удивился, каким образом кельту удавалось удерживать своих красоток от
потасовок. Возможно, этому способствовало то, что сам Виридовикс
совершенно не был ревнив. Рассказ Арига подошел к концу, и все три девицы
взорвались хохотом. Квинт Глабрио что-то тихо сказал Горгидасу, тот
улыбнулся и кивнул в ответ. Рядом с ними нетерпеливо задвигался Катаколон
Кекаменос из Агдера.
- Кажется, все уже собрались? - спросил он. - Тогда приступим.
Его акцент был столь же архаичным, как старинная литургия. Агдер,
являвшийся когда-то частицей Империи, был отрезан от нее много лет назад,
и с тех пор старовидессианский язык, на котором продолжали говорить его
жители, почти не изменился. Кекаменос был крепко сложенный человек с сухим
жестким лицом. Куртка его была сшита из белого меха снежного барса, и в
столице стоила небольшого состояния. Марк подозревал, что владелец ее
заносчив, скучен и педантичен.
Когда компания вышла из казармы, Скаурус спросил Тасо Ванеса:
- Кто пригласил собаку в стадо овец?
Цитата из Эзопа ничего не сказала катришу, и Скаурус должен был бы
знать об этом. В такие минуты он чувствовал, что все его старания тщетны,
ему никогда не стать своим в этом мире. Марк разъяснил собеседнику смысл
метафоры.
- Если уж на то пошло, его пригласил я, - ответил Ванес.
Замешательство римлянина, похоже, забавляло его; он, как и Бальзамон, имел
вкус к подобным шуткам и испытывал наслаждение, ставя людей в неловкое
положение. - У меня есть на то свои причины. Агдер - далекая северная
страна, и когда солнце начинает прибивать в середине зимы, для них это
значит куда больше, чем для видессиан или для меня. Они всегда немного
боятся, что солнце не вернется назад, и, видя, что оно возвращается,
всегда поднимают за это тост, можешь мне поверить.
Видессиане не сомневались, что солнце вернется, и тем не менее
праздновали этот день тоже очень весело. Два зимних карнавала, на которых
Марк уже присутствовал, происходили в провинциальных городках. Праздник в
столице был не столь непосредственным и развеселым, зато отличался
утонченностью и поражал размахом. Большой город, охваченный радостью, дал
трибуну возможность ощутить себя в центре развлечений.
Дни все еще были короткими, темнота быстро сгущалась, но факелы и
свечи освещали все вокруг. На уличных перекрестках пылали костры, и
горожане прыгали через них - удачный прыжок считался хорошим
предзнаменованием. Хелвис высвободилась из рук Марка, обнимавшего ее за
талию, подбежала к одному из костров и прыгнула через него. Волосы
взвились, как темное облако, и, несмотря на то что Хелвис придерживала
юбку, та, взлетев высоко, обнажила ее ноги. Кто-то невдалеке от костра
присвистнул. Сердце трибуна забилось чаще. Хелвис вернулась к нему,
раскрасневшаяся от прыжка и от мороза, глаза ее сияли. Когда он снова
обнял ее, она крепко прижала его ладонь к своему бедру.
Ничто не ускользнуло от орлиного взора Тасо Ванеса. Посмотрев с
улыбкой на свою даму, которую звали Плакидия Телетце, он спросил у
Скауруса:
- Это, пожалуй, будет получше, чем рыться в бумажках?
- Несравнимо, - ответил трибун и взял Хелвис за подбородок, чтобы
поцеловать. Губы у нее были теплые.
- На это просто невозможно смотреть спокойно! - пожаловался
Виридовикс и, в подтверждение этого, нежно и страстно перецеловал трех
своих подруг. Похоже, они остались довольны его грубоватой галантностью,
Марку же все это показалось работой опытного мага, который в тысячный раз
из ничего создавал золотое кольцо и подбрасывал его в воздух.
Из Амфитеатра доносился громоподобный хохот, словно там веселились
боги, - мимы Видессоса были, разумеется, самыми лучшими здесь, в столице.
Наблюдая за тем, как угасает день и закатный свет быстро сменяется мраком,
Горгидас сказал:
- Становится уже слишком темно, чтобы начать следующую пантомиму. Как
вы отнесетесь к тому, чтобы найти харчевню, где мы могли бы закусить,
прежде чем толпа забьет их все до отказа?
- Еда - всегда хорошая идея, - с жестким каморским акцентом произнес
Гавтруз и хлопнул себя по большому животу. Возможно, он и на самом деле
испытывал сейчас голод, но Скаурус знал, что его непосредственность и
простота предназначаются в основном для тех, кто плохо знает посла из
Татагуша. За грубоватой шутовской маской скрывался умный и хитрый
дипломат.
Здравый смысл Горгидаса привел друзей в небольшую полупустую
харчевню, расположенную в нескольких кварталах от площади Паламас. Хозяин
и служанка очистили и сдвинули для них два стола, но прежде чем перед ними
появились первые кружки вина и пива, любителями которого были Сотэрик,
Файярд и Катаколон Кекаменос, харчевня оказалась уже до предела набита
посетителями. Хозяин выставил несколько столов на улицу и поставил на них
толстые сальные свечи, чтобы у пирующих было хоть какое-то освещение.
- К утру они разнесут мое заведение, - услышал Марк жалобу хозяина,
который бегал взад и вперед, помогая служанке обслуживать гостей. Приятные
запахи неслись из кухни. Скаурус и его друзья ели засахаренные фрукты и
беседовали, потягивая вино и пиво в ожидании обеда. Наконец служанка,
сгибаясь под тяжестью своей ноши, поставила на стол большого жареного
гуся. В свете факела блеснула сталь, когда она с большим искусством
разрезала жирную птицу на куски.
Трибуну нравилась видессианская кухня, и он с одобрением отнесся к
обещанию хозяина подать им жаркое под собственным фирменным соусом,
подобного которому уважаемым посетителям пробовать еще не доводилось.
Однако, вонзив зубы в крыло гуся, он раскаялся в своей доверчивости. Птица
была пропитана густым острым соусом, содержащим сыр, корицу и какую-то
удивительно едкую приправу, от которой у Марка потекли слезы из глаз.
Иногда случалось, что видессианские пристрастия к необычным соусам
оказывались слишком сильными для трибуна. Гая Филиппа жаркое тоже
разочаровало, зато остальные ели с большим энтузиазмом. Подавив вздох,
трибун взял с блюда, где еще оставалась половина гуся, горсть миндальных
орехов. Жалобный стон сорвался с уст Марка - орехи были посыпаны чесночным
порошком!
- Ты слишком мало ешь, - заметила Хелвис.
- Угу, - пробормотал он. Впрочем, это и к лучшему - все дни он
просиживал теперь в своем кабинете и прибавил в весе. Кроме того, так
останется больше места для вина.
- Сюда, красотка, присядь рядом! - приветствовал Гай Филипп девицу,
одетую в платье, сшитое из множества желтых ленточек. Центурион придвинул
к себе стул от соседнего стола. Владелец стула в этот момент вышел
облегчиться, и друзья пьянчуги злобно заворчали, но открыто протестовать
не решились - долгие годы службы и привычка командовать людьми придавали
Гаю Филиппу несравненную уверенность в себе.
Женщина присела на предложенный стул. На ее лице читалось явное
желание как следует повеселиться в обществе этого бравого мужчины, а не
просто заработать деньги, прыгнув в койку к кому попало. Она положила себе
в тарелку кусок гуся и налила вина в кружку. Красивая девчонка, подумал
Марк и порадовался за Гая Филиппа, вкус которого в подобных делах обычно
был очень плохим. Цвет ее легкого, тонкого платья напомнил Марку
прозрачный шелк рубашки, которую Варданес Сфранцез силой надел на Алипию
Гавру. Мысль эта возбудила воображение трибуна и одновременно разозлила
его. Он сидел сейчас рядом с Хелвис, шаловливо щекотавшей пальчиком его
шею, и не должен был думать в ее присутствии о других женщинах.
Тургот наклонился над столом, чтобы взять с блюда орехов, бросил
несколько миндалин в рот и тут же выругался:
- Проклятый чеснок! - Намдалени торопливо влил в горло добрый глоток
вина. - Дома, в Княжестве, мы никогда не поганим еду такой дрянью! - Он
снова выпил, и при мысли о родине его лицо на миг утратило жесткое
выражение.
- А мне такой миндаль нравится, - заявила Мавия, упрямо наклонив
голову. В свете факелов ее волосы сверкали золотисто-красным и казались
такими же яркими, как само пламя. Чтобы доказать, что она не шутит,
девушка взяла несколько орешков и с удовольствием начала их жевать. Марк
понял, что дочь наемника живет в Империи очень давно, скорее всего, она
выросла здесь и привыкла к вкусам видессиан. Тургот, склонившийся над
кружкой вина, стал вдруг печальным, усталым и постаревшим.
Видессианин, чей стул стащил Гай Филипп, возвратился к своему столу.
Постоял несколько секунд в замешательстве, выслушивая объяснения друзей и,
покачнувшись, неловко повернулся всем корпусом к римлянину. Поворот был
сделан с изрядным креном, так как судно было уже здорово нагружено.
- Эй, что же эт-то ты делаешь... а-а?.. - начал он.
- Иди домой и проспись, - мягко ответил Гай Филипп, он не хотел
драться, на уме у него было совсем иное. Глаза центуриона жадно впились в
темные соски девицы, отчетливо выступающие под полупрозрачным платьем.
Зачарованный взгляд Виридовикса устремился туда же. Только когда пьяный
видессианин снова принялся шумно возмущаться, кельт, похоже, заметил его и
захохотал:
- Вот хороший пример того, что случается, когда мужчина использует
дарованную ему штуку лишь для того, чтобы ходить с ней в сортир.
Он говорил по-видессиански, чтобы обе компании могли посмеяться
вместе с ним. Слева эти были встречены хохотом, но пьяный, сообразив, о
чем говорит Виридовикс, внезапно разозлился. Он замахнулся на кельта
кулаком, но в пьяном порыве промахнулся как минимум на полметра.
Виридовикс пружинисто вскочил на ноги, быстрый, как кошка, несмотря на то,
что и сам выпил немало. Его зеленые глаза загорелись в предвкушении
неожиданного развлечения.
- О, тебе, право же, не следовало так поступать! - воскликнул он,
схватил несчастного пьяницу и бросил в большой котел черепахового супа,
стоящий посреди стола, за которым пировали товарищи видессианина. Крепкий
стол даже не покачнулся, но брызги жирного зеленоватого супа и куски
белого мяса разлетелись во все стороны. Пьяница вяло шевелил конечностями,
пытаясь выбраться из котла, друзья его ругались и стряхивали с себя мясо.
- Что ты делаешь, идиот!? - крикнула девица Гая Филиппа, стараясь
очистить платье и не замечая, что кусочек мяса застрял в ее волосах. -
Дурак! Навозная куча!
Облитые супом видессиане двинулись на кельта, яростно размахивая
кулаками. Первому из них Виридовикс угодил кулаком в нос, но второй
обрушил на голову кельта кружку с вином. Пока тот, ошеломленный ударом,
хватал ртом воздух, нападающий прыгнул ему на плечи, а через минуту еще
один видессианин пришел на помощь товарищу.
- Двое на одного - это нечестно, - сказал старший центурион все еще
терпеливо, отшвыривая крепким кулаком в сторону одного из противников
Виридовикса.
Гавтруз из Татагуша тоже не теряй времени даром. Оба драчуна рухнули
на стол, повалив при этом два стула вместе с сидящими на них едоками. Если
они рассчитывали таким образом потушить скандал, то явно просчитались -
упавшие тоже присоединились к потасовке. Маленькое недоразумение переросло
во всеобщую драку. Дикий рев Виридовикса покрыл на мгновение грохот
разбиваемой посуды и вопли сражающихся. Два стола стали крепостью, и
казалось, все посетители харчевни пытаются взять эту цитадель штурмом.
Марк и раньше слышал о том, что Виридовикс любит подраться в тавернах, но
до этого момента не принимал участия в развлечениях кельта. Глиняная
