Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Roman legionnaire vs Knight Artorias
Ghost-Skeleton in DSR
Expedition SCP-432-4
Expedition SCP-432-3 DATA EXPUNGED

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Проза - Татьяна Тостая Весь текст 77.18 Kb

Рассказы

Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4 5 6 7
колыхающийся, - пщ-пщ-пщ, пщ-пщ-пщ, - парусом надувающийся голос, -  все
громче, - обрывающий канаты, неудержимо несущийся, пщ-пщ-пщ,  каравеллой
по брызжущей огнями ночной воде - все сильней, -  расправляющий  крылья,
набирающий скорость, плавно отрывающийся от отставшей толщи  породившего
его потока, от маленького, оставшегося на берегу  Симеонова,  задравшего
лысеющую, босую голову к  гигантски  выросшему,  сияющему,  затмевающему
полнеба, исходящему в победоносном кличе голосу, - нет, не его так пылко
любила Вера Васильевна, а все-таки, в сущности, только его одного, и это
у них было взаимно. Х-щ-щ-щ-щ-щ-щ-щ.
   Симеоновв бережно смниал замолкшую Веру Васильевну,  покачивал  диск,
обхватив его распрямленными, уважительными ладонями;  рассматривал  ста-
ринную наклейку: з-эх, где вы теперь, Вера Васильевна? Где  теперь  ваши
белые косточки? И, перевернув ее на спину, устанавливал иглу, прищурива-
ясь на черносливовые отблески колыхающегося толстого диска, и снова слу-
шал, томясь, об отцветших давно, щщщ, хризантемах в саду, щщщ, где они с
нею встретились, и вновь, нарастая подводным  потоком,  сбрасывая  пыль,
кружева и годы, потрескивала Вера Васильевна и представала томной наядой
- неспортивной, слегка полной наядой начала века, - о сладкая груша, ги-
тара, покатая шампанская бутыль!
   А тут и чайник закипал, и Симеонов, выудив из межоконья плавленый сыр
или ветчинные обрезки, ставил пластинку с начала и пировал  по-холостяц-
ки, на расстеленной газете, наслаждался, радуясь, что Тамара сегодня его
не настигнет, не потревожит драгоценного свидания с  Верой  Васильевной.
Хорошо ему было в его одиночестве, в маленькой квартирке,  с  Верой  Ва-
сильевной наедине, и дверь крепко заперта от Тамары,  и  чай  крепкий  и
сладкий, и почти уже закончен перевод ненужной книги с редкого языка,  -
будут деньги, и Симеонов купит у одного крокодила за большую цену редкую
пластинку, где Вера Васильевна тоскует, что не для нее придет  весна,  -
романс мужской, романс одиночества, и бесплотная Вера  Васильевна  будет
петь его, сливаясь с Симеоновым в один  тоскующий,  надрывный  голос.  О
блаженное одиночество! Одиночество ест со сковородки, выуживает холодную
котлету из помутневшей литровой банки, заваривает чай в кружке  -  ну  и
что? Покой и воля! Семья же бренчит посудным шкафом, расставляет  запад-
нями чашки да блюдца, ловит душу ножом и вилкой, - ухватывает под  ребра
с двух сторон, - душит ее колпаком для чайника, набрасывает скатерть  на
голову, но вольная одинокая душа выскальзывает из-под  льняной  бахромы,
проходит ужом сквозь салфеточное кольцо и - хоп! лови-ка! она уже там, в
темном, огнями наполненном магическом кругу, очерченном голосом Веры Ва-
сильевны, она выбегает за Верой Васильевной, вслед за ее юбками  и  вее-
ром, из светлого танцующего зала на ночной летний балкон, на  просторный
полукруг над благоухающим хризантемами садом, впрочем, их запах,  белый,
сухой и горький - это осенний запах, он уже  заранее  предвещает  осень,
разлуку, забвение, но любовь все живет в  моем  сердце  больном,  -  это
больной запах, запах прели и грусти, где-то вы теперь, Вера  Васильевна,
может быть, в Париже или Шанхае, и какой дождь - голубой  парижский  или
желтый китайский - моросит над вашей могилой, и чья  земля  студит  ваши
белые кости? Нет, не тебя так пылко я люблю! (Рассказывайте! Конечно же,
меня, Вера Васильевна!)
   Мимо симеоновского окна  проходили  трамваи,  когда-то  покрикивавшие
звонками, покачивавшие висячими петлями, похожими на стремена, -  Симео-
нову все казалось, что там, в потолках, спрятаны кони,  словно  портреты
трамвайных прадедов, вынесенные на чердак; потом звонки умолкли, слышал-
ся только перестук, лязг и скрежет  на  повороте,  наконец,  краснобокие
твердые вагоны с деревянными лавками поумирали, и  стали  ходить  вагоны
округлые, бесшумные, шипящие на остановках, можно было сесть, плюхнуться
на охнувшее, испускающее под тобой дух мягкое кресло и покатить в  голу-
бую даль, до конечной остановки, манившей названием:  "Река  Оккервиль".
Но Симеонов туда никогда не ездил. Край света, и нечего там было ему де-
лать, но не в том даже дело: не видя, не зная дальней этой, почти не ле-
нинградской уже речки, можно было вообразить себе все, что угодно:  мут-
ный зеленоватый поток, например, с медленным, мутно плывущим в ней зеле-
ным солнцем, серебристые ивы, тихо свесившие ветви с курчавого  бережка,
красные кирпичные двухэтажные домики с черепичными  крышами,  деревянные
горбатые мостики - тихий, замедленный как во сне мир; а  ведь  на  самом
деле там наверняка же склады,  заборы,  какая-нибудь  гадкая  фабричонка
выплевывает перламутрово-ядовитые отходы, свалка дымится вонючим тлеющим
дымом, или что-нибудь еще, безнадежное, окраинное, пошлое. Нет, не  надо
разочаровываться, ездить на речку Оккервиль, лучше мысленно обсадить  ее
берега длинноволосыми ивами, расставить крутоверхие домики, пустить  не-
торопливых жителей, может быть, в немецких колпаках, в полосатых чулках,
с длинными фарфоровыми трубками в зубах... а лучше замостить  брусчаткой
оккервильские набережные, реку наполнить  чистой  серой  водой,  навести
мосты с башенками и цепями, выровнять плавным лекалом гранитные  парапе-
ты, поставить вдоль набережной высокие серые дома с чугунными  решетками
подворотен - пусть верх ворот будет как рыбья чешуя, а с кованых  балко-
нов выглядывают настурции, поселить там молодую Веру Васильевну, и пусть
идет она, натягивая длинную перчатку, по брусчатой мостовой, узко  ставя
ноги, узко переступая черными тупоносыми туфлями с круглыми, как яблоко,
каблуками, в маленькой круглой шляпке с вуалькой, сквозь  притихшую  мо-
рось петербургского утра, и туман по такому случаю подать голубой.
   Подать голубой туман! Туман подан, Вера Васильевна проходит, постуки-
вая круглыми каблуками, весь специально приготовленный, удерживаемый си-
меоновским воображением мощеный отрезок, вот и граница декорации, у  ре-
жиссера кончились средства, он обессилен, и, усталый, он распускает  ак-
теров, перечеркивает балконы с настурциями, отдает  желающим  решетку  с
узором как рыбья чешуя, сощелкивает в воду гранитные парапеты,  рассовы-
вает по карманам мосты с башенками, - карманы распирает, висят  цепочки,
как от дедовских часов, и только река Оккервиль, сужаясь  и  расширяясь,
течет и никак не может выбрать себе устойчивого облика.
   Симеонов ел плавленые сырки, переводил нудные книги, вечерами  иногда
приводил женщин, а наутро, разочарованный, выпроваживал их - нет, не те-
бя! - запирался от Тамары, все подступавшей с постирушками, жареной кар-
тошкой, цветастыми занавесочками на окна, все время тщательно забывавшей
у Симеонова важные вещи, то шпильки, то носовой платок,  -  к  ночи  они
становились ей срочно нужны, и она приезжала за ними через весь город, -
Симеонов тушил свет и не дыша стоял, прижавшись к притолоке в  прихожей,
пока она ломилась, - и очень часто сдавался, и тогда ел на ужин  горячее
и пил из синей с золотом чашки крепкий чай с домашним  напудренным  хво-
ростом, а Тамаре ехать назад, было, конечно, поздно,  последний  трамвай
ушел, и до туманной речки Оккервиль ему уж тем более было не доехать,  и
Тамара взбивала подушки, пока Вера Васильевна, повернувшись  спиной,  не
слушая оправданий Симеонова, уходила по набережной в  ночь,  покачиваясь
на круглых, как яблоко, каблуках.
   Осень сгущалась, когда он покупал  у  очередного  крокодила  тяжелый,
сколотый с одного краешка диск, - поторговались, споря об  изъяне,  цена
была очень уж высока, а почему? - потому что  забыта  напрочь  Вера  Ва-
сильевна, ни по радио не прозвучит, ни в викторинах не  промелькнет  ко-
роткая, нежная ее фамилия, и теперь только изысканные чудаки, снобы, лю-
бители, эстеты, которым охота выбрасывать деньги на бесплотное, гоняются
за ее пластинками, ловят, нанизывают на штыри грамофонных вертушек,  пе-
реписывают на магнитофоны ее низкий, темный, сияющий, как красное  доро-
гое вино, голос. А ведь старуха еще жива, сказал крокодил, живет  где-то
в Ленинграде, в бедности, говорят, и безобразии, и недолго же сияла  она
и в свое-то время, потеряла бриллианты, мужа, квартиру, сына,  двух  лю-
бовников, и, наконец, голос, - в таком вот именно порядке,  и  успела  с
этими своими потерями уложиться до тридцатилетнего возраста, с тех и  не
поет, однако живехонька. Вот как, думал, отяжелев сердцем,  Симеонов,  и
по пути домой, через мосты и сады, через трамвайные пути, все думал: вот
как... И, заперев дверь, заварив чаю, поставил на вертушку купленное вы-
щербленное сокровище, и, глядя в окно на стягивающиеся на закатной  сто-
роне тяжелые цветные тучи, выстроил, как обычно, кусок  гранитной  набе-
режной, перекинул мост, - и башенки нынче отяжелели,  и  цепи  были  не-
подъемно чугунны, и ветер рябил и морщил, волновал широкую, серую  гладь
реки Оккервиль, и Вера Васильевна, спотыкаясь больше положенного на сво-
их неудобных, придуманных Симеоновым, каблуках, заламывала руки и  скло-
няла маленькую гладко причесанную головку к покатому  плечику,  -  тихо,
так тихо светит луна, а дума тобой роковая полна, - луна не поддавалась,
мылом выскальзывала из рук, неслась сквозь рваные оккервильские тучи,  -
на этом Оккервиле всегда что-то тревожное с небом, - как беспокойно  ме-
чутся прозрачные, прирученные тени нашего воображения, когда  сопение  и
запахи живой жизни проникают в их прохладный, туманный мир!
   Глядя на закатные реки, откуда брала начало  и  река  Оккервиль,  уже
зацветавшая ядовитой зеленью, уже отравленная живым старушечьим  дыхани-
ем, Симеонов слушал спорящие голоса двух боровшихся демонов: один наста-
ивал выбросить старуху из головы, запереть покрепче двери, изредка  при-
открывая их для Тамары, жить, как и раньше жил, в меру любя, в меру  то-
мясь, внимая в минуты одиночества чистому звуку серебряной трубы, поюще-
му над неведомой туманной рекой, другой же демон - безумный юноша с пом-
раченным от перевода дурных книг сознанием - требовал идти, бежать,  ра-
зыскать Веру Васильевну - подслеповатую, бедную, исхудавшую, сиплую, су-
хоногую старуху, - разыскать, склониться к  ее  почти  оглохшему  уху  и
крикнуть ей через годы и невзгоды, что она - одна-единственная, что  ее,
только ее так пылко любил он всегда, что любовь все живет в  его  сердце
больном, что она, дивная пери, поднимаясь голосом из  подводных  глубин,
наполняя паруса, стремительно проносясь по ночным огнистым водам,  взмы-
вая ввысь, затмевая полнеба, разрушила и подняла его - Симеонова, верно-
го рыцаря, - и, раздавленные ее серебряным голосом, мелким горохом посы-
пались в разные стороны трамваи, книги, плавленые сырки,  мокрые  мосто-
вые, птичьи крики, Тамары, чашки, безымянные женщины, уходящие года, вся
бренность мира. И старуха, обомлев, взглянет на него полными слез глаза-
ми: как? вы знаете меня? не может быть? боже мой! неужели  это  кому-ни-
будь еще нужно! и могла ли я думать! - и, растерявшись, не будет  знать,
куда и посадить Симеонова, а он, бережно поддерживая ее сухой  локоть  и
целуя уже не белую, всю в старческих пятнах руку, проводит ее к  креслу,
вглядываясь в ее увядшее, старинной лепки лицо. И, с нежностью и  с  жа-
лостью глядя на пробор в ее слабых белых волосах, будет думать:  о,  как
мы разминулись в этом мире! ("Фу, не надо", - кривился внутренний демон,
но Симеонов склонялся к тому, что надо.)
   Он буднично, оскорбительно просто - за пятак - добыл адрес  Веры  Ва-
сильевны в уличной адресной будке; сердце стукнуло было:  не  Оккервиль?
конечно, нет. И не набережная. Он купил хризантем  на  рынке  -  мелких,
желтых, обернутых в целлофан. Отцвели уж давно. И в булочной выбрал тор-
тик. Продавщица, сняв картонную крышку, показала выбранное на отведенной
руке: годится? - но Симеонов не осознал, что берет, отпрянул, потому что
за окном булочной мелькнула - или показалось? - Тамара, шедшая брать его
Предыдущая страница Следующая страница
1 2  3 4 5 6 7
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 

Реклама