промелькнувших столетия настолько деградировала, что вся империя
превратилась в статичный, безынициативный мир, в котором совершенно угас
бизнес, банковская деятельность стала считаться грехом, а богатство,
которое не было унаследовано от предков, вызывало самые громкие нарекания
и рассматривалось как неправедно нажитое.
"И сейчас люди тоже уже, возможно, начинают задумываться о
приобретении тех или иных товаров, исходя из морально-этических
соображений, а не из их потребительских свойств, - понял Хебстер, сводя
разрозненные, довольно смутные умозрительные догадки к беспристрастному,
вполне определенному выводу. Ему припомнилась целая папка блиставших
остроумием объяснений, которые направил ему Отдел изучения рыночной
конъюнктуры по поводу упорного нежелания покупателей приобрести наборы
блицпосуды "Ева", в названии которой была отражена быстрота и легкость ее
мойки. Тщательно проработанные выкладки исследователей, насколько понял
Хебстер, сводились к тому, что женщины непроизвольно связывали название
товара с некоей Евой Блинштейн, фотографии которой недавно появились на
первых полосах газет всего земного шара в связи с тем, что она настолько
наловчилась орудовать ножом для резки хлеба, что умудрилась перерезать им
глотки пятерых своих же детей да еще и двух любовников в придачу. Взглянув
на приведенные в конце отчета красочно оформленные диаграммы и графики,
Хебстер тогда только скучающе зевнул и усмехнулся.
"Вероятно, все это - не более, чем обычная подозрительность
домохозяек к абсолютно новой идее, - пробормотал тогда Хебстер, - когда
после многих лет тщательного отмывания посуды им вдруг сказали, что такого
же эффекта можно достичь в десять раз быстрее! Домохозяйке никак не
верится, что ее блицпосуда осталась такой же после снятия самого верхнего
слоя молекул. Надо, пожалуй, посильнее подналечь на соответствующие
разъяснения - например, связать этот процесс с безвозвратно теряемыми
частицами эпителия во время купанья под душем".
Он сделал несколько карандашных пометок на полях и отпасовал проблему
для немедленного доведения до нужной кондиции в Отдел рекламы и
маркетинга.
Но тогда же произошел и резкий спад спроса на мебель - почти за целый
месяц до обычного прогнозируемого сезонного спада. Поражало всякое
отсутствие интереса к "Креслу-люльке Хебстера", которое должно было
произвести настоящую революцию в отношении позы, в которой люди привыкли
сидеть за последние несколько тысячелетий.
В памяти всплыли и еще более десятка трудно объяснимых сбоев, имевших
место на рынке сбыта за последнее время, и притом только на рынке сбыта
потребительских товаров.
Все сходится, решил Хебстер. Изменение покупательских привычек не
отражается на положении дел в тяжелой промышленности по меньшей мере в
течение года. Машиностроительные предприятия почувствуют это раньше
металлургических заводов, а те, в свою очередь, раньше
горно-обогатительных комбинатов и рудников. Банки и крупные инвестиционные
компании будут последними среди валящихся костяшек домино.
А вот его бизнес, тесно связанный с исследованиями и внедрением новых
технологий, не переживает даже временного изменения конъюнктуры подобного
типа, а "Хебстер секьюрити инкорпорэйтед" может свалиться в финансовую
пропасть, как ворсинка, сдутая с воротника пальто.
"Да, страхи Фунатти перед все нарастающей в обществе поддержкой
чепэвистов не лишены оснований! - подумал Хебстер. - Если бы только
Клейнбохеру удалось решить проблему общения! В этом случае мы могли бы
переговорить с пришельцами и попробовать отыскать для себя пристойную нишу
в их вселенной. Чепэвисты тогда останутся без какой-либо политической
опоры!"
Только теперь он вдруг понял, что находится в большом, страшно
неопрятном служебном помещении, сплошь заваленном различными картами и
папками, а его конвоиры отдают честь огромному, как медведь, и еще более
неопрятному мужчине, который нетерпеливым жестом дал им понять, чтобы они
не слишком-то усердствовали в соблюдении этикета, и кивнул, чтобы они
вышли, после чего предложил Хебстеру располагаться там, где он сам сочтет
наиболее для себя удобным. Выбор оказался невелик: несколько длинных,
отделанных под орех скамеек, разбросанных здесь и там по комнате.
"П.Браганца" - гласила табличка на торце письменного стола,
выведенная витиеватой готической вязью. У П.Браганцы были длинные, лихо
закрученные, чудовищно густые усы. Кроме того, П.Браганце давно не мешало
бы постричься. Впечатление было такое, будто и сам он, и вся обстановка в
этой комнате были умышленно подобраны таким образом, чтобы как можно
сильнее оскорблять чувства чепэвистов. Что, учитывая склонность этих
парней к аккуратненькой прическе "ежиком", гладко выбритым щекам и
непрестанному повторению лозунга "Чистота - единственное естественное
состояние человека", предполагало многочисленные вспышки гнева в этой
комнате после каждого разгона уличных демонстраций, когда сюда, как
сельдей в бочку, запихивали прилизанных фанатиков, одетых с преувеличенной
простотой и аккуратностью.
- Итак, вас тревожит влияние размаха активности чепэвистов на
состояние вашего бизнеса?
Хебстера крайне поразило такое начало.
- Нет, я не читаю ваши мысли, - произнес, смеясь, Браганца, обнажив
при этом пожелтевшие от табака зубы, после чего показал на окно за
письменным столом. - От моего внимания не ускользнуло, как вы вздрогнули
при виде вон той табачной лавки, а затем в течение двух минут ее
разглядывали. Я понял, о чем вы думали.
- Потрясающая проницательность, - сухо заметил Хебстер.
Представитель ОСК отрицательно мотнул головой.
- Нет, дело вовсе не в этом. Проницательность здесь ни при чем. Я
понял, о чем вы думаете, потому что сам сижу изо дня в день, глядя на эту
табачную лавку и думаю точно о том же. Браганца, говорю я себе, вот конец
твоей работе. Конец научно обоснованному подходу к руководству населением
земного шара. Он уже просматривается в витрине этой табачной лавки.
Он со злостью бросил мимолетный взгляд на свой заваленный
всевозможными бумагами письменный стол. Доселе дремавшие инстинкты
Хебстера вдруг встрепенулись: запахло серьезным деловым разговором. Он
почуял, что человек, который находится перед ним, ощущает себя не в своей
тарелке, мучительно подыскивая удобный предлог для того, чтобы поскорее
перейти к делу и сразу же завладеть инициативой. От этой мысли Хебстеру
самому стало здорово не по себе - не так уж часто страху удавалось сдавить
его внутренности. Для чего это понадобилось ОСК, могущество которой
практически превышало даже силу закона, а уж правительства и подавно,
пытаться заключить с ним какую-то сделку?
Учитывая его репутацию следователя, перемежающего при проведении
допросов угрожающее рычанье с холодным металлом в голосе, слишком уж
каким-то миролюбиво настроенным казался Браганца, слишком уж говорливым,
даже, пожалуй, доброжелательным. Хебстер почувствовал себя загнанной в
угол мышью, в чьи поникшие от страха уши кошка начинает изливать жалобы на
рассевшегося чуть повыше пса.
- Хебстер, скажите мне вот что. Какую цель вы преследуете?
- Прошу прощения?
- Что вам нужно от жизни? Какие планы вы строите днем, о чем мечтаете
по ночам? Йосту нравятся девчонки - и чтобы их было как можно больше.
Фунатти - человек семейный, пятеро душ детей. Ему нравится работа,
поскольку она неплохо оплачивается плюс приличная пенсия и всевозможные
страховки, позволяющие достойно провести остаток жизни.
Браганца поднялся из-за стола, слегка опустив огромных размеров
голову, и начал лениво прохаживаться перед письменным столом.
- А я вот какой-то не такой. Не стану кривить душой: мне далеко не
безразлична моя репутация прославленного сыщика. Я также высоко ценю ту
регулярность, с которой финансовое ведомство выплачивает мне жалованье.
Это тоже само собой разумеется. И в этом городе нашлось бы немного женщин,
которые могли бы пожаловаться на то, что я пренебрегаю теми знаками
расположения ко мне, которые они выказывают. Но единственное, за что я мог
бы отдать свою жизнь, - это Объединенное Человечество. Отдать свою жизнь
завтра, послезавтра, в более удаленном будущем... А разве нельзя сказать,
что с заработанной на службе гипертонией и частыми сердечными приступами я
уже по сути это сделал? Браганца, говорю я себе, смотри, как повезло
такому болвану, как ты. Ты работаешь на первое в истории человечества
всемирное правительство. Учти это.
Он остановился и развел руками прямо перед Хебстером. Расстегнутый
зеленый френч разошелся еще больше, обнажив густые заросли черных волос на
груди.
- Вот он я. Такой как есть. Браганца выложил перед вами все, что у
него за душой. А теперь, если вы хотите, чтобы это был настоящий мужской
разговор, разговор между двумя трезво мыслящими людьми, я должен узнать и
всю вашу подноготную. Итак, я вас спрашиваю: какие цели вы преследуете?
Президент "Хебстер секьюрити инкорпорэйтед" провел языком по
пересохшим губам.
- Боюсь, я куда менее сложный для понимания человек, чем вы.
- Так это же просто чудесно, - улыбнулся Браганца. - Выкладывайте
все, как сами сочтете наиболее для себя удобным.
- Можно со всей определенностью сказать, что прежде всего я
бизнесмен. Я заинтересован главным образом в том, чтобы стать еще лучшим
бизнесменом, под чем я подразумеваю - более крупным. Иными словами, я хочу
стать еще богаче, чем сейчас.
Браганца глянул на него в упор.
- И это все?
- Все? Вы, похоже, наслышались, что деньги, мол, это далеко еще не
все. А скажите: есть ли что-нибудь на свете, чего нельзя купить за деньги?
- Да вот хотя бы меня!
Хебстер окинул его с ног до головы бесстрастным оценивающим взглядом.
- Не очень-то уверен в том, что вы являетесь товаром повышенного
спроса. Я покупаю только то, в чем нуждаюсь, и только изредка делаю
исключения, удовлетворяя какую-нибудь блажь.
- Вы мне не нравитесь, - раздраженно отчеканил Браганца. - Я всегда
терпеть не мог типов, подобных вам, так что нет смысла расшаркиваться
перед вами. Говорю вам со всей откровенностью: вы мне противны до глубины
души.
Хебстер поднялся.
- В таком случае, я полагаю, мне следует поблагодарить вас за...
- Сядьте! - рявкнул Браганца. - Вас сюда пригласили не для обмена
любезностями. Лично я не усматриваю особого смысла в этом, но кому-то все
равно придется разгребать дерьмо. Сядьте.
Хебстер сел. "Интересно, - задумался он из чисто праздного
любопытства, - получает ли Браганца хотя бы половину зарплаты, которую он
установил Грете Зайденхейм? Грета, разумеется, щедро наделена самыми
различными способностями несколько иного свойства и к тому же еще
оказывает боссу специфические и весьма ценные услуги. Нет, после вычета
налогов и пенсионных отчислений Браганца, пожалуй, должен быть доволен,
если получает хотя бы треть заработка Греты.
Тут он заметил протянутую ему газету. Взял ее. Браганца
удовлетворенно крякнул, плюхнулся в кресло за письменным столом и
развернулся на нем лицом к окну.
Это был недельной давности экземпляр "Вечернего гуманиста". Газета
уже потеряла вид "гласа небольшого, но плотно спаянного меньшинства",
который запомнился Хебстеру, когда он в последний раз брал в руки эту
газету, и теперь производила впечатление весьма влиятельного печатного
