страшным всхлипом. В нем звучали и боль, и страсть. - Горец!
Система слежения донесла визг выводимого снаряда. Резкое бибиканье,
пока он наводился на цель. Радостный крик, когда наведение завершилось.
- Его имя! - Дракон был уже близок к цели. Джейн мешала ему,
подбрасывая случайные воспоминания: вот Крысобой стоит с расстегнутой
ширинкой, вот Гвен примеряет новые бусы, вот Жужелица плачет,
спрятавшись за железным ящиком, а Крутой презрительно смотрит на нее.
Вот ее тащат по спиральной лестнице-позвоночнику в доме Инко...
Меланхтон жадно схватился за то, что увидел.
- Куносаура! - воскликнул он, и в этот момент снаряд вылетел.
На мгновение Джейн увидела сферический волновой фронт, убегающий от
них со скоростью звука. Должно быть, имя сестры Горца все же оказало
какое-то влияние по родству, потому что, когда волна коснулась снаряда,
он закувыркался и начал падать в мерцающий океан. Навстречу ему
взметнулся белый протуберанец, и снаряд мгновенно перестал существовать,
растворясь в потенциальном бытии. Имя Лесии тоже распалось и лишилось
существования.
Выводился третий снаряд. Джейн слышала его голос в наушниках вместе с
голосом Горца. Горец тихонько бормотал себе под нос. Это была безумная
смесь гнева, желания и отчаяния.
- Иди, малышка. Ну, поближе. Да, да, теперь ты моя. - Он твердо
держал своего дракона у нее за спиной, вне досягаемости пушек. Снаряд
забибикал. - О да, ты моя.
- Выходит, твое слово ничего не значит? - сказал Меланхтон. - Ты все
это время обманывала себя, тешилась фантазиями, мечтала, как твой бравый
метис остановит тебя, выбьет кинжал из рук, спасет от последствий твоих
собственных деяний, возьмет на руки и унесет в теплую постель с
атласными розовыми простынями, и вам отныне и навеки будет тепло и
уютно, как двум червякам в одном орехе. Какая чушь! Неважно, что он
чувствует, неважно, чего он хочет! Вселенная снова загнала тебя в угол -
умри или убей! Других возможностей нет. Тебя это не злит? Тебе не
хочется отомстить? Или ты опять раболепно подчинишься Даме Судьбе,
позволишь раздавить себя, а потом возродишься для новых мучений, и
опять, и опять? Выпрями же хоть раз спину!
- Я...
Третий снаряд радостно завопил.
- Его имя!
Это было неизбежно. Что она могла поделать?
- Тетигистус, - прошептала она.
Меланхтон испустил вопль торжества. Снаряд, не успев вылететь,
взорвался прямо перед 8607-й. Дракон Горца развалился на куски.
Джейн не могла на это смотреть. Она плакала яростными слезами.
"Убить суку, - думала она. - Волны бешено хлестали вокруг,
вздымались, извиваясь, протуберанцы. - Если я сейчас умру, пусть это
будут мои последние слова, последняя мысль. Убить проклятую суку. - У
нее колотилось сердце. - Убить суку убить суку убить суку". Слова
догоняли друг друга у нее в голове, превратившись в вопль, в заклинание,
в мантру, в истерическую молитву, в последнее неохотное признание Ее
могущества.
Спиральный дворец все увеличивался, разрастался, заполнял взор своими
белыми стенами. Джейн чувствовала себя комаром, штурмующим материк.
Меланхтон смеялся - смеялся! - а они неслись на полной скорости, паля
изо всех орудий, - воплощение разрушительного безумия. Железное тело
дракона судорожно дергалось, когда снаряды вылетали парами. "Я летящий
камень, - думала Джейн, - я стрела в полете". Она это думала или дракон?
Кабина разогрелась, пот тек по лицу, по бокам, все тело было мокрое и
чесалось, а ей было наплевать на все. Для этого она родилась, для этого
создана, об этом мечтала все эти долгие годы. Ее изгнали с небес - ну
так она завоюет их! И наступит конец - всему.
Спиральный дворец продолжал расти, заполняя все небо, заполняя
вселенную, и океан под ними странно затих. И что-то произошло с
драконом.
Началось с того, что кончики крыльев стали хуже слушаться. Онемение
быстро распространялось. Счетчик альфа-частиц показывал ноль. Конечности
дракона перестали ему повиноваться. Кожная чувствительность исчезла. Все
синусоиды на экранах вытянулись в прямые линии. А тем временем
распространился густой молочно-белый туман, скрыв из виду квантовый
океан внизу. Туман оказался сильнейшим окислителем, и по бокам дракона
расползлись пятна ржавчины. В шкуре появились прорехи.
Туман съедал Меланхтона.
- Что случилось? - закричала Джейн. - Что происходит?
Ни один прибор не показывал ничего.
- О проклятие! - завыл дракон. - Смерть и ад! Проклинаю эльфов!
Проклинаю тегов, гномов, кобольдов, карлов и прочих, всех мастей,
степеней и рангов! Я устремляю на них глаз смерти! Я призываю на них
слово гнева! Я проклинаю их криком вины! Прокляты они все и все их
владыки, и силы, и власти, и учителя, и матриархи!
- Что делать? Скажи, что мне делать? От дракона отваливались большие
куски. Джейн ничего не слышала из-за скрежета раздираемого металла.
Взорвался двигатель и свалился вниз. Джейн швырнуло на один бок, потом
на другой. От дракона почти ничего не осталось, а то, что осталось,
стремительно распадалось, он же все проклинал, проклинал Богиню,
проклинал жизнь, проклинал все сущее.
- Ответь же мне!
Голос Меланхтона поднялся нечленораздельным воем, а сам он скатывался
в небытие.
- Мне жаль, - тихо сказала Джейн. - Мне жаль, что это так кончилось.
У дракона больше не было слов. Его языковые системы разрушились. Но
единение его с Джейн еще не ушло, и она знала, каким чувством проникнут
его предсмертный крик. Он радовался, что она умрет тоже, и жалел только,
что это будет быстрая смерть.
От него ничего уже больше не оставалось, кроме крика, да и крик
делался все слабее и тише. Вот остался только едва слышный отзвук. Потом
тишина.
Его больше не было.
Недолгое мгновение Джейн продолжала существовать без него. Инерция
несла ее вперед, с той же скоростью, через молочный туман. Спиральный
дворец стал бесконечно громаден, но не приблизился ни на йоту. Она могла
лететь целую вечность и не добраться до него. Джейн как раз хватило
времени понять, что у них никогда не было ни единого шанса, что
Спиральный дворец по природе своей, изначально, защищен от всех
покушений женщин и драконов. И она умерла.
Глава 23
Сильвия склонилась над электронным микроскопом. На ней был белый
халат в пятнах от кислоты. Мама? - неуверенно произнесла Джейн. Тише! -
Не поднимая головы, Сильвия зажала сигарету уголком губ. - Дай-ка
прикурить, детка! Джейн поднесла огонек.
- Маленькие негодники! - Мать глубоко затянулась и выпустила дым из
ноздрей. - И ведь стараются же! Но такие глупые, никак не поймут, чего я
от них хочу.
Лаборатория с виду была самая обыкновенная, пугающе обыкновенная:
стены без окон, покрытые светло-коричневой краской, табуретки с черными
сиденьями. Это было необъяснимо. Последнее, что запомнила Джейн, -
Меланхтон, распадающийся на части в белом тумане над квантовым океаном.
А теперь - это. У нее загудело в голове. Такое же странное ощущение
бывало у нее после ЛСД.
- Где я? - выдохнула она.
- В Спиральном дворце, - ответил мужской голос.
Она обернулась.
Тот, кто с ней говорил, был одет в полосатый костюм с немодными
узкими лацканами. На голове у него был черный щегольской котелок, поля
которого загибались с двух сторон маленькими рожками. Лицо было старое,
морщинистое, но в глазах горели веселые искорки. Старые сухие губы
улыбались.
- Мисс Джейн! - сказал Болдуин. - Рад снова вас видеть.
Джейн молча смотрела на него.
- Если позволите! - Он предложил ей руку. - Буду рад стать вашим
чичероне.
- Кем-кем?
- Проводником. - Он приподнял шляпу, приветствуя Сильвию, и повел
Джейн к двери. - Спиральный дворец ведь очень обширный, и есть в нем
уголки, куда вы не захотели бы забрести по ошибке. - Он шагал энергично
и размашисто. Джейн поспешила за ним.
***
- Когда я был молодой, у меня был "транс-эм". - Болдуин говорил тепло
и доверительно, но негромко, и Джейн приходилось наклонять голову, чтобы
ничего не пропустить.
Она не запомнила, как захлопнулась звуконепроницаемая дверь, но
ватная тишина, наступившая после этого, все еще отдавалась в ушах.
- Это серьезная, мощная машина. Я с ней немало возился. Я работал
сварщиком на судоремонтном заводе. В отпуск мы с приятелем отправлялись
повеселиться в Форт-Лодердейл. За руль мы садились по. очереди, и у нас
был термос с черным кофе и пригоршня амфетаминок, чтобы ехать, не
задерживаясь в мотелях. Бывало, врубим радио на полную катушку и слушаем
- а кто там? Ну, Квин, Ти Рекс, может, еще ранний Спрингстин - то, что
выдавали местные ди-джеи. Так и летели по шоссе, и эти песенки омывали
нас потоком электронов из ионосферы, как голос самой ночи. Если так
ехать долго, ночное шоссе проникает в мозг, и испытываешь такое дзенское
ощущение. Сидишь неподвижно, только руки на руле подрагивают. Весь мир
пролетает мимо.
Джейн нахмурилась, стараясь следить за его рассказом, где было так
много незнакомых слов. Под ногой хрустнула ветка. Она подняла глаза и
увидела, что они идут по тропинке в густом лесу. На ветках не было
листьев, а вместо почек были части человеческих тел. На одном, поближе,
росли одни руки, неподвижные в безветренном воздухе. Прозрачная жидкость
сочилась из-под ногтей, собиралась в капли на кончиках пальцев и падала
на черную землю с печальным плеском.
- Вот раз едем мы с Джерри-Ди где-то в какой-то из Каролин. Время
между двумя и тремя ночи. И видим белый "лотос" с двумя блондиночками.
Ну мы им засигналили, замахали. А они показывают нам нос и жмут на газ.
Я, понятно, тоже поднажал, но это был дохлый номер. У нас была мощная
машина, но у них сексмотор! Обогнали они нас.
Лес шел в гору по обеим сторонам тропы. Джейн подняла глаза - и не
увидела линии горизонта. Она проследила взглядом и наконец увидела, что
лес, поднимаясь, проходит аркой над головой и опускается с другой
стороны. Они шли через громадную трубу или туннель. Он головокружительно
изгибался, как артерия, проходящая в темном сердце непредставимо
громадного тела, а химерический, получеловеческий лес смыкался вокруг
них.
- Миль через десять-пятнадцать видим - заправочная станция, кафе и
этот "лотос" на стоянке. Мы подъехали, чтобы взять пару бутербродов, не
выходя из машины, и увидели тех блондинок. Ну, разговорились. Когда мы
отъезжали, Джерри-Ди сел в "лотос" с одной из них, а ко мне подсела ее
подруга.
- Это не в нашем мире было? - Джейн очень трудно было задать этот
вопрос. Пока Болдуин говорил, его слова захватывали, она слушала без
усилий. Как только он замолкал, ей сразу становилось трудно
сосредоточиться. - Я хочу сказать, не в верхнем? Это, наверное, было в
нижнем мире?
- Да неужели вы думаете, что между двумя мирами есть какая-то
разница? Неважно. Итак, я сижу за рулем. Блондинка в розовых шортах
прижимается ко мне. Язык ее у. меня в ухе, а рука в брюках. Я свободной
рукой поднимаю ей лифчик и сжимаю грудь. В воздухе брезжит откровение.
Литтл Ричард по радио поет "Тутти-фрутти", и для меня очень важно, что
электромагнитные сигналы передаются радиоволнами регулируемой длины,
превращаются моим приемником в воздушные колебания и только где-то у
меня под черепом интерпретируются как музыка. Я понял тогда, что весь
мир - иллюзия, и не очень достоверная к тому же, образ, проецируемый на
тонкий экран, и что, если нажать как следует, можно выйти из мира
совсем.
Я расстегнул ей шорты. Она повиливала попкой, помогая мне. Я сунул
руку ей ,в трусики. Я размышлял о том, что все есть информация, а мои
