записанного слова. В мире записано знаний больше, чем знают вместе взятые
люди, потому что человек может записать мысль и через некоторое время
забыть (здесь мы говорим не о потенциальном, а об активном знании), а
также потому что написанное слово живет дольше автора, а он мог знать
что-то, чего не знают другие люди.
А теперь посмотрите что творится с книгами. Допустим, какого-то
человека волнует незначительная проблема, при разрешении которой он ощутил
нехватку информации. Человек идет в библиотеку и вдруг обнаруживает, что
завален книгами приблизительно по его тематике. Тогда:
1) нет книги именно-именно той темы, которая нужна, но зато:
2) книг по соседствующим областям знаний - горы;
3) а потом он понимает, что и нужных ему книг - целое море, поток
авторов и названий, что даже пересмотреть их все не хватит дня, а не то,
чтобы выбрать необходимую информацию. В каждой книге есть хотя бы по
строчке чего-то нового, но основная часть информации - повтор или
словоблудие. Человек вместо подлинника иной раз изучает комментарии
комментариев подлинника - это ли не ужас? А теперь, друзья, поймите, что
сказанное касается не только знаний, но и: искусства, образования, прессы,
истории и т.д. и т.д. ...
На этом, Читатель, я может быть и закончил бы очередную главу своего
повествования, если бы Вася Заодно вдруг не отвел меня в сторонку и не
вручил черновика своей рукописи.
- Не хотите посмотреть? - с хитринкой в голосе спросил он.
Я взял рукопись в руки и на первой странице прочитал:
Человек = Животное + Разум
| |
(хочет жить) (хочет жить в любви)
| |
(внешний мир чужд) (внешний мир интересен)
Путь к любви = "Поиск" (философия, науки) + "Построение" (религия,
пополнение культурофонда) + "Движение" (прогресс, улучшение общественных
отношений).
(НЕЧТО ПОСЛЕ ЧЕЛОВЕКА) = Животное + Разум + ?
- Василий Памфнутиевич, - тихо спросил я, - какова истинная цель
Кружка?
- Борьба против застывания, - тихо ответил он. - А то люди приходят к
любви и пребывают в любви и застывают в любви.
Глава восьмая и последняя
Я заболел.
Может я и акклиматизировался, но на время, а долго жить мне здесь
нельзя. И вообще, всегда надо возвращаться домой вовремя.
Но постиг премудрость эту я только теперь, когда заболел - и не то
чтобы заболел, но во всяком случае абсолютно здоровым себя не чувствовал.
Есть не хотелось, по телу разлилась сухая лень и все утро пролежал одетым
на заправленной постели. Где-то в районе обеда впал в неглубокую дрему и
тут то ли сновидение приключилось, то ли из-за перегородки с соседним
номером послышалась ясно различимая человеческая речь. Говорили двое.
- Хе-хе. Что теперь скажешь?
- Сам знаешь. Эксперимент окончен.
- Давай еще раз подчеркнем его результаты, чтобы осознать и уложить
их в памяти.
- Первое и основное - испытания он не выдержал.
- Как! А разве... А я думал...
- Стоп! Ты судишь по первоначально разработанному плану. Сейчас-то я
уже могу тебе рассказать, что план был изменен и знали о новом плане всего
четыре человека. К концу недели завершится повторная обработка информации
и Маслим посвятит тебя во все детали проведенной операции. Уверяю,
материала для твоей диссертации будет предостаточно!
- Ох, еще с Королем объясняться!
- Маслим все уладит. А слепок пациента отправим в музей Института.
- А скажи же, непросто было все разработать и технически исполнить за
короткое время.
- Ага. Знаешь, я что сейчас подумал. Вещь, произведенная человеком
будет совершенна, когда производивший ее был счастлив. Или не так?..
Я с запозданием подумал, что могли разговаривать о... и открыл глаза.
Беседа сразу прервалась. Все-таки может во сне? - с надеждой подумал я.
За стеной вдруг бухнуло. Раздалась дробь тысяч мелких осколков -
что-то вроде того, что упало полстены или, по крайней мере, отвалился
большой кусок штукатурки. После некоторого затишья из-за стены с соседним
номером, откуда, я думал было, слышалась мне беседа, донеслись бубнящие
голоса, топот ног, ощущаемый всем телом, потом там, что ли, стали пинать
пустые картонные коробки, проволочили, скрипя по полу железными
колесиками, тяжеленную кровать, а напоследок в два скребка стали елозить
стену, с жутчайшим скрипом сдирая с нее старые обои.
"Ремонт, наверное", - подумал я.
Тут в дверь комнаты громко протарабанили.
- Приветствую вас! - бодро поздоровался принц Ништяк. - Небось
строители мешают?
- Ох, да!.. Малость.
- Это черти из кооператива "Нерукотвор", все экспериментируют. А
помнишь на мои опыты очередь записывалась? Так из первых сорока мест они
двадцать пять забили.
- И что?
- Сам факт любопытен.
- Но мы заболтались. Федя, я ж зашел тебя к Королю на прием
пригласить.
- Сейчас?
- Ага.
Я вскочил с кровати и хотел кивнуть что всегда готов, но едва смог
это сделать. У каждого свои болезни, которые проявляются в свое время. Как
мог я скрыл болезненное состояние от Ништяка гнилой улыбкой, а он по
рассеянности гения ничего не заметил.
А в тронном зале уже собирался высший свет и хотя Короля еще не было,
все держались торжественно, от предыдущей скованности не осталось и следа.
То ли мероприятие было другое.
- Дружище! - воскликнул мне бывший тут же пан Говорухин. - Сколько
лет и зим!
- Ты чего не пришел вчера на Встречу? - сердито спросил его принц.
- А мне ленцаво!
- Что-что?
- Ленцаво. От слова лень - лениво, ленца - ...
- А ты русский язык?
- В совершенстве!
Тут мы разом обернулись. К нам приближался безразмерный Дегустатор
Порфирий и я увидел, что за его толстопузой представительностью прячется
болезнь и мне его стало жалко.
- О, вы уже не ругаетесь промеж собою, наверное компромат нашли, -
поздоровался он.
- Что?
- Я что-то не так сказал? Компромисс.
- Компромат.
- Мм, - он задумчиво пожевал губами. - Нет, я не мог так сказать. Все
правильно.
Он отошел и стал обиженно перетекать от стены к стене Тронного зала.
Не успели мы продолжить прерванный разговор, как заорал трубным голосом
глашатай:
- Его Величество Король Руслан Первый. Ее Величество Королева
Татьяна.
Забарабанили барабаны. Дирижер, весьма походящий на Фигаро, взбежал
на подиум, где ютился оркестрик, встал в позу жука-богомола перед самым
носом домбры и вдруг ткнул палочкой в сторону ударных. Воцарила
необычайная тишина. И все услышали доносящийся из коридора кокетливый
цокоток каблуков и шарканье тапочек о паркет, дирижер повернул туда
голову, мы вслед за ним и в пик всеобщего напряжения увидели:
Король отдернул шторину и ввел под руку Королеву.
- Здрасти, - скромно поздоровался он и тут грянул оркестр. Все
смешалось в искусном шуме - и альты и контрабас.
Король капризно замахал руками.
- Ну хватит, хватит... церемониться. Тихо. Считайте вечер подведения
итогов начавшимся. Что шепчет небо, звездочет?
Придворный Астролог сделал шаг вперед.
- Ваше Величество, разве небо может помешать тому, что вы сами
решите?
Король сверкнул очами, он чего-то другого ожидал от Астролога, а
теперь без подсказки оказался беспомощен. Он заюлил на троне и - скорее к
Королеве.
- Душечка, я забыл что дальше надо.
Татьяна шепнула ему.
- Не помню... Ах, да, ну как я забыл, меня же просили. Душечка, ты
мой гений! Что бы я без тебя делал.
Король полез лобызаться.
- Милый, ну здесь же народ.
- Какой народ? Ах, этот самый!
Он выпятил грудь колесом, повел глазами по толпе и вдруг остановил
взор на мне.
- Феодос Никанорыч, на минутку можно побеспокоить?
Я вышел из притихшей толпы и поплелся к трону, но не успел еще дойти,
как Король сорвался с места, подскочил и стал горячо, двумя руками трясти
и жать мою руку.
- Прости меня, сам знаешь, благородное сердце все простит. Склероз,
стерва, замучил - думаешь легко годами на этом стуле сидеть! Нет, ты
думаешь легко? А ты молодчага, Никанорыч, не зря я в тебя верил.
Я знал, что он не так искренен, каким хотел казаться и все его слова
пропускал мимо ушей. Да и голова заболела. Наконец, он выдохся и, пятясь,
вновь водрузился на трон.
- Господин Феодосий, мой супруг приносит щедрые королевские извинения
за ту нечестность, с которой мы поступали по отношению к вам, - чуть четче
выразилась Королева Татьяна.
Я подошел и поцеловал носок ее нежной туфли в знак примирения, а она
не подала и виду, что знает обо мне больше, чем знает Король. После этого
я ушел в толпу.
Как им тяжело, боже. Я только раз в год бываю на виду многих людей, а
они ежедневно. Но и как они наслаждаются вниманием к себе. Привлечь к себе
внимание - немало; удержать - много. Быть раскрытым, раздетым перед
другими - какое счастье! А я по-прежнему стою в толпе, беден и болен.
О, как страстно захотелось домой!
Я погрузился в мечтания и почти пропустил все эти награждения
почетными грамотами, премиями и памятными золотыми крестами. Особенно
хвалили бригаду "Нерукотвора". Им вручили Главный Творческий Орден и
Переходящее Знамя Ударников Труда, они были на гребне волны славы, хвалить
их было модно, в честь них устроили салют.
И вдруг гром-молния, небо разверзлось надвое, из глубин космоса
вынырнул огненный шквал и донесся до окон Королевского Дворца. Стекла
задрожали. Все были в шоке, Король с пятками забрался на свое сидение, а в
зал вбегает Поль Дуреман.
- Феодосушка, - кричит, - скорее, скорее! Тебя срочно вызывает
Правительство Земли!
_____________________________________
Я сладко потянулся, косточки хрустнули. Кто я? Где я? Приснилось ли
мне все это? Или я кому-то приснился? Боже, узнать бы.
К о н е ц
