шофером, двумя фермерами, безработными. Да, похоже Джонатан был именно
тем, кто нужен. Но легко сказать: разыщи человека и привези к нам,
подумал он с раздражением. А как это выполнить практически?!
И тут в дверь постучали. Он внутренне сжался. Точнее, напрягся.
Кто бы это мог быть? Полиция? Гвардейцы? Машинально оглядев комнату на
предмет улик, он пошел открывать. На лестничной площадке стоял Вэн
Юань, сослуживец. Артур последние несколько месяцев работал по найму
испытателем новых глайдеров на авиазаводе "Рольф" и Вэн был
напарником.
- А, заходи! - кивнул Артур. - Каким ветром сюда задуло?
- Понимаешь... - начал было тот, но запнулся. - Дело в том...
Вэн был добрым малым: сообразительный, бесстрашный. Но сейчас он
переминался с ноги на ногу и не решался зайти. Таким Артур видел его
впервые. Наконец, Вэн собрался с духом и выпалил:
- Ты еще ничего не з-знаешь?
- Нет! А что я должен знать?
- Ты уволен... В соответствие с новым Указом Близнецов...
До Артура начал доходить смысл слов, но ему почему-то сразу же
стало смешно.
- В самом деле?
- Подожди, - разволновался Вэн. - Пойми, что я здесь ни при чем.
Вышел Указ Номер Семь "О сверхчрезвычайном социально-экономическом
положении", в котором говорится, что все люди, рожденные за пределами
республики, должны быть уволены с работы и в течение трех суток должны
покинуть страну. Понимаешь, очевидно, что все это противозаконно, но
уже ничего нельзя поделать. Сила на их стороне. Знаешь, Артур, ты был
моим лучшим другом и я искренне хочу тебе помочь. В общем, приходи ко
мне сегодня вечером, там обсудим ситуацию.
Артур пообещал прийти. Ему уже было не очень смешно.
А через час пришли два паренька из Национальной Гвардии
национализировать квартиру. Один был маленький, в облегающей тело
куртке муторного желтого цвета. На груди горела эмблема принадлежности
к Гвардии - контрастная панда на зеленом фоне. Второй был довольно
высоким, в его волосах была повязана тонкая ленточка, на плечах
красовались погоны, украшенные вышитыми иероглифами. Рядовой и
сержант.
- Собирайте вещи и идите, - хмуро сказал сержант.
- Куда? - спросил Артур, но ответом было молчание. Маленький
нервно поглаживал рукоять кинжала, потупив глаза.
- Ребята, ну посудите сами - куда я пойду? Да и какой из меня
преступник, в конце концов! Давайте так - я вас не видел, и вы меня не
нашли...
Сержант презренно сверкнул очами, будто Артур сморозил о-очень
глупую шутку и, повысив тон, произнес: "Китай для китайцев! Собирайте
вещи и уходите". И указал облаченным в перчатку повелительным перстом
вниз по лестнице. "Туда", - добавил снисходительно.
- Ясно, - буркнул Артур, хотя ничего ясно не было. Но он махнул
рукой, окончательно решив не дурить, ведь не сегодня-завтра ему все
равно бы уезжать. Только теперь вариант "Завтра" отпадает.
Он зашел в квартиру, потом высунулся назад.
- Парни! Зайдите, посидите, наверное устали.
Молодчики разом отвернулись в сторону. Артур засунулся обратно.
Как это можно людей - людей! - выгнать на улицы, подумал он, не
понимаю. По всей стране это тысячи... Глупцы! Недолго же они
продержаться у власти, если начинают с подобных указов... Проклятый
дуумвират. Доконают они меня скоро!"
Он сел в кресло, раскурил длинную тонкую ароматическую "Хараду" и
стал освежать в памяти места явок. Они были, например, в Ронгджаге и
Шанхае, но туда он не поедет. Нужен Бэйкон и нужны Близнецы, а это в
Столице. Зато там работает Мартен. Отлично. Пятьсот, нет, даже
шестьсот километров до туда, выполнение задачи и скорее домой. Надоело
уже, ну ее к черту эту секретную работу. Копаешься в шелухе, в грязи,
кругом радиация, мутанты, изуродованные страшилища, с укором смотрящие
тебе в глаза тут и там, будто именно ты виновник их несчастья, будто
именно ты забрал у них здоровье, веру в справедливость, надежду на
достойную жизнь и бесстыдно присвоил себе. И никуда не денешься от
этого укора, от этих безнадежно отчаявшихся глаз карих, черных и
серых, иногда кроваво-бордовых, иногда бесцветных, прозрачных как лед,
с проступающими жилками каппиляров...
Он сидел и курил. Сизый ручеек дыма лениво подбирался к потолку и
таял, идти никуда не хотелось. Наконец, он вскочил, желчно бросил
окурок на пол и растоптал движением ботинка. Все, еду на глайдере! И
надо будет зайти к Вэн Юаню и его сестре попрощаться. Добрые люди как
привычная вещь - ощущаешь только ее отсутствие.
Гвардейцы стояли "вольно" и перебрасывались редкими фразами.
Артур им виновато улыбнулся, что, мол, извините за задержку и отдал
ключи. Те сразу же принялись исполнять свое дело. Наглухо заперли
дверь, на щель приклеили полоску с проставленными печатями. Артур
отвернулся и медленно стал спускаться по ступенькам. Этажом выше
истерично закричала женщина.
Когда он вышел на улицу, разом пахнуло пылью, задымленностью и
жесткой радиацией. Ветра не было и спертый, загазованный воздух смогом
слоился над самой поверхностью земли. Лицо мгновенно покрылось сетью
мельчайших капелек. Не улица, а парилка. Он пересек двор, миновал
арку, прикрывавшуюся чугунными воротами и очутился на площади.
Глайдеров не было видно ни на стоянке, ни в небе. Тут и там стояли
люди с сумками, узлами, чемоданами: кто ругался, кто плакал и
причитал, кто молчаливо расхаживал взад-вперед. Меж ними сновали
хитроглазые скупщики с тачками и за бесценок скупали тряпье и пожитки.
А сверху, над площадью, над городом, над всеми этими людскими
трагедиями, над всем безрассудством и обезьянством висели низкие
тревожные тучи с резко очерченными краями, готовые прорваться ливнем
на эту грешную землю, вначале освежить, оросить ее, а потом пометить
длинными лужами, грязью и непроходимыми топями с радужным налетом.
Солнце почти не пробивалось через этот нависший темно-серый, набухший
водой, кисель, а те лучи, которым удавалось это сделать, освещали
унылую бурлящую площадь, мчащихся велосипедистов, импровизированный
базарчик с вечными ломаными ящиками, с вечными замотанными
зазывалами-продавцами, выставляющими свой незатейливый товар, освещали
растрескавшийся асфальт, который уже давно следовало заменить.
Он направился прямо, совсем не зная куда идет. В киоске купил
ньюс-диск, задержался у табло, показывавшем 218 микрорентген в час.
Фон ниже среднего. Прямо перед носом ловко притормозил молоденький
рикша веломобиля, еще совсем пацан.
- Садитесь, подвезу, сэр!
Артур, подумав, забрался внутрь. Крыша с солнечными батареями с
легким скрипом опустилась и щелкнули затворы.
- Знаешь... давай на проспект Жертв Технического Прогресса.
- Он уже не так называется, сэр.
- В каком смысле?
- Переименовали в проспект Благоденствия.
Взмокший на полуденной жаре мальчуган поправил на носу очки,
завертел педали, а когда набралась высокая скорость, откинулся на
спинку грубого пластикового кресла.
- Как тебя величать, братка? - спросил Артур.
- Камил, сэр.
Пассажир замолчал. Переднего стекла не было и фронт горячего
воздуха бил в лицо, трепал волосы, залезал под воротник вместе с
назойливой пылью. Навстречу неслись такие же веломобили, большей
частью обшарпанные, скрипящие и ухающие на каждой рытвине дороги.
- Сегодня все хотят ехать! Если б с недельку продержался такой
спрос, я бы новое колесо на этот драндулет купил. Задние совсем
стерлись.
"Будет тебе спрос", - подумал Артур, а вслух спросил:
- Что люди говорят сейчас?
- О чем?
- Ну там... о жизни, о правительстве - все такое.
- Ха, мне отец каждый день об этом твердит: "Ты смотри, Камил, в
оба, если спросит тебя кто о политике, отвечай: "Не знаю, я человек
маленький, а об этом только человеки большие могут говорить!" Но я с
ним не согласен, о, нет! Сами посудите, какой же я маленький:
тринадцать лет стукнуло, мобиль имею в собственности, счет открыт в
партийном банке. А он все говорит, что маленький. А сейчас вот, куплю
заднее колесо, потом, может, другое заднее, и начну настоящие Вещи
покупать. Вещи сейчас - самое надежное. Вещи делают тебя сильным:
имеешь Вещь - человек, а нет - ты никто... Есть, правда, еще Здоровье
- оно важно, это верно, никому не хочется умирать, - но, в конечном
счете, само Здоровье твое зависит от количества и качества Вещей, у
тебя имеющихся... - Камил придержал поток слов. - А то ехал тут один,
еще до вас, сэр.
Мобиль выскочил на мост, широкий бетонный мост, обрамленный по
краям полосатой оградкой, а далеко внизу текла река. Плавно и гордо
несла Хуанхэ свои грязные желтые воды навстречу морю, как несла и сто,
и тысячу лет назад, и ничто не смогло остановить этот величавый поток,
ни войны, ни потрясения.
Камил еще немного покрутил педалями.
- Близнецы вот - хорошие! Видали, у них даже вертолеты есть! Сэр!
А вы знаете, какую скорость развивают вертолеты? Двести пятьдесят
километров в час, говорят, это же ни один глайдер не догонит!
Он восхищенно замолчал.
- Они не имеют права летать на вертолетах.
Камил дико уставился на пассажира. Что за чушь тот несет? Как это
не имеют права. Если есть вертолет, значит должны летать! Близнецы на
все имеют право!
Артур же, аргументируя свои слова, рассказал ему про Договор
четырех континентов, совсем недавний, потом рассказал про Конвенцию об
окружающей среде, про Декларацию человечества о чистоте планеты, от 92
года, про Запрещение использования движителей типа ДРО (ресурсного
обеспечения). Камил слушал, слушал и выпалил:
- Ну и пусть! Все равно, когда вырасту, пойду в Гвардию. У
гвардейцев красивые кинжалы! Х-хук!
- Тормозни-ка здесь, - сказал Артур, протянул Камилу пятитаэлевую
банкноту и вылез. Рикша развернулся и укатил назад по проспекту.
Вспомогатель постоял на тротуаре, выкуривая сигарету, докурил,
ногтем бросил в урну и зашел в приземистое кирпичное здание Бюро
проката глайдеров. Мимо него пробежал разъяренный человек и прегромко
хлопнул дверью, выскакивая на улицу. Артур прошел в конец темного
коридора, к единственной открытой двери. Посреди полупустой комнаты,
напротив входа за столом сидел благообразный старичок в очках
огромного размера. Очки загораживали все его лицо, вися на самом
кончике носа и было удивительно, как они вообще там держались.
- Я бы хотел взять глайдер напрокат, - обратился к нему Артур.
Толстая оправа приспустилась, поверху выглянули малюсенькие
глазки, дотошно изучили клиента и пробормотали:
- Вы не один такой. Заплатите один таэль и я вам дам... н-нн...
дам вам бланк на прошение.
- Почему так дорого?
Артур пошарил в кармане и протянул монету старику.
Монета звякнула в кассе, затем клерк закряхтел и, тяжко
поднявшись, принес из сейфа пустой листок.
- Вот, - сказал он, протягивая дрожащей рукой. - Возьмите и
н-мм... заполняйте своим пишущим инструментом, - с последним словом он
плюхнулся обратно за стол и принял прежний благообразный вид.
- Мне бы всего на две недели.
- Да вы заполняйте, небось разберемся.
Артур достал из внутреннего кармана куртки ручку. На душе
постепенно становилось мерзко. Ну да ладно, как-нибудь переживем, с
Богом.
"Прошение: двадцать шестого мая двести сорок первого года
проситель Артур Т. Хорриган имеет настоятельную нужду в двухместном
глайдере на пятнадцать дней". Подпись. ("Ээ, как дурно написано!
Дожили".)
- Сколько это будет стоить?
