приносили вассальную присягу и платили дань своему сюзерену - папе. Но когда
Иннокентий третий попытался вмешаться в распри Филиппа Августа и Иоанна
Безземельного, энергичный Филипп заявил: "Папе нет дела до того, что
происходит между королями". За это Иннокентий наложил на него интердикт.
В Англии же королевская власть унизилась перед ним, но интриги Иннокентия
привели лишь к междоусобной войне. В ходе борьбы с мятежными баронами и
народом Иоанн Безземельный обратился к папе за помощью. Иннокентий
немедленно предал Великую хартию анафеме, запретив королю исполнять её, а
баронам - требовать её исполнения. Он отлучил прелатов и баронов,
сопротивлявшихся королю, но те продолжали упорствовать. Кровавые войны
разоряли Англию, и народ считал виновником своих бедствий папу.
Иннокентий мечтал объединить всю христианскую Европу, чтобы организовать
грандиозную экспедицию для освобождения гроба господня. В 1213 году он снова
направил посланцев проповедовать крестовый поход, поручив им давать крест
всякому, кто пожелает, даже уголовным преступникам. Но вместо того чтобы
освободить святые места, крестоносцы покорили Византийскую империю. Насилия,
которым подверглись греки, ещё больше усилили их ненависть к западным
народам. Восстановить же религиозное единство и политическое согласие стало
теперь труднее, чем когда-либо.
Другой крестовый поход Иннокентий третий организовал внутри христианского
мира - против альбигойцев.
Он начал с того, что отправил в Южную Францию монахов, которые обязаны
были добиться отречения еретиков, причем им даны были полномочия прибегать к
любым пыткам - железом, огнем, водой - в зависимости от упорства
альбигойцев. "Добрым" легатам предоставлялась полная свобода действий с
одним лишь условием - чтобы они были неумолимы.
Такими они и оказались на деле. "Весь христианский мир- пишет Перрен в
своей "Истории альбигойцев",- был потрясен страшным зрелищем: люди,
вздернутые на виселицах, сожженные на кострах, замученные пытками только за
то, что они отдавали свои помыслы одному всевышнему богу и отказывались
верить в пустые церемонии, придуманные людьми".
Папа, однако, нашел, что его эмиссары не проявили нужного рвения и
недостаточно быстро достигли желаемых результатов. Он отправил в помощь им
трех легатов, поручив истребить всех еретиков, иначе говоря, большую часть
населения Южной Франции. Вскоре к эмиссарам Иннокентия присоединился гнусный
монах Доминик, основоположник инквизиции.
Избиение альбигойцев приняло ужасающие размеры. Симон де Монфор во главе
многочисленной армии осадил город Безьер. В течение целого месяца жители
этого цветущего города героически защищались, но в конце концов, измученные
голодом, вынуждены были капитулировать. Однако их мирные предложения были
отвергнуты. Фанатики поклялись истребить всех без исключения, вплоть до
грудных младенцев.
Ведь речь шла об уничтожении ереси, широкое распространение которой
весьма тревожило папу, ибо угрожало самому существованию папства. Вот почему
святой престол решил любой ценой утверждать свое господство, вот почему
папы, не брезгуя никакими средствами, огнем и мечом приводили к повиновению
страны, обнаруживавшие стремление к независимости и свободе.
Что касается Симона де Монфора, то религия для него была лишь ширмой, за
которой скрывались личные интересы: он претендовал на титул и владения
Раймунда, графа Тулузского, одного из главных вождей альбигойцев.
Армия де Монфора в огромном своем большинстве состояла из бандитов,
заслуживавших виселицы, или из фанатичных христиан, которые видели в
крестовом походе против еретиков отличный случай потрудиться во славу церкви
и для спасения души.
Легаты Иннокентия третьего нашли в шайке Монфора ту силу, которая была
необходима для выполнения их преступных замыслов. Когда граф Безьерский и
другие почтенные люди города явились к папским легатам с заявлением о
капитуляции, Доминик прогнал их, заявив, что по повелению святого отца город
будет сожжен, а все население: мужчины, женщины, дети и старики - будет
предано виселице или мечу.
Осажденные, узнав, что им нечего рассчитывать на милость победителей,
решили защищаться до последнего. Несмотря на их отчаянное мужество, город
был взят. Началась страшная резня. Солдаты на улицах насиловали женщин, а
затем убивали их. Доминик с крестом в руке обходил городские кварталы,
подстрекая бандитов к грабежам и поджогам. Кровь лилась ручьями. Тщетно
кое-кто пытался обратить внимание папских легатов на то, что большая часть
обитателей Безьера не является еретиками: эти чудовища готовы были
уничтожить скорее сотню невинных, чем пощадить хотя бы одного виновного.
"Убивайте,- восклицал Арнольд Амальрик,- убивайте всех? Бог узнает своих!"
Этот призыв был осуществлен буквально. Город Безьер превратили в пепел,
шестьдесят тысяч жертв было погребено под его дымившимися развалинами.
Покончив с Безьером, папские агенты обрушились на остальные города. Были
разгромлены Каркассон, Тулуза, Альби и другие города Южной Франции,
примыкавшие к альбигойскому движению. Они тоже сделались ареной чудовищных
избиений. Особенно ревностно убивал и пытал во время этого крестового похода
Доминик, вполне заслуживший того нимба, которым его наградила церковь.
Гонения на альбигойцев несколько утихли, когда Иннокентий третий созвал в
Латеране собор для коронования Фридриха второго. На этом соборе обсуждались
также важные вопросы, связанные с преобразованием вселенской церкви. И вдруг
явились графы Тулузы и Пуа с жалобой на Симона де Монфора, захватившего их
владения. Святой отец, услышав о свирепости Симона и Доминика, с
беспримерным цинизмом заявил, что не может осуждать преданных христиан за
чрезмерную ретивость в выполнении святой миссии. Но затем, внезапно сменив
тон, он пообещал обиженным сеньорам вернуть их владения. Нечего и говорить,
что обещание было лживым. Святой отец не только не выполнил его, а поспешил
отправить Доминику и Симону де Монфору тайный приказ усилить строгость в
отношении альбигойцев, чтобы передышка не ободрила еретиков. Вместе с тем он
закрепил за Монфором захваченные им земли.
ФРАНЦИСК АССИЗСКИЙ.
На этот же собор явился основатель ордена францисканцев, знаменитый
Франциск Ассизский. Ему необходимо было утвердить устав для своих
монастырей. Иннокентий третий, который обычно получал богатые дары от
верующих, удостоенных чести облобызать папскую туфлю, на сей раз сделал
исключение: он не только ничего не потребовал от Франциска, но даже сам дал
ему денег. Папе, разумеется, ничего не стоило принести небольшую жертву для
жалкого идиота, который безумными галлюцинациями и пророчествами невероятным
образом действовал на воображение невежественных и суеверных людей.
Биография Франциска совершенно легендарна. Ныне любой из небылиц было бы
достаточно, чтобы упрятать этого героя в сумасшедший дом. Например, Франциск
якобы понимал язык животных и всерьез беседовал с ними. В припадках
экзальтации тело Франциска тряслось, как в лихорадке, а ноги безостановочно
двигались. Речи его выдавали полнейшую бессвязность мысли - впрочем, в те
времена бессвязность и нелепость речи считались вдохновением свыше.
Франциск был настоящим сокровищем для церкви: его способность приводить в
экстаз верующих снискала ему благосклонность папы, который отлично знал, как
использовать юродивого, уверившего народ в своей особой благодати.
О Франциске Ассизском утвердилось также мнение как о святом, отличавшемся
необычайным целомудрием. Трудно судить, насколько заслужена такая репутация.
Один летописец рассказывает, что, "желая победить демона плоти и
предохранить от пожара страстей белую ризу своего целомудрия", Франциск
зимой окунался в прорубь. Но и ледяная вода, по-видимому, слабо помогала,
ибо, по словам того же летописца, "когда Франциск однажды испытал сильное
искушение при виде красивой девушки, явившейся к нему за благословением, он
снял с себя одежду (в присутствии девушки!) и, до крови отхлестав себя
плетью, выбежал во двор, где, катаясь по снегу, кричал, что дух святой вошел
в него. Вскоре все увидели семь огромных шаров, которые он вылепил из снега,
окрасив их своей же кровью. Душа Франциска в то же самое время говорила ему:
самая крупная и красивая из снеговых баб - твоя жена, четыре следующих -
сожительницы твои, а две последних - служанки. Торопись привести всех к
своему очагу, ибо они умирают от холода".
Заключение летописца просто бесподобно: "Снежные бабы растаяли, а душа
Франциска заявила ему следующее: "О, тело мое, прими к сведению этот урок и
смотри, как должны испаряться и таять все радости плоти пред лицом духа".
Летописец, к сожалению, не указывает, какой голос был у души Франциска и
на каком языке она говорила с ним.
Анекдот столь же нелеп, как и все анекдоты из биографии святых. Если же
этот факт имел место, то он служит лишним доказательством безумия Франциска
- ничего другого сказать нельзя.
В действительности основатель францисканского ордена был в юности
беспутным гулякой, не пропускавшим ни одной женщины. В один прекрасный день
он превратился в религиозного фанатика. Значит ли это, что он угомонился? Ни
в коем случае! Страсти его лишь изменили объект, и он принялся со всем
рвением новообращенного практиковать нравы Содома. Вот характерный эпизод,
который мы позаимствовали у Агриппы д'обинье: "Если какой-либо епископ или
кардинал влюбится в пажа, он не должен считать себя грешником, напротив, он
может надеяться, что когда-нибудь его канонизируют - ведь он следует примеру
святого Франциска Ассизского, который называл свои плотские сношения с
братом Мацеем святой любовью. Этот сластолюбивый монах рассказывает, что в
нем загорелся пожирающий огонь, как только он увидел молодого послушника
Мацея, что во время одной службы, когда тот исполнял обязанности служки, он
воскликнул:
"О, Мацей, отдайся лучше мне, чем богу".
"И мы,- говорит далее святой Франциск,- сейчас же погасили наше пламя в
поцелуях на ступенях алтаря".
Вот как достойный муж понимал целомудрие. Это не помешало ему стать
святым. В наши дни его благочестивые подражатели удостаиваются иной участи:
они попадают в руки исправительной полиции.
На том же соборе была выработана обширная инструкция для предстоящего
крестового похода. Определили даже места сбора отдельных отрядов, и папа
обещал приехать, чтобы лично благословить их. Но ему не суждено было дожить
до этого дня: он внезапно скончался - его погубило чревоугодие.
ГОНОРИЙ ТРЕТИЙ.
Преемник Иннокентия Гонорий третий ознаменовал свое вступление на престол
приказом усилить преследование альбигойцев. Таких людей, как святой Доминик
и Симон де Монфор, подстегивать было излишне. Они продолжали усеивать Южную
Францию кострами и плахами. В конце концов Симон был убит под стенами
Тулузы, а вскоре умер и Доминик, счастливый от сознания, что он подвел
крепкую базу под учрежденный им святой трибунал инквизиции. Гонорий горько
сожалел об этих двух столпах апостольского трона, но, не теряя времени,
начал искать им заместителей. Это было не так-то легко. Не каждый день
встречаются люди, способные истребить население целого города. В конце
концов святому отцу удалось уговорить французского короля Людовика восьмого,
и тот отправил свою армию на помощь сыну Симона де Монфора, который
продолжал расправу над альбигойцами. Дело закончилось поголовным избиением
еретиков. Те, кому удалось спастись от гибели, бежали в Ломбардию, но и там
их не оставляли в покое. Тех, кто давал приют беглецам, папа отлучал от
