задержалась на ее щеке. Вадин ничего не сумел прочесть у него на лице:
разум короля превратился в крепость, и самый сильный натиск не мог пробить
ее ворота. Над водой раздался голос герольда:
- Так мы будем поступать со всеми шпионами и убийцами. Хорошенько подумай
над этим, о король, посылающий женщину убить своего врага. Ты видишь: она
проиграла. Ты не избежишь этого честного поединка.
Мирейн наклонился, как будто не слыша его, и поцеловал Имин в губы. Он
ничего нс сказал ей, ничего, что могли бы услышать остальные. Он
выпрямился, повернулся. И хотя его голос был тихим, они услышали каждое
его слово,
- Мудрым поступком это не назовешь, леди Одия, даже если я смогу простить
тебе убийство моей певицы. Ибо ты лишний раз показала всему Янону, что ты
сделаешь с ним и с его людьми. Возможно, твоего сына Янон еще стерпит, но
ты потеряла всякое право па его милость.
Она ответила ему с убийственным спокойствием. Хоть тело ее было ранено, в
голосе еще чувствовалась сила.
- Ты не пророк, как называла тебя твоя мать, и не король, каким
притворяешься. Ты даже не любовник. Она в этом призналась, пока у нее еще
был язык.
Мирейн поднял голову. Он рассмеялся, и слышать этот смех было жутко,
потому что, даже отвечая Один насмешкой, он рыдал.
- Ты жалкая лгунья, о слуга самой Лжи! Я вижу твой позор. Я чувствую твой
гнев. Ты не сломила ее. Имин умерла, как и жила, сильной и храброй. -
Голос Мирейна стал глубже. Он был по-прежнему красив, но бархатистость
внезапно пропала, сменившись твердостью металла: - Я клянусь тебе и всем
богам, что она будет отомщена.
Одия не испугалась. Между ними лежала смерть, свидетельствовавшая о ее
могуществе. Она обнажила правду: он не мог защитить даже тех, кого любил.
Одия ответила на его насмешку еще более горькой насмешкой:
- Выйдешь ли ты теперь на битву, Мирейн, у которого нет отца? Осмелишься
ли ты?
- Осмелюсь, о повелительница гадюк. А когда я покончу с твоей марионеткой,
остерегайся и ты.
Мирейн повернул огонь своей руки к Обри. Летописец подхлестнул серую
кобылу, шарахнувшуюся от этой смеси черного и алого, плаща и крови, въехал
в реку и остановился посреди течения.
- Здесь проходит линия между нашими войсками. - Обри говорил спокойно и с
такой силой, которую трудно было предполагать в его маленьком и худом
теле. - Но поскольку нет такого обычая, чтобы сражаться в воде, и право
выбора места поединка остается за зачинщиком, так пусть он укажет место,
где ему угодно вести этот поединок.
- Мой господин, - ответил герольд, - желает вести поединок на западном
берегу.
- Так мы и сделаем, - ответил Обри и направил лошадь вперед.
Они с герольдом спешились, и в соответствии со своими обязанностями Обри
жезлом отметил половину круга: двадцать шагов от края до края. Вторую
половину круга начертил герольд. Когда площадка для битвы была готова, они
покинули ее.
Моранден приготовился сойти с жеребца, которого герольд держал за уздечку.
Вадин встал у головы Бешеного.
Мирейн легко соскочил с седла. Его макушка не доставала Вадину даже до
плеча. Глаза оруженосца наполнились слезами, и он тут же сморгнул их. По
счастью, Мирейн этого не видел. Он опустил глаза вниз, так как собирался
снять мантию. Твердо, почти грубо Вадин развел его руки в стороны и
расстегнул застежку. Мирейн слабо улыбнулся. Вадин перебросил мантию через
седло жеребца. Мирейн снял свой килт, положил его поверх алого плаща и
провел рукой по шее Бешеного.
Сложив руки, Моранден ждал его в круге. Мирейн медлил. Он быстро обнял
Обри, от чего тот чуть не потерял дар речи. Потом потянулся к Вадину и, не
дав ему отпрянуть, уверенно привлек к себе его голову и поцеловал в губы.
Прикосновение короля было подобно молнии - быстрое, властное и
пылающе-яростное. Вадин судорожно вздохнул.
- Мирейн, - сказал он. - Мирейн, постарайся сдержать свой гнев. Ты знаешь,
что бывает, когда ты теряешь контроль над собой.
- Не волнуйся, брат, - с царственным спокойствием ответил Мирейн. - Я буду
оплакивать Имин, когда придет время плакать. Сейчас время сражаться. - Он
неожиданно улыбнулся с оттенком иронии и покоя и сказал своим спутникам: -
Храни вас бог.
Мирейн вступил в круг, в центре которого стоял герольд с поднятым жезлом.
Обри поднял свой жезл и устремился вперед.
- Стойте!
Обри остановился.
Одия не вошла в круг, она стояла, где полагается стоять свидетелю - на
западной стороне круга, опираясь на плечо евнуха.
- Одно дело еще не улажено, - сказала она отчетливо и холодно. - Здесь
стоит не просто воин, а жрец демона Аварьяна, маг, обученный колдунами.
Может ли он использовать свое могущество против того, кто не способен
ответить тем же?
- Я не воспользуюсь им, - ответил Мирейн так же холодно и так же
отчетливо.
- Поклянись, - приказала Одия.
Он поднял руку с клеймом бога. Несмотря на всю свою гордость и могущество,
Одия вздрогнула. Легкая усмешка скользнула по лицу Мирейна. Он снял
золотое крученое ожерелье и отдал его в руки Вадина, потом выпрямился и
ровным голосом произнес:
- Я клянусь рукой моего отца, чей образ я ношу, чье ожерелье я откладываю
в сторону в знак моей клятвы: эта битва будет битвой без обмана и магии.
Теперь и ты поклянись, жрица богини, обученная колдуньями. Поклянись, как
поклялся я.
- Какая в этом необходимость? - надменно возразила она. - Не я буду
бороться с тобой.
- Клянись, - прозвучал неумолимый голос Морандена. - Клянись, моя госпожа
мать, или покинешь это поле, связанная чарами моего врага.
- Обладает ли он такой силой?
"Неужели обладаешь?" - спросили ее глаза. Но она с покорным видом
подчинилась и произнесла свою мрачную клятву, опустившись к земле, которая
была лоном богини.
- И пусть низвергнет она меня в самые глубины ада, если я нарушу эту
клятву.
Не успел слуга помочь ей встать на ноги, как все уже забыли о ней. Судьи
встали спиной к спине, каждый лицом к бойцу противника, выжидая.
Невозможно медленно Аварьян пересек восточную границу мира. Наконец его
огромный кроваво-красный диск застыл над холмами. Жезлы опустились как
один.
25
Судьи покинули центр круга и встали по его сторонам. Бойцы вышли в
середину. Со стороны обеих армий послышались крики: с запада - возгласы
торжества, с востока - вызывающие выкрики. Моранден возвышался как гора,
массивный, но в то же время грациозный, золото блестело у него в волосах и
в косах бороды. Мирейн рядом с ним казался просто ребенком, легким, с
гладкой кожей, .которому еще надо набрать и рост и вес, хотя ни в том, ни
в другом ему не удалось бы догнать Морандена. И он еще пожертвовал своим
единственным преимуществом - мечом и доспехами, дающими силу. Даже
ожерелье не защищало его шею.
Слезы Вадина высохли, и теперь он был готов завыть. Мирейн смотрел на
своего противника, как маленький, загнанный в угол зверек, но при этом
умудрялся сохранять на лице подобие улыбки. Моранден еле сдерживал ухмылку
при взгляде на своего противника. И все же как похожи они были, эти двое:
одна и та же гордость, один и тот же свирепый оскал зубов и одинаковая
неуступчивость. И ради чего? Ради титула, имени и куска резного дерева.
Они двигались медленно, как будто это была схватка взглядов. Время
тянулось бесконечно долго, и наконец Мирейн промолвил:
- Приветствую тебя еще раз, дядя.
Моранден смерил его взглядом, как в первый день прихода Мирейна в Янон.
Если в нем и заговорило раскаяние, он этого не показал.
- Ты готов умереть, мальчик?
Мирейн слегка пожал плечами.
- Я не боюсь этого. - Голова его склонилась набок. - А ты?
- В этом поединке паду не я. Ты не передумал, дитя? Возьми то, что я
однажды уже предлагал тебе. Возвращайся в свои южные земли и оставь мне
то, что принадлежит мне по праву.
- Ты торгуешься? - спросил Мирейн. - Что ж, позволь тогда и мне предложить
тебе кое-что. Смирись и сдайся вместе со своей армией. Поклянись в
верности мне как твоему королю. И если ты покажешь себя достойным, то,
когда настанет время, станешь наконец королем. Королем Янона, которым ты
всегда мечтал стать и который будет подчиняться только мне как императору.
- Вот в этом-то и загвоздка, - произнес Моранден. - Подчиняться тебе. И
как же ты забираешься на трон горных королей? Ты, наверное, подкладываешь
подушки, чтобы быть чуточку повыше, как дети, которым разрешили сесть за
стол со взрослыми. И подставка для ног у тебя, конечно, есть, чтобы они не
болтались. Я надеюсь, смеяться не осмеливается никто.
- О да,- ответил Мирейн. - Никто надо мной не смеется.
Во время этого разговора они, согнувшись, описывали по площадке круг за
кругом. На лице у Мирейна блуждала легкая улыбка. Лицо Морандена не
выражало абсолютно ничего. Для такого огромного роста он был очень легок и
быстр; когда принц наконец нанес удар, он сделал это с внезапностью змеи.
Мирейн избежал удара, опередив его всего на мгновение. Улыбка сошла с его
лица. Так как Мирейн поклялся не пользоваться магией, Вадин не мог
проникнуть в его разум - о боги! Как он ни сопротивлялся, это стало его
второй натурой и привычкой, - но лицо, глаза и тело короля были для него
открытой книгой. Разум Мирейна напрягся и сосредоточился, сомнения, печаль
и ужас растаяли вдали. В нем не было никакого страха, только вихрь силы и
отсветы восторга. Он был силен и быстр, и ... о, как он любил битву?
Мирейн балансировал, выжидая. Рука Морандена описала круг и нанесла
длинный, ленивый, высокомерный удар - так человек бьет свою собаку, -
Мирейн с легким смешком избежал его. В ответ раздалось свирепое рычание.
- Ага, они выставили против меня танцующего мальчика. Потанцуй передо
мной, маленький жрец. Покажи мне свое искусство.
- Давай лучше потанцуем вместе, дядя.
Мирейн подвинулся ближе, дразня противника, но поскольку Моранден не
двинулся, чтобы нанести удар или схватить его, он шагнул еще ближе, опасно
близко, как будто потеряв благоразумие от дерзости. Моранден нанес удар.
Мирейн уклонился от него, держа руки на бедрах.
- Аджан быстрее тебя, - сказал он.
- Аджан снисходит до танцев с рабами и детьми. Ты умеешь убегать, ублюдок
жрицы. А сражаться?
- Как тебе угодно, - произнес Мирейн с видом короля, делающего одолжение
своему вассалу.
Моранден выпрямился и отступил назад. Мирейн ждал. Принц встряхнул своими
широкими плечами, наполнил легкие воздухом, выдохнул. Легко и свободно он
перешел в позу, от которой даже у Обри, стоящего рядом с Вадином,
перехватило дыхание. Смертельной грацией веяло от него, как от кошки перед
прыжком. Это было похоже на...
- Искусство убивать без оружия, - сказал Обри.
Ученый потерял свое спокойствие и отстраненность наблюдателя, которыми так
гордился. Он стал таким же, как все, кроме Морандена и ведьмы из Умиджана,
- он влюбился в Мирейна.
- Бунтарь знает это искусство.
Конечно, знает. Он - человек с Западных Окраин.
Мирейн не двинулся и не отступил. Если он и понял, что противник тоже
мастер того боевого искусства, которым он владел, то был слишком хорошим
воином, чтобы показать это. Тело Мирейна немного сдвинулось и приняло
оборонительную позицию.
- Иссан-улин, - пробормотал Обри. - Убивающая Змей. Молись всем своим
богам, Вадин, чтобы сказание, которое твой господин поведал Аджану, не
оказалось пустой болтовней. Молись богам, чтобы это могло спасти его.
Вадин молился молча, да он и не знал, как называются движения этого едва
уловимого танца, но желал он того же, что и чужеземец. Пусть Мирейн будет
мудр, пусть будет силен. Пусть он даст хороший бой перед тем как умереть.
Моранден кружил вокруг своей жертвы в молчании, которое было страшнее всех
его предыдущих слов. Мирейн наблюдал за принцем, как Иссан-улин наблюдает
за змеей, осторожно и свирепо, не пытаясь ударить.
Моранден выбросил руку вбок, нога его последовала за рукой в плавном и
скоординированном движении, столь же грациозном, сколь и смертельно
