
- А приказ? - Энн-Мари вскинула голову, будто наконец отыскала нечто
спасительное.
- Приказ я получил сегодня утром, - отвечал Гранд. - На свободный
поиск...
Маль еще сквозь сон понял, что он в комнате не один. Он увидел их
сразу обоих, хотя девушка сидела у кровати, а парень стоял у дверей.
Потому что оба они были не причастны к этой ничтожной и грязной комнате
светлой серебристостью своей одежды и той спокойной чистотой лиц, какая
бывает у людей, еще не коснувшихся жизни. Маль хотел поднять руку и
потрогать черные блестящие волосы девушки, но рука лишь бессильно
дернулась.
- Он очнулся, - сказала девушка и провела чем-то холодным и влажным
по его лицу. И сразу же вздохнулось легко, будто сосновым хвоистым
воздухом переполнилась комната.
- У меня ноги... - пробормотал Маль почти что оправдываясь и
заискивая перед гостями. - Понимаете, паралич... И я лежу вот здесь... Два
года... - и он всхлипнул от жалости к себе.
Тут рта его коснулся мягкий пластиковый стаканчик, прохладная
жидкость смочила губы. Он жадно, в два глотка, выпил сок и, поперхнувшись,
закашлялся, разлив остатки себе на рубашку и постель. Девушка тихонько
похлопала его по плечу, пытаясь успокоить. Но этот жест неожиданно
раздражил.
- Не могу я так, - просипел Маль. - Мне Прошка нужен. Понимаете? Вы
должны его найти. Он три дня как исчез. Мой робот "ПРО-I", слышите? - он
повернул голову к парню, что по-прежнему стоял у дверей.
Тот, казалось, что-то понял, потому как едва заметно наклонил голову;
высокий глухой ворот серебристого комбинезона плотно охватывал шею и мешал
движению.
- Если это возможно, - тихо проговорил незнакомец. И на белом его
