вверх, никого уже там не было. Только канат колебался еле-еле, почти
неприметно.
VI
Праздник победивших надежд (или намерений) - одновременно и их
похороны. Надежды исполнились, значит, их больше нет, и нужно что-то
другое, чтобы занять опустевшее место.
Теперь, когда Рока знал практически все, что мог узнать, все, что
знать ему было необходимо, он не спешил наверх, тянул. Он продолжал жить
по-прежнему: плавал, вытаскивал на берег казненных, дрался и убивал, ел,
прыгал в высоту и длину, просто бегал, бегал гусиным шагом, присев, и
бегал на четвереньках, бил кулаками о песок и ребрами ладоней о камень, -
Рока готовился. Он не торопил событий. Пусть надоест эта жизнь и канат
покажется более близким, чем остров, чтобы ничего кроме каната и того, что
вверху, не осталось. Он был уверен, что сможет легко долезть до уровня,
где выбрались двое, это было под силу его мышцам, его телу, налившемуся
мощью, огрубевшему, почти чужому. Но Рока не собирался останавливаться на
том рубеже, вверх - так до самого верха.
Наконец он почувствовал, что его день настал. Вчера кончились в
очередной раз припасы, и Рока не стал даже собирать ракушки: не хотел с
утра тратить силы на то, чтобы переваривать пищу, не хотел лишнего груза.
Он слегка размялся и стал смотреть на канат, внимательно, изучая не как
врага, которого нужно победить, а как дурака-сотрудника, который поможет,
вывезет, только надо найти к нему подход.
В это время стражники сбросили с галереи еще одного отщепенца, и тот,
побарахтавшись, вылез на остров - мокрый, как пудель. Рока глянул на него
с любопытством и полез на скалу. Новый его не интересовал. Он ему просто
не был нужен - ни с какой стороны.
Рока залез на клык, постоял, примериваясь, чтобы не ошибиться
последний раз в своей жизни. В прыжке он дотянулся до каната без особого
труда - тренируясь, он прыгал и выше. И полез.
Полез. Метров через десять он остановился, чтобы перевести дыхание.
Левой ногой зацепил канат, правой наступил сверху. Выше так уже не
сделаешь - слишком тяжел длинный канат.
Снизу, остолбенело задрав голову, следил за ним новенький. С галереи
наблюдали стражники,.
Когда сердце и дыхание пришло в норму, Рока полез дальше. Кровь
стучала в ушах, не от усталости - от нервов, сказывался страх долгого
ожидания.
Еще через двадцать метров, когда рядом оказалась галерея, Року
напугали стражники: они стояли совсем рядом и в руках одного из них был
шест с крючком. Они что-то показывали знаками, может быть, говорили - Рока
ничего не слышал, во всяком случае сейчас. Они, похоже, объясняли ему, что
могут подтянуть канат, и Рока может перелезть к ним на галерею, по-доброму
предлагали, как своему: "если устал". Они звали, но Рока только покачал
головой отрицательно. Нет, спасибо, он не устал, он полезет дальше.
Стражники понимающе развели руками и остались внизу.
Рока лез дальше.
Он взбирался все выше и выше и успокаивался, и не уставал - как ждал
и чего боялся. Вот уже срез колодца оказался рядом. Мостик подходит к
канату, можно перелезть - ни ограды, ни охраны не видно. Рока заколебался:
вот она, земля, рядом. Свобода! Свобода, о которой он столько думал, тупея
бессонными ночами, - зачеркнуто все, что было, и можно начинать жить
сначала. Но Рока полез дальше: он не знал, что ему делать на этой земле,
среди людей, которых он помнил по прежней жизни. Ему очень быстро стало бы
скучно с ними, слишком сильным он был сейчас, чтобы довольствоваться
заурядным и малым.
Он поднимался к вершине скалы, куда уходил канат.
Постепенно лезть становилось трудней. Рока чаще отдыхал. Повисал,
обвивая канат руками и ногами, прижимался к нему, к шершавой его
поверхности, как ребенок к мягкой изнутри матери. Он и канат остались один
на один. Сейчас никто не мог помочь Роке, поддержать, подсказать, да и
никто ему не был уже и нужен. Всю силу, которую можно было взять у людей,
он взял. Это не мало, потому что не каждого сбрасывали в колодец, а тех,
кто пошел наперекор богам, только людей, равных богам, потому что если
человек отрицает бога, идет наперекор ему, он не ниже, не меньше, он бог с
обратным знаком. Бог со знаком минус - тоже бог. Эти люди, антибоги, дали
ему свою силу не добровольно. Он сам отнял ее, потому что оказался сильнее
и становился сильнее с каждым единоборством. А канат - что? Он годен лишь
для того, чтобы по нему взбираться, канат - слуга, канат - лестница,
проспект или даже эскалатор для того, кто может подниматься вверх. На
канате можно жить, если земное тяготение для тебя - ничто. Внизу - люди,
наверху - боги, а ты посередине, на канате.
Снова стало легче. Оказывается, это еще не усталость. Это опять
нервы. Видно, еще не забылось то, что было внизу, тянет вниз лишнее -
ненужные мысли. Ну, это кто как! Пусть других тяготит прошлое. Из прошлого
можно вывести такое, что руки разожмутся и упадешь в пустоту, в никуда. А
можно взять то, что придаст силы, поможет лезть дальше, все ведь зависит
от того, с какой стороны смотреть. Зачем же думать себе во вред? Ведь
интеллект - сила, эрудиция - сила, главное - направить эту силу-знание в
нужную сторону. И станешь сильнее тех, кто не хочет вспоминать, и тех,
кому не о чем вспоминать. Известно: без прошлого нет настоящего и не может
быть будущего. Знай прошлое, делай выводы из настоящего - и будущее будет
таким, каким ты захочешь.
Канат кончился.
Вот и вершина, в каких-то пяти метрах. Вершина, до которой он
добирался по прямой - кратчайшим из всех путей. Правда, сначала пришлось
спуститься вниз, можно сказать, упасть, зато - путь кратчайший.
Вершина нависает, наплескивается волной. Канат все ближе, ближе к
поверхности скалы, к гладкому камню. Вот он уже лежит на камне, канат, вот
под него уже нельзя просунуть пальцы, чтобы лезть дальше. Рока попытался
ухватиться повыше, ему не удалось это. Слишком тяжел канат, тяжел своей
длиной. Каждый метр и каждый грамм тянут его вниз, заставляют прижиматься
к скале так, что не оторвешь. Нет пути выше. Не залезть по гладкой,
слишком крутой скале, не уцепиться за канат. Рока оторопел. В самом деле,
не получается выше. Если бы канат не был таким тяжелым, сейчас можно было
бы просто оттолкнуться от скалы и пойти по ней, как по стене, держась за
этот самый канат, как за поручень. Но поскольку он невероятно тяжел и
длинен, от скалы его не оторвешь.
Рока затосковал, задумался.
Неужели все - обман, неужели все впустую? Неужели надо теперь, после
всего пройденного, спускаться вниз, пусть до поверхности земли, но -
спускаться? Не верилось в это, не хотелось верить.
И Рока стал думать.
Сначала он немножко поругал себя за то, что понадеялся на простоту,
пусть не на легкость, но простоту прямого пути к вершине. Расслабился, -
думал Рока, - распустился. Непорядок. Безобразие. Это не бесполезно -
обругать самого себя в трудных случаях, особенно, если есть время. Злость
силы придает, злость на себя - тем более. В том, что есть выход, Рока,
подумав, не усомнился.
Почему нельзя наверх? Потому что канат очень тяжелый. Вес плотно
прижимает его к скале, так плотно, что рук не просунешь. Почему канат
тяжелый? Потому, что длинный. А для чего ему, Роке, висящему на канате
вблизи вершины, вся остальная его длина? Да ни для чего! Все эти метры,
что внизу, нужны были, чтобы выбраться с острова. Теперь они, может быть,
понадобятся кому-то другому, а ему - нет, ему они только мешают.
И Рока спустился чуть ниже, выпутал из волос ножик-раковину и стал
пилить канат.
Он висел на левой, руке и пилил правой, висел на правой и пилил
левой, а потом вцепился в канат обеими руками и пилил, держа нож в зубах.
Осторожно пилил, стараясь не повредить раковину: другого ножка у него не
было. Но канат благополучно перепилился, слишком туго он был натянут и
потому легко лопались волокна под слабым ножом. А остаток каната стал
мягким и послушным. Держась за него, Рока взошел на вершину и лег
отдохнуть, привести в порядок тело и душу. Он сейчас ничего или почти
ничего не видел и не слышал, и это его беспокоило. Так нельзя ни среди
людей, ни среди богов. Не видеть и не слышать - роскошь, дозволенная лишь
одиноким или уж самым сильным. А был ли он здесь, наверху, самым сильным?
Рока этого не знал и рисковать не хотел.
Он лежал рядом с пропастью и отдыхал. Отдыхать действительно лучше
рядом с пропастью, у самого края, как бы ни казалось верным обратное. У
края все очень просто и понятно. Враг не будет тратить время на разговоры,
а просто захочет столкнуть тебя - если это враг. Но сделать ему это будет
не так легко, как кажется, потому что достаточно отстраниться - и кто
полетит вниз, а кто останется - сила здесь не поможет. С большей или
меньшей силой полетишь вниз, какая разница? Важны только ловкость и знание
людей.
Поэтому Рока отдыхал на краю, пока в глазах не прояснилось и не
перестала стучать в ушах кровь. Потом еще какое-то время сидел. Он пришел
в себя и готов был к чему угодно, но не знал, как начинать жизнь в этом
мире. Он ждал, не верил, что все кончилось так сразу: колодец, остров,
канат.
Он огляделся вокруг и заметил невдалеке человека, который смотрел на
Року и словно бы ждал, чтобы Рока обратил на него внимание. Он пошел к
Роке медленно, словно прогуливаясь. Человек был молод и худ, и в плечах
широк. Вежливо остановился он, не подходя вплотную, улыбнулся и кивнул
Роке по-дружески. Рока кивнул в ответ.
- Здравствуйте! - произнес человек, склонив голову. - Что прикажете?
Рока разлепил губы, попытался говорить, но говорить у него сразу не
вышло.
- Выпить бы, - сказал он, наконец, проверяя ситуацию.
- Это мы сейчас, - согласился худой.
Поодаль стояли носилки, неяркие, вместительные: в таких передвигается
большое начальство. Около носилок переминались люди подчиненного вида.
Молодой человек подошел к ним, сказал что-то, вернулся к Роке с кувшином и
двумя стаканчиками. Поставил стаканчики на камень, аккуратно разлил,
сказал:
- Ваше здоровье! - и выпил первым.
Подумав, выпил и Рока. Он отвык от спиртного, да и раньше особо не
употреблял, но сейчас никакого хмеля не почувствовал, только теплее стало
и чуть свободнее.
- Кто вы? - спросил Рока.
- Сейчас я Ваш помощник, - охотно ответил тот. - Ваша правая рука,
так сказать, а хотите - так и левая. Это уж как Вам удобнее.
- Ну, и что делать будем? - оборвал его Рока.
- Вы, наверное, хотите отдохнуть? - предложил помощник. - Носилки
ждут Вас.
- Хорошо, - согласился Рока.
Ему принесли дорожную просторную одежду, помогли одеться, и он пошел
к носилкам, наряженный, все еще ожидая подвоха. Теперь почему-то - быть
может, после выпитого - ему стало страшно. Непонятно, чего он боялся, и
больше всего как раз непонятного. Он остановился подле носилок, он боялся
в них залезть. Он отвык доверять людям и от замкнутого пространства тоже
отвык. Он представил себе, как понесут его в этой закрытой коробке по
крутым дорожкам с вершины, - и содрогнулся.
- Выпить! - щелкнул он пальцами.
На этот раз помощник налил только ему, аккуратно, быстро подал
стаканчик, будто поддержал под руку.
- К начальству когда? - спросил его Рока быстро и хмуро.
- Когда отдохнете - через неделю, через две, - ответил помощник.
- Так, - утвердил Рока. Выпил, уронил стаканчик. Помощник ловко на
лету поймал его, передал вместе с кувшином слуге. Слуга суетливо взял то и
другое, отвернулся, стал укладывать в дорожный ящик. Он прятал утварь, как
