разумели по нашему. Если точнее, amiga меня слегка понимала, хотя говорить
по-нашенски не тянула. Прикид на ней был отнюдь не шлюховидный, никаких
там коротеньких на ползадницы юбочек и вырезов до пупа. Скорее, народный
был у нее наряд, фольклорное пончо и все такое. Я не большой специалист в
этнографии, но мне показалось, что ткани какие-то особо стильные, и
рисунок на пончо многозначительный в виде солярных и лунных знаков, и
ожерелье классное из изумрудных головок разных зверей, и перо экзотической
птицы в волосах.
Так вот, этот музейный экспонат подставил под руку хмельного бойца
Хвостова свое плечо. Я, соответственно, облокотился с охотой и сразу
почувствовал - девица-то ничего. Сразу вся напряженка куда-то уплыла.
Никаких тебе пакостных рож, да и монастырь словно засветился золотом
изнутри, от самого фундамента. Я, конечно, учел этот факт - как-никак
именно здесь располагался храм Солнца.
Глаза мои словно застило золотистой пеленой и я стал различать
сияющие абрисы деревьев, словно пьющих солнечный свет, и фигуры животных,
которых как бы соткали небесные лучи. И пение разнеслось - так, похоже,
голосили бы звери и птички разные, кабы владели мелодией и правилами
вокала.
В сопровождении этих золотистых глюков мы с девицей зашли в кабак. Я
там хлебнул чего-то возбудительного и стал общаться не только со своей
новой подружкой-индеаночкой, но даже с попугаем ара на жердочке. Я им
рассказывал про свои геройские подвиги и многочисленные таланты, про
трагическую непонятость со стороны современников. При этом держался за
гладкую индеаночкину кожу, упруго реагирующую на надавливания.
В общем, поразила меня любовная ракета класса "баба-мужик".
Обстановка потихоньку стала расплываться, я во имя стабилизации
положения плотно облапил подружку, а она куда-то повела меня, все выше и
выше. Потом пришли интенсивные, приятные, но не очень понятные ощущение.
Девушкино лицо словно из расплавленного золота светило мне из зенита,
грудки и бедра ее сияли, излучение ее тела проникало в каждую мою
клеточку.
- Айо, койа, - повторил я подсказанные кем-то слова.
И золотистая девица отозвалась:
- Ху, капак инка.
Ну, стремно. Она меня за какого-то инку принимает и поэтому так
старается. Вообще-то, я не особо избалован по части приятных чудес, у меня
в биографии идут сплошняком тяжелые беспросветные периоды - детство,
отрочество, юность, зрелость, перезрелость. Чудеса, если случались, то
разве что поганые, вроде моего призыва на войну. А теперь, получается,
самое время проявлять оптимизм.
Только хотел я порадоваться, как увидел над собой, с позволения
сказать, лицо полуженщины-полуягуара, не слишком-то милое. Золотой свет
был испещрен темными пятнами. И каждый согревающий луч вошел в меня
холодным острием. Вернее, воткнулся россыпью игл. Заиграл оркестр боли и я
стал проваливаться в черноту.
Очнулся, когда меня ткнули под ребра дубинкой. Я сразу понял, до чего
промерз, просто задубел, лежа около какой-то грязной стены. Надо мной
склонялся местный гражданин, похоже, что в униформе.
- Quien es usted? - уточнил я профессию местного жителя.
- Soy policia. - Ну, все понятно, мент.
Он тоже решил кое-что узнать.
- Eres americano?
- No, soy ruso. De Rusia. - Мент наконец разобрался со страной моего
рождения.
- Oh, Rusia. Vodka, balalaika, mucho bandites. - Перуанский мент
выдал серию слов, относящихся, по его мнению, к моей родине. Но у меня не
было сил возражать, все силы отняла ночь.
Он в виде гуманитарной помощи отвез меня в отель. К вечеру вышел из
мертвецкого сна побитый кем-то Кукин, а у меня разыгралось воспаление
легких. И я остался в Куско, когда вся наша группа отправилась в Мольендо.
Она погрузилась там на яхту и зашла на точку: то есть, попала в
пульсирующее "окно" точно в положенное время - как выходило по расчетам
Крейна и показаниям "хронального компаса". Того самого, что я нашел на дне
пруда, а Санек отремонтировал.
Крейн помозговал и все-таки определил, что для создания "хронального
кармана" вовсе не требуется чудовищная энергия, равная тысяче водородных
бомб. Существуют резонансные точки в узлах гравитационной решетки Земли,
где на прикладываемых силах можно существенно сэкономить. Короче, для
такой точки хватило бы довольно скромной энергии, если бы сдвиг начался в
Поле Судьбы и достиг бы физической Вселенной, исказив по дороге "хронос",
стринги и хрононы. Эти частицы, сойдя со стабильных орбит, образовали бы
"хрональный карман". А "карман" - это вам не карман, а фактически целый
мир, правда периферийный, с неясной структурой и темными взаимоотношениями
с нашим базовым миром-метрополией.
А попасть в "карман" вообще проще, чем грабануть банк, надо только
подловить момент положительной пульсации точки перехода.
Саша нашел пару таких точек и одна из них пульсировала именно в том
районе, где полвека тому назад пропала подлодка с фашистами и золотом. Ну,
а затем с помощью пространственно-временного компаса вычислил точные
координаты "окна" и поймал подходящий момент для большого скачка.
Короче, все туда, а я обратно. Я даже не смог, как Крейн проводить
нашу команду в район "перепрыга". Сижу вот теперь напротив ананасов и
прочих персиков. Саша-то продолжает над хрональной навигацией трудится,
пытаясь определить, как попроще попадать в "иной мир" и без трудов
возвращаться оттуда. А я ползаю, как перегревшаяся на Солнце муха. Можно,
конечно, вечерком в кабачок завалиться. Но видок у меня не юношеский, не
клевый, да и с ин-язом туго. Так что ничего приличного из местного бабьего
мира мне склеить не удастся, а заниматься шлюшками не первой свежести -
воспоминания не позволяют. Я ведь такую Венеру поимел в этом самом Куско у
храма Солнца.
В общем, последнее что мне еще нравится - это ходить вечерком на
лужайку и смотреть на взаимоотношения неба и гор. Особенно умиляет
подобострастное отношение вершин к закату, насколько они прилежно
окрашиваются в пурпур и позолоту.
Наступил очередной вечер и я отправился на свой наблюдательный пост
на лужайку между двух гасиенд. Я видел, что на балконе трехэтажного домика
в мавританском стиле маячит женская фигурятинка и, кажется, наблюдает за
мной, но делать призывные жесты с помощью флажного семафора пока не
хотелось - сперва эстетическое удовольствие.
Я радовал глаз пейзажем, пока мне не показалось, что фигурка на
балконе напоминает мне девицу-красавицу, встреченную у Кориканчи.
А когда я решил повнимательнее присмотреться к балкончику, то
неожиданно мое внимание было захвачено видением - со стороны гор летели не
слишком понятные яркие пятнышки. Для самолета слишком низко и чересчур
маневренно они двигались.
Я немного всполошился, когда все пятна, разрастаясь, резво
направились в мою сторону. Тем более, что они имели жутковатые очертания.
Человека со змеиной разинутой пастью, женщины со звериными лапами, мужчины
с палицей в руках и тыквой вместо головы. Недолго они пугали меня, что
приятно. Раз и превратились в оранжевые хлопья над головой, которые вскоре
растаяли.
Когда с этим неприятным делом было покончено, я глянул опять в
сторону балкончика. И никакой женской фигурки на сей раз.
Обидно, однако претензии отложим на потом. Я, направившись в свою
пристанище, зашел по пути в аптеку, где не забыл купить флакон
медицинского спирта и бутылочку лимонной эссенции. Эти компоненты еще со
студенческой скамьи служили основой для приготовления вкусного напитка под
названием "девичья слеза".
Можно сказать, на подъеме я вошел в старинное, или вернее, ветхое
здание гостиницы. Она была лучше других перуанских отелей только своей
ценой - десять баксов с рыла за день. И, конечно же, отличалась в выгодную
сторону от постоялого двора где-нибудь в Жлобине или Ельце исправно
работающим сортиром и душем.
Однако бедолага Крейн был явно в миноре. Он застыл напротив мощного
компьютера. Вычислительным средством он, кстати, отоварился на все свои
пятьсот долларов плюс на тысячу, выданную Ниной на науку, так что в
дальнейшем приобретал дополнительные электронные платы, а также жрал и пил
за мой счет. Сейчас Саша явно подражал скульптуре "Мыслитель" известного
французского мастера. Единственное отличие, что в роли каменюки выступал
стул.
- Ну что случилось, Сашок? Ты не знаешь как сказать, что ты спалил
материнскую плату и теперь тебе требуется от меня пара сотен баксов?
- Я рассчитал параметры пульсаций известных мне точек и вывел, что
период нестабильности, а, значит, и время существования "хронального
кармана" гораздо меньше, чем казалось поначалу.
- Только мне о чужих карманах и думать.
Я потянулся в холодильник за пивом и расстроился, потому что там
оставался только гостиничный "Хейнекен", за который пришлось бы
выкладывать втрое больше. Вот это проблема так проблема. Но Крейн
упорствовал:
- Ты понимаешь, Егор, что "карман" намного быстрее соединится с
миром-метрополией, чем мы считали раньше.
- Ну и на здоровье.
- Какое здоровье. Будет такая сильная интерференция, что от меньшей
структуры, то есть периферийного мира, мало что останется. И от его
обитателей, включая наших друзей-товарищей, тоже. Но и это не самое
худшее.
- Вот как? Потеря друзей-товарищей для тебя не худшее, а может даже
лучшее?
- Хуже, много хуже, Егор, что весь наш базовый мир-метрополия тоже
перестроится.
- Эка невидаль. Перестройка. Есть вещи и пострашнее. А если даже в
"кармане" по-прежнему сидят фашисты, то не думаю, что они такие же жуткие,
как и пятьдесят лет назад. Возраст, друг мой, берет свое, из них давно
песочек сыплется.
- Мы не знаем, Хвостов, по каким принципам произойдет соединение двух
миров, - зло тявкнул Крейн.
- Так чего ж ты раньше эти самые параметры не рассчитал? - резонно
поинтересовался я.
- Спешка была, - объяснился без зазрения совести этот гад. - Вы же
кричали мне: "Давай, давай."
У меня, наконец, поползла испарина по спине. Конечно, есть вариант,
что Саша меня разыгрывает, но уж больно пресная у него рожа. Я от
огорчения откупорил гостиничный "Хейнекен", чихать на расходы, если весь
мир перестроится.
- Вот так всегда с учеными, - забухтел я. - Вначале наколбасят, а
потом уже начинают думать, как это аукнется... Так что же нам предпринять,
уважаемый знаток?
- У меня только один рецепт, который трудно назвать всеобъемлющим.
Надо подаваться следом за нашей командой и обо всем их предупредить.
Ну, прямо стресс, по моим жилам поплыл адреналин, из-за чего я
вспомнил то, что забыл благодаря предыдущему огорчению - у меня ж в сумке
лежит спиртяга, приобретенная в аптеке-наркотеке.
- Ты погоди-ка, стремительный Крейн. Благоприятная-то пульсация в
ближайшие месяцы не предвидится.
- Это на той точке, которую мы использовали вслед за фашистами. Но
есть другая. По предварительным расчетам, она находится в Сьерре. Где-то
неподалеку от Кильябамба. Это "окно" откроется через пять дней. Точное
место и время мы узнаем благодаря навигационному прибору.
У меня дернулась рука, льющая спирт, и "девичья слеза" оказалась
крепче, чем надо. Это ж надо такое придумать. Отправляться туда, не знаю
куда, да еще в таком жалком составе - я плюс хиляк Крейн - да еще без
снаряжения, без оружия, без непортящейся жратвы, без фармацевтики всякой.
Попадем ведь незнамо куда, может прямо в котел. А как там за "окном"
