добавил он, - лорда Гарина.
Лорд замер. Его явно не предупредили о таком исходе. Но он улыбнулся и
поклонился.
- Как будет угодно вашему величеству. Соблаговолите следовать за мной.
Легким шагом Мирейн направился за лордом Гарином. Если его и
волновало, что свита остается за закрытыми дверями, он не показал этого.
Его люди смотрели, как он уходит, и глаза их напоминали раны, открытые и
кровоточащие. Элиан попыталась поймать их взгляды, помочь им,
доверительно улыбнуться. Но она не была уверена, что они вообще видят ее.
В предрассветной тьме замок казался еще тише, угрюмее и мрачнее, чем
прежде. Холод пробирал до костей. Даже в походном снаряжении Элиан
дрожала. Мирейна, босоногого и почти обнаженного, следовало бы закутать в
меха. Но ему никогда не бывало холодно: в его венах струилось солнечное
пламя.
Лорд Гарин вел их через лабиринт коридоров. Вывел из башни, провел по
лагерю, по извилистым, освещенным факелами улочкам. Даже там, где
факелы потухли, он ни разу не оступился. Может быть, так же, как Халенаны
или как волки, давшие, ему имя, он умел видеть в темноте.
Рука Мирейна нащупала ладонь Элиан. Пожатие его было легким,
обжигающе горячим и совершенно уверенным. Она ощущала его силу,
отдыхающую, застывшую в ожидании.
Проход сузился и стал извилистым. Элиан держалась позади Мирейна,
который не ослаблял хватки. Путь скрывался во мраке даже для ее глаз,
туника Мирейна казалась размытым бледным пятном. Сырой и спертый от
многолетнего мрака воздух холодил ей лицо, как дыхание смерти.
Мирейн остановился так внезапно, что она чуть не наскочила на него.
Металл заскрежетал о камень. Петли не хотели поддаваться. Наконец ржавые
ворота неторопливо распахнулись.
Заря еще не занялась, это было самое темное время ночи. И тем не менее
Элиан заморгала, полуослепленная. Грозовые тучи рассеялись. Серебряная
Ясная Луна, только что набравшая полную силу, сияла на западе, низко
нависая над землей. Огромный полумесяц Великой Луны катился по небу
высоко над их головами, заливая небо бледным светом, а вокруг мерцали ми-
риады звезд.
Старые легенды наделяли Великую Луну силами тьмы, а Ясную Луну -
могуществом света, называли огромное бледно-голубое светило Троном
Уверьен, а своего бога - ее возлюбленным и слагали песни о любви
серебряной богини к ее господину Солнцу. Потом некоторые люди стали
называть Ясную Луну именем Санелин, считая, что там нашла свой покой
жрица, разделившая небеса с отцом своего сына.
Элиан заставила себя отвести глаза и разум от небесного свода. Все это
миф. А здесь - живая легенда.
Она остановилась на сухой траве в глубокой впадине, окруженной стенами
гор. В самом ее центре мерцало озеро, казавшееся в свете Великой Луны
ледяным, а на озере виднелись темные очертания островка с какими-то
каменными развалинами.
Лорд Гарин обвел их вокруг озера. Вода лениво плескалась у берега,
который казался покинутым и печальным. На противоположной стороне
чернела тень. Когда Элиан подошла ближе, тень эта в лунном свете
приобрела более ясные формы. Когда-то здесь находилось строение, теперь
оно было разрушено, и от него осталось лишь кольцо из обезглавленных
колонн. Одни из них были высокими и прямыми, другие покосились и
торчали, как гнилые зубы. Посреди этого круга был каменный пол.
Здесь-то и ждала их Изгнанница. Для глаз она казалась темнее мрака -
одна из трех закутанных в плащи теней. Для Элиан и Мирейна, обладающих
силой, она была видна с полной и ужасающей ясностью.
Стоило Мирейну ступить на отполированные камни, как сила его
заволновалась и ожила. Бледное сияние побежало от его пяток к макушке и
во все стороны по потрескавшемуся полу. Элиан громко ахнула. Камни
казались вовсе не камнями, а небом в лучах пробуждавшейся зари, серебром,
переходящим в розовое и бледно-золотое.
Прежде чем свет коснулся Изгнанницы, он внезапно остановился, словно
отрезанный острым ножом. Тень по ту сторону казалась еще мрачнее в
ликующем сиянии, словно безграничный мрак межзвездной пустоты. Мирейн
улыбнулся чудесному свету.
- Камень рассвета, - сказал он с изумлением и восторгом. - Моя башня
в Яноне сделана из него. А это, наверное, камень ночи, который притягивает
тьму так же, как камень рассвета притягивает первые утренние лучи? Я
слышал о нем из старых легенд, но никогда прежде не видел.
- Да, это камень ночи, - подтвердила Изгнанница. - И это место
древнее всяких легенд - храм тех, чьи труды уже стерлись с лица земли. Это
место древнее Хан-Янона, древнее Пещеры Бога и даже древнее самих богов,
но не тех, которым мы служим. Ты ощущаешь силу, наполняющую эти
камни?
Она пульсировала в мозгу Элиан, могучая, дремлющая сила, которая
напряглась, когда эти маленькие люди вторглись в ее святая святых.
- Место силы, - произнес Мирейн. - Я не знаю другого места, где она
чувствовалась бы больше.
- Не только ты, но и любой другой человек. Разве что если ты попадешь в
Сердце Мира, где лежат цепи, сковавшие богов. Но здесь нет цепей. Только
сила. И она не поможет нам в нашей битве. Она будет стремиться помешать и
даже уничтожить нас, если один из нас, разбудив ее, не сможет потом
усмирить. Ты все еще намерен бросить мне вызов, сын жрицы?
- А как же! - Мирейн сделал шаг вперед. - Начнем?
26
Мирейн заговорил свободно, даже пылко, приветствуя все, что должно
будет случиться. Изгнанница стояла неподвижно, сбросив плащ на землю. На
ней было такое же одеяние, как и на Мирейне, и ее белые волосы свободно
падали на плечи, облаченные в черную тунику. Спутник Изгнанницы исчез:
улизнул, спрятался где-то, влился в ее силу. Потому что она была сильна. Она
никогда не притворялась слабой, но теперь ее могущество стало больше, чем
когда-либо прежде, оно наполняло ее и окутывало мерцанием сплетающихся
мрака и света.
Свидетели отошли за пределы круга, ограниченного столбами. Тьма еще не
успела поглотить их, а Элиан уже забыла об их существовании. Она тоже
отступила, но остановилась на границе земли и камня.
Здесь лежали обломки колонны, полускрытые землей, травой и сухой
виноградной лозой. Элиан опустилась на один из обломков, пальцы ног
почти касались края камня рассвета. Его мерцание заворожило Элиан, его
сила побуждала к действию ее собственную силу. В его бледной глубине она
увидела круг, очерченный на расстоянии ее протянутой руки, и в нем два
силуэта: один - возвышающийся в своем триумфе, другой - окончательно
поверженный. Но, не успев стать отчетливым, это видение померкло; теперь
белые волосы разметались по камню, ставшему черным как вороново крыло.
Элиан отвела глаза. Перед ней лежал большой круг, весь во власти
утренней зари и самой глухой ночи. Над ним катились по небу луны. Ясная
Луна опускалась к вершинам горных хребтов; Великая Луна уменьшилась и
померкла. Чернота небес стала бледнеть. Над миром вставал Аварьян.
В кругу собиралась сила. Воздух загудел и запел. Маг в белом и маг в
черном простерли руки. Голос Мирейна зазвенел, исполняя песни оков.
Безымянная подхватила второй звук, издав высокий пронзительный вопль.
Эти два звука образовали отчетливое и нестройное созвучие. Затем голоса
стали легче и мягче, они зазвучали более согласно и соединились в ужасной
гармонии.
Внезапно песня оборвалась. Ладони Мирейна медленно соединились.
Изгнанница повторяла его движения. Когда она свела руки, круг вспыхнул.
Белое пламя и черный огонь взметнулись к небу и одновременно померкли.
Но осталось легкое мерцание -- стена силы, а за ней - пустота. И пока один
из них не будет повержен, никто не сможет проникнуть внутрь, будь то
человек или маг, бог или демон. Они были совершенно одни.
Элиан покачнулась на своем холодном сиденье. Она тоже была одинока,
оторвана от всего мира, измучена.
В ее распоряжении остались лишь глаза. И сила, которой было запрещено
проникать за черту, но которая могла видеть то, что делается внутри круга.
Сначала видно было очень мало. Двое стояли без движения и смотрели
друг на друга. Хотя сквозь стену не могли проникнуть ни разум, ни сила, в
пустоте дул слабый ветерок. Он развевал их длинные туники, спутывал
волосы Изгнанницы, швырял кудри Мирейна ему в лицо. Мирейн отбросил
назад тяжелую массу волос, но без особого успеха; сделал это еще раз и
наконец прекратил бесполезную борьбу.
Изгнанница подняла руки. Завиток тьмы распрямился, на ощупь потянулся
к свету. Взметнулся сноп искр. Тьма отпрянула назад. Мирейн стоял без дви-
жения. Его лицо было закрыто спутанной гривой волос. Ветер крепчал, его
игривые пальцы коснулись турники Мирейна, стремясь сорвать ее, закрутить
вокруг тела, стягивая его все туже и туже.
Быстрыми руками Мирейн убрал неукротимые кудри со своего спокойного
лица и завязал их узлом на затылке.
Налетел порыв ветра. Туника опять свободно ниспадала. Узел же,
казавшийся таким непрочным, остался нетронутым.
Застывшие губы Элиан дрогнули, пытаясь улыбнуться. Кажется, первый
круг борьбы остался за Мирейном.
Он не спешил закрепить преимущество. Отказавшись от жестокой
неподвижности, он начал слегка перемещаться по своей половинке круга,
ступая с кошачьей грацией. Вокруг себя, в сторону, назад, шаг, и еще шаг; и
еще шаг с изяществом танцора.
Каждый его шаг рождал слабое сияние на поверхности камня ночи, и
спутанные мотки бледного огня окружали ноги Изгнанницы, оплетали ее,
соединялись, смыкались.
Ее скрюченные пальцы взметнулись, разрывая эту паутину.
Мирейн расхохотался и стремительно крутанулся, как танцующий дьявол,
- точеное темное тело в кругу бледной кожи. Разорванная паутина облепила
тощее тело Изгнанницы, сначала колени, потом бедра, грудь.
Она тряхнула головой. Мирейн закружился все быстрее и быстрее. Паутина
расползалась и превращалась в лохмотья. Черная неясная масса с глухим
шумом клубилась в глубине бледного размытого пятна.
С резким щелканьем, похожим на удар хлыста, Мирейн замер. Глаза его
горели. Волосы снова оказались распущенными, как у истинного колдуна,
туника превратилась в лохмотья. Он тяжело дышал. И тем не менее улыбался.
Паутина растаяла в ночной темноте. Изгнанница едва заметно наклонила
голову.
- Да, в азах искусства ты преуспел, - признала она. - Ну что, и дальше
будем играть? Или наконец начнем бой?
Мирейн нанес удар светом, пламенем и своим мягким голосом. Безымянная
ответила волной мрака и стеной леденящей тишины. Против его
молниеносного огненного меча она возвела щит ночи; против полотна его
тихой мелодии выступила неподвижность, поглощавшая любой звук.
Восходящая заря осветила его половину круга, но на другой половине царила
глубокая ночь.
И впервые Элиан не поверила своим глазам. Половина Мирейна оказалась
меньше. Нет, просто он передвинулся; глаза Элиан устали, усиливавшийся
дневной свет обманывал ее, делая тусклым мерцание камня ночи.
Мирейн стоял так, как стоял в самом начале битвы, и линия мрака
подползала к нему. Он качнулся, пропел три строчки из древнего песнопения.
Тьма остановилась.
Руки Элиан сжались, дыхание застряло в горле. Темнота в круге отступила
на локоть. Но лицо Мирейна блестело от пота, глаза были зажмурены, а тело
напряглось. Вся его сила была направлена на то, чтобы удержать мрак на той
же линии.
Однако темнота снова стала продвигаться вперед, медленно и непреклонно.
Мирейн задрожал от страшного напряжения. Его противница застыла, словно
каменное изваяние, с лицом, лишенным всякого выражения, кроме разве что
тонких побелевших губ.
Черная линия, ведомая ее силой, подползла к ногам Мирейна. Он
постепенно отступал. Шаг за шагом камень рассвета тускнел и темнел.
Граница тьмы начала изгибаться. Перед Мирейном и по его бокам, на рас-
стоянии вытянутой руки, свет еще держался. Но все остальное досталось
ночи. Его спина коснулась колонны. Дальше пути не было: его не пускал
невидимый щит. Все вокруг, кроме камня под его ногами, было погружено во
