колонны на дорогах и предполагала, что в лесах стоит несметная
сила пехоты. Так оно и было. Только сила была неорганизованной,
неуправляемой, а главное, не способной воевать.
После первого этапа мобилизации - доукомплектования частей и
соединений, начался второй этап - развертывание новых
подразделений, частей и соединений.
Резервисты продолжали прибывать, "боевая техника" тоже.
Подразделения разбухали, и в одну прекрасную ночь получали вдруг
приказ раздвоиться. При этом заместитель командира дивизии
становился командиром новой дивизии, заместитель начальника
штаба превращался в начальника штаба новой дивизии "второго
формирования", как это называется официально. Команди ры
батальонов в эту ночь становились командирами полков, а
командиры рот - командирами батальонов. Беда только в том, что
командиры взводов, из студентов, никогда не видевших армии,
становились уже не взводными, а ротными командирами. На взводы
же выдвигались сержанты из резервистов.
После разделения надвое каждый полк и каждая дивизия вновь
начинают этап доукомплектования, но на этот раз резервистами
более старших возрастов и еще более старыми машинами. Число
резервистов становится угрожающим, и армия окончательно теряет
свое лицо. С теми дивизиями, которые предназначались для захвата
Чехословакии, этого, конечно, не происходило, а если и
происходило, то в значительно меньшей степени. Нам от этого
было, однако, не легче. Те дивизии надо было тоже как-то
доукомплектовывать, и мы вдруг с ужасом увидели, что из наших
теперь уже двух дивизий начали понемногу забирать людей и
технику. Самых, конечно, лучших людей и лучшую технику. Из
танковых экипажей, которые удалось с таким трудом сколотить,
стали забирать строевых солдат, замещая их резервистами.
Через пару дней волна эта докатилась и до нас. Из сорока
бронетранспортеров двадцать приказано было подготовить к
отправке в Прикарпатский военный округ. Еще через день 12
молодых кадровых офицеров получили приказ о переводе в
Прикарпатье. А за ними пошло и пошло. Каждый день приносил
новости: забрали всех водителей танков, забирают кадровых
связистов, забирают начальников штабов. В лесу мы стояли уже
второй месяц. Резервисты прибывали. Дисциплина падала. Где-то в
начале июля пришел приказ о создании в каждой дивизии полевых
трибуналов. Видимо, к этому моменту количество "диких дивизий"
настолько возросло и каждая из них была настолько обескровлена
постоянным оттоком кадровых офицеров, сержантов и солдат, что
всем этим воинством уже невозможно было управлять иначе, чем
через трибуналы.
Трибуналы быстро восстановили порядок, но не выучку войск.
Ежедневные тренировки продолжались. В нашем полку возникли новые
трудности. После отправки половины бронетранспортеров у нас их
осталось только двадцать. По два отдали командирам второго и
третьего батальонов, а 16 осталось в первом. Разделили их
по-братски: один командиру батальона и по пять в каждую роту. В
роте 76 человек. Каждый бронетранспортер вмещает теоретически по
15 человек, кроме водителя, так что разместить всех можно.
Теоретически. На практике же первый БТР идет командиру роты, и в
нем вместе с командиром размещаются замполит, санинструктор,
пулеметное отделение роты с очень большим запасом патронов и
старшина роты со всем ротным имуществом. Ведь командирский БТР
не только внутри полностью забит, но и сверху весь обвешан
ящиками, бочками, канистрами.
На три остальных взвода, по 22 человека в каждом, приходится
четыре остальных бронетранспортера. По одному на взвод и один
БТР на остатки всех трех взводов. То, что в бою взводы и
отделения окажутся разорванными на части, никого не волнует,
сейчас не про бой думать надо, а о том, как разместить людей в
бронетранспортерах. Никаких дополнительных машин, даже побитых и
изношенных, ни полку, ни батальону, ни округу никто, конечно, не
даст. Где же их набрать? Да и полк-то наш и так самый счастливый
среди армий округа. Это ценить надо! Ни у кого другого нет таких
привилегий.
Итак, в каждый из бронетранспортеров, в которые входит по 15
человек, надо усадить по 16. Да мы и не по столько возили на
учениях! По 30 человек вбивали, и то ничего! Однако учения и
предбоевая обстановка несколько различаются между собой. В
предбоевой обстановке в каждом бронетранспортере помимо всего
оружия пехоты положено еще иметь гранатомет РПГ-7 и 10 гранат к
нему. Десять гранат - это два больших ящика. Кроме того, 20
ручных гранат Ф-1, это еще ящик. Пулемет СГМБ и 2 000 патронов к
нему, это еще два ящика. БТР должен иметь две дополнительные
бочки бензина, это сверху вешается, и запасное колесо, его можно
приспособить только на броневой крыше, после чего один из люков
не будет открываться. Далее, каждый из солдат имеет с собой
автомат, пулемет или гранатомет, к каждому автомату по 300
патронов и к каждому ручному пулемету по 1 000. Кроме того,
каждый, солдат имеет: две гранаты, штык, противогаз, защитный
резиновый комбинезон, противоатомные резиновые сапоги и
перчатки, шинель, плащ-палатку, смену белья, запас продуктов на
пять дней, флягу воды, лопату, индивидуальный медицинский и
противоатомный пакет. Когда все это сложено в БТР, то не только
16 человек, одного посадить некуда. Хорошо раньше было -
бронетранспортеры крыши броневой не имели, сажай всех сверху,
как деревенских девок на подводу с сеном. После Венгрии выпуск
таких бронетранспортеров был прекращен. Теперь их нужно - всех
16 - через люки вбить под крышу.
Занятие это нелегкое, особенно учитывая толщину резервистов.
Иногда эта операция занимает минут сорок. Случись что,
перевернется машина или загорится, кроме водителя и командира, у
которых места отгорожены от других, никто оттуда живым не
выйдет. Про бой и речь не идет. Как же они там дышат,
спрессованные хуже сельдей в бочке? Солдатский ум нашел выход и
из этого положения. Каждый надевает на себя противогаз,
отсоединив предварительно фильтрующую коробку от шланга, и затем
шланги просовывают в открытые люки и амбразуры. Летом в
резиновой маске, сжатым со всех сторон спинами, задницами,
сапогами, стволами и прикладами, не очень, конечно, приятно,
зато дышать есть чем.
На учениях, да еще когда заморские атташе присутствуют, все
это не так делается, но ведь учения - это одно, особенно
показные, а суровая армейская действительность - несколько
другое.
Поздним вечером после очередной тренировки солдат по
размещению в БТР (а на другое уже времени не оставалось) я
получил приказ срочно отбыть в штаб Прикарпатского военного
округа. На мое место становился командир первого взвода, младший
лейтенант из резервистов. Услышав о своем новом назначении на
должность ротного, он невесело глянул на наши бронетранспортеры,
на резервистов, которых сержанты с трудом по одному
вытаскивали из люков, присвистнул протяжно и замысловато
выматерился.
ОСВОБОДИТЕЛИ
Ураган перемещений, перестановок,
переформирований и доукомплектований
захватил и меня и бросил во 2-й батальон
274-го полка 24-й Самаро-Ульяновской
Бердичевской Железной трижды Краснознаменной
орденов Суворова и Богдана Хмельницкого
мотострелковой дивизии 38-й Армии
Прикарпатского военного округа.
Слова "трижды Краснознаменная" в пышном
титуле дивизии означали, что она награждена
тремя орденами Красного знамени. Однако
злые языки именовали дивизию не трижды
Краснознаменной, а трижды проклятой.
Полностью она именовалась "24-я Ржавая,
Бронекопытная, Трижды проклятая".
До чего же зрелище захватывающее - смена караула у Мавзолея.
Сотни раз я прихожу на Красную площадь, а налюбоваться четкостью
и выправкой не могу. Тянет меня туда. Так бы и стоял часами да
любовался.
Да и как не любоваться! Лучшие из лучших, тренированные до
артистизма, лучше тренированы, чем советские гимнасты на
Олимпийских играх. Красавцы!
В самом Кремле их полк. Целый полк! КГБ! Не верится? А вот
зайди со стороны Александровского сада и глянь, сколько этажей в
их казарме. Вроде два. А присмотришься ближе - четыре. Окна
громадные. В каждом окне два этажа. Присмотрись только, и
увидишь. Итак, четыре. Это над Кремлевской стенкой столько
возвышается. А сколько этажей стенка закрывает? А теперь зайди в
Кремль и глянь на казармы со стороны Царь-колокола и увидишь,
что дом-то наш не просто дом, а громадное прямоугольное
сооружение с внутренним двором. А теперь вновь войди через
Троицкие ворота в Александровский сад и попробуй шагами
посчитать длину этого здания. Сколько получится? То-то, туда не
то что полк, а и больше вместить можно, без танков и артиллерии,
конечно.
А теперь в воскресный день приди к Кремлю, полюбуйся, сколько
этих парнишек гуляет. А пять процентов - это максимум, что
командир полка в город может одновременно выпустить. Но это
командир обыкновенного полка, а в Кремле полк не совсем
обыкновенный. Но даже если командир и выпускает по пять
процентов своих орлов в город погулять, то все равно много их в
Кремле получается. А если все же мы видим не пять процентов, а
только два или три, сколько же их внутри осталось?
Ходят ребята важные, гордые. Как не гордиться? Раньше одного
Ильича стерегли, а теперь двоих. Форма у них знатная: шинели,
шапки, сапоги - все офицерское. Погоны синие, буквы золотом
горят "ГБ". Стой, а отчего же не КГБ, а только ГБ? Это понимать
надо. "К" - комитет значит. Не солидно, МГБ солиднее. Но "ГБ"
лучше всего. Госбезопасность!!! Эдак-то веско, внушительно. Над
всеми министерствами и комитетами, включая и Центральный, "ГБ" -
хрустальная мечта комитета. Но не только мечта, конечно. Если уж
сейчас не стесняются они первую букву отбрасывать и каждый
день Центральному Комитету демонстрировать кучу презрения ко
всем комитетам! ГБ - и точка.
Итак, лучшие из самых наилучших. Целый полк, только без
танков. Но танки и не очень нужны: стенки у Кремля еще крепкие.
Ну а случись что, переворотец какой, особенно если армия, да
с танками, да против ленинского ЦК? Как тогда?
На этот счет ты, братец мой, не беспокойся. На тот случай
дивизия имени товарища Дзержинского придумана. С танками, с
артиллерией, со всем, чем положено. Дивизия, правда, именуется
дивизией Внутренних войск, то есть Министерства внутренних дел.
Но ты маскараду не верь. Мало ли КГБ под кого маскируется! Так
что на форму дивизии имени Дзержинского нечего смотреть.
Маскарад! С каких это пор защита любимых вождей перешла в руки
МВД? Ась? Всегда это было первой задачей КГБ. Дивизия для того и
создана была. Так во всех справочниках и пишется: лично по
указанию Ленина и для защиты Ленина лично. А вот товарищ Рой
Медведев пишет, что охрана дорогого Ильича состояла из
двух-четырех человек, а про дивизию имени Дзержинского товарищ
Медведев как-то забывает. А дивизия этой ролью зело гордится. 18
тысяч человек и все одного Ленина стерегли. И латышские стрелки
этим же гордятся, и московское училище имени Верховного
Совета, и Кремлевские пулеметные курсы, вон сколько набирается.
