высокие начальники, которые доступ имеют, проявляют необъяснимое равнодушие.
Но вот что интересно. После войны германские генералы писали мемуары и
исследования о войне. В основном они полагались на свою память и на те
жалкие остатки архивов, которые Сталин не успел захватить и вывезти. Наши же
генералы и маршалы имели все возможности германскими архивами
воспользоваться: им не надо было даже и в Подольск ездить - подними трубочку
и доставят папочки на Старую площадь, на Фрунзенскую набережную, на
Гоголевский бульвар. Так нет же. Наши руководители, которые имеют звания
маршалов, генералов армии и генерал-полковников, должности - советников
Президента, Министра обороны, начальника Генерального штаба и их
заместителей, охотно цитировали мемуары германских генералов, а архивы
игнорировали. Почему? Что прячем? Может, публикация трофейных германских
военных документов представляет угрозу нашей исторической науке, нашей
версии войны, устоям режима?
Я не цитирую германских архивов потому, что самое интересное мне
недоступно. А то, что сохранилось после войны в Германии, не цитирую потому,
что тот же Владимир Юровицкий из журнала "Российское время" меня первым и
обличит в "повторении вымыслов геббельсовской пропаганды". Потому я и буду
опираться на наши официальные издания, на Жукова, Конева, Рокоссовского.
Отмечу лишь, что мемуары наших маршалов и генералов удивительным образом
подтверждают все то, что принято называть "вымыслами фашистской пропаганды".
Владимиру Юровицкому настоятельно рекомендую проникнуть в подольские
сокровищницы. А мне наших советских материалов пока вполне хватает.
Итак, план вторжения существовал. И только строжайшая секретность в
сохранении трофейных германских и наших архивов позволяла несколько
десятилетий сохранять его в тайне.
Но Владимир Юровицкий прав: в конце концов никакая секретность не
поможет. Слишком уж подготовка к вторжению была явной. Она видна
невооруженным взглядом. Хорошо бы зарыться в подольские папочки лет на
десять - пятнадцать. Но что делать? Приходится мне пока обходиться открытым
материалом. Но будет время, доберутся и до подольских хранилищ.
В это я свято верю.
В вопросе о топографических картах многое прояснится, если вспомнить, что
карта - это особый стратегический продукт.
Война прожорлива. Война требует нефти и стали, золота и хлопка, костылей
и протезов, бинтов и хлеба, крови и мяса, марганца и олова, вольфрама и
меди. И не напасешься: то алюминия не хватает, то пуговиц для солдатских
штанов, то броневого листа. Но есть один стратегический продукт, какой
запасать перед войной труднее всего. Этот продукт - топографические карты.
Трудность вот в чем: лес ударными темпами вырубают, болота осушают, реки
плотинами перегораживают, поворачивают их с севера на юг, зеки каналы роют,
бравые минеры рвут динамитом колокольни, в непролазных лесах появляются
"барачные городки для лесорубов". Одним словом, местность меняется на глазах
и прошлогодняя карта уже не дает правдивой картины. Это с кожаными сапогами
для освободительного похода нет проблем: уложил на склад и пусть лежат,
пусть ждут своего часа хоть пять лет, хоть десять. А топографическая карта -
из разряда скоропортящихся продуктов. Это на географической карте менять
почти ничего не надо, а на топографическую наносится каждый ручеек и овраг с
указанием ширины и глубины, каждый мостик с указанием грузоподъемности и
материала, из которого он сделан, каждая рощица с указанием средней высоты
деревьев, толщины стволов и расстояния между деревьями, каждая деревня, а то
и каждый дом. Потому надо постоянно следить за изменениями, вносить поправки
и перепечатывать топографические карты. Хорошо, если у вас страна крошечная
- два-три миллиона квадратных километров. Тогда проблем нет. Тогда
обновляйте карты хоть каждый год. А если у вас самая большая территория в
мире, тогда как? А если официально провозглашенная цель существования вашего
государства - распространить его территорию на весь мир и ВСЕ страны мира до
самой последней превратить в советские республики и включить их в состав
СССР? Как тогда топографической службе работать? Какие карты печатать? Какие
исправлять и перепечатывать?
Но главная трудность даже не в этом. Топографическая карта - это
стратегический продукт, который отличается от всех других абсолютным
отсутствием универсальности. Патроны и костыли, сталь и свинец, сухари и
палатки используй хоть под Москвой, хоть под Сталинградом, хоть под
Кенигсбергом или Берлином, а вот самая лучшая, самая точная карта Берлина
при обороне Сталинграда не очень нужна, и наоборот - вы наготовили карты
Сталинградской области, но их нельзя использовать для подготовки захвата
румынских нефтяных районов: тут требуются карты Галацкого прохода.
Почти любой другой стратегический материал универсален: наготовил десять,
тысяч тонн бинтов и используй их хоть в наступательной войне, хоть в
оборонительной, хоть в войне против Германии, хоть против Японии. А с
топографическими картами проблема: одни карты всегда в избытке, другие - в
недостатке.
Проблема начальника Генерального штаба в том, чтобы задолго до войны
точно определить районы, карты которых потребуются на войне. Начальник
Генерального штаба обязан так поставить задачу топографам, чтобы не
распылять усилий топографических войск на съемку и пересъемку районов,
которые не будут задеты войной, а на районы грядущих боевых действий карты
должны быть подготовлены с надлежащим качеством, в соответствующих
количествах.
Считалось, что война с Германией неизбежна.
Но не на советской территории.
В соответствии с этим и работали советские топографы.
На каждой советской топографической карте стоит гриф секретности. Карта
секретна уже до того, как попала в руки командира, секретна независимо от
того, нанес командир на нее положение своих войск, соседей и, противника или
не нанес. Карта секретна просто потому, что на ней нанесены леса и реки,
мосты, и поля. И это понятно: карта должна оставаться секретным документом,
и работа военных топографов всегда должна быть, окутана чернотой
государственной тайны. Проникнуть в тайны топографической службы - мечта
разведки противника.
Поясняю на примере. Представим себе, что разведки западных стран весной
1968 года установили, что советские картографические фабрики начали массовый
выпуск карт Чехословакии... На этих картах не нанесены еще планы
освободительного похода, на этих картах еще не обозначены аэродромы высадки,
маршруты движения войск, объекты захвата, но факт массового производства
карт данной страны интересен сам по себе, и есть над чем подумать.
Или, допустим, в 1979-м иностранные разведки узнали, что в Советском
Союзе срочно обновлены карты Афганистана и картографические фабрики начали
массовое их производство. Интересно? Интересно. Из таких фактов можно делать
выводы. А карты Аляски, например, в Москве пока массовым тиражом не
печатают. Из этого тоже можно делать выводы.
Советская военная разведка всегда проявляла особый интерес к
топографическим службам противника. Пример: в начале 1943 года советская
военная разведка добыла сведения о том, что германские картографические
фабрики печатают сотни тысяч листов карт Орловской, Белгородской, Курской
областей. Из этого делались выводы. В самом начале 1941 года советская
военная разведка доложила командованию: японская топографическая служба
получила приказ готовить детальный рельефный макет Филиппинских островов.
Чтобы это могло означать? А карт советских дальневосточных областей японская
топографическая служба пока в больших количествах не печатает.
В настоящее время есть достаточно сведений о том, чем занимались
советские топографы перед войной.
И есть над чем подумать.
Свидетельствует бывший начальник Генерального штаба генерал армии С. М.
Штеменко: "А надо заметить, что до войны карты, нужные войскам, на
значительную часть территории нашего государства не составлялись"
(Генеральный штаб в годы войны. С. 128). Исключением, говорит Штеменко, была
узкая полоса от западной границы до городов Петрозаводск, Витебск, Киев,
Одесса.
Присмотримся: вот граница, а вот рядышком Одесса. Это потом границу на
запад отодвинули, а до 1940 года Одесса была городом приграничным. Между
одесскими окраинами и границей - узкая полоса территории. Вот на этой полосе
и работали топографы. А на все территории, которые восточное (а восточное -
вся страна), топографические карты не составлялись. За ненадобностью. На
нашей земле война не предполагалась.
Когда напал Гитлер, топографические карты внутренних районов Советского
Союза было невозможно отпечатать, как невозможно печатать книгу, которая еще
не написана.
Если наши территории до войны лежали вне интересов военных топографов, то
что же их в этом случае интересовало? Легко догадаться: их интересовали
территории заграничные. Военные топографы не просто составляли карты
сопредельных территорий, но и печатали их в нужных количествах при самом
высоком качестве. И не лежали те карты эря на складах, но использовались
войсками и штабами для боевой подготовки и для планирования грядущей войны.
Генерал-полковник Л. М. Сандалов сообщает, что в Белорусском округе для
тренировок командного состава использовались карты Польши и весь командный
состав знал польскую территорию до самых мелких деревень. В 1939 году
Красная Армия "освободила" территории с населением более 20 миллионов
человек. Сандалов описывает полевую поездку советских штабных командиров по
"освобожденной" земле. Они никогда тут раньше не были, но за много лет на
штабных учениях успели изучить местность по картам до мельчайших деталей.
Советские командиры удивлены, до какой степени точны их карты. "Единственным
человеком, которому поездка по освобожденной территории не принесла особых
забот, был начальник топографического отделения" (На московском направлении.
С. 39.).
Красная Армия в 1939 году продвинулась вперед до 350 км, а
топографической службе нет забот: карты этих районов давно составлены и
отпечатаны. 350 километров - не предел интересов краснозвездных топографов.
До 1939 года были составлены карты и на более удаленные от наших границ
территории. В 1939 году в Москве вышла замечательная во всех отношениях
книга Александра Лапчинского "Воздушная армия". Откроем раздел "Обеспечение
наступательных действий воздушных сил" и полюбуемся на карты. Тут и
германские аэродромы, и места расположения германских командных пунктов, и
стратегические склады и, конечно, Берлин во всем великолепии. Нанесены и
широкие улицы, и переулочки, и мосты, и вокзалы, и заводы. Писалась книга в
разгар Великой чистки, и не думаю, чтобы наша цензура позволила опубликовать
лучшее, что имеем. Но и то, что показано в книге, впечатляет. Это обратная
сторона нашей "неготовности" к войне. Неготовность только на своей
территории, а для освободительных походов все готово.
У товарища Сталина не было причин расстреливать генерала Кудрявцева (и
Жукова). Возглавляемая генералом Кудрявцевым Военно-топографическая служба
(ВТС) к войне была полностью готова.
Только не к "великой отечественной".
Наши топографы подготовились к какой-то совсем другой войне, они не
ограничились тем, что вывезли все карты в приграничные районы.
Генерал-лейтенант А. И Лосев свидетельствует: "Война явилась для
