столом. Юрковский осмотрелся и увидел, что Жилин стоит справа от него,
засунув руки в карманы, а Бэла, изогнувшись, стиснув руками спинку стула,
не отрываясь, смотрит на мистера Ричардсона. Лицо его было гораздо более
свирепо, чем лица самых озлобленных рабочих. "Плохо придется
управляющему", - мельком подумал Юрковский. Сержант Хиггинс с пистолетом в
руке упирался дубинкой в грудь одного из рабочих и бормотал:
- Никаких незаконных действий, ребята, поспокойней, ребята,
поспокойней...
Сквозь толпу протолкался облепленный пластырями Джошуа.
- Мы не хотим ни с кем ссориться, мистер инспектор, - прохрипел он,
уставясь на Юрковского злобным глазом. - Но мы не допустим здесь этих
ваших штучек.
- Каких штучек? - осведомился Юрковский.
- Мы прилетели сюда, чтобы заработать...
- А мы прилетели сюда, чтобы не дать вам сгнить заживо.
- А я говорю вам, что это не ваше дело! - заорал Джошуа. Он
повернулся к толпе и спросил: - Верно, ребята?
- Уо-о-о! - заревела толпа, и в этот момент кто-то выстрелил.
За спиной Юрковского зазвенела, разлетаясь, витрина. Бэла застонал, с
натугой поднял стул и обрушил его на голову мистера Ричардсона, который
стоял в первом ряду, подняв глаза и молитвенно сложив руки. Жилин вынул
руки из кармана и приготовился на кого-то прыгнуть. Джошуа испуганно
отпрянул. Юрковский встал и сердито сказал:
- Какой дурак там стреляет? Чуть не попал в меня. Сержант, что вы
стоите, как стул? Отберите у болвана оружие!
Хиггинс послушно полез в толпу. Жилин снова сунул руки в карманы и
присел на угол стола. Он посмотрел на Бэлу и засмеялся. Лицо Бэлы сияло
блаженством. Он с наслаждением наблюдал за Ричардсоном. Двое молодчиков
поднимали Ричардсона, злобно и растерянно поглядывая на Бэлу, на
Юрковского и на рабочих. Глаза Ричардсона были закрыты, на высоком гладком
лбу разливался темный кровоподтек.
- Кстати, - сказал Юрковский, - вообще сдайте все оружие, которое
здесь есть. Это я вам говорю, дармоеды! С этого момента всякий, у кого
будет обнаружено оружие, подлежит расстрелу на месте. Я облекаю комиссара
Барабаша соответствующими полномочиями.
Жилин неторопливо обошел стол, вынул пистолет и протянул его
Барабашу. Барабаш, пристально уставившись на ближайшего гангстера,
медленно оттянул затвор. В наступившей тишине затвор звонко щелкнул.
Вокруг гангстера мгновенно образовалось пустое пространство. Тот
побледнел, вынул из заднего кармана пистолет и бросил на пол. Бэла пинком
отшвырнул оружие в угол и повернулся к молодчику, поддерживающему
Ричардсона.
- Ты!
Молодчик отпустил Ричардсона и, криво улыбаясь, покачал головой.
- У меня нет, - сказал он.
- Ну, хорошо, - сказал Юрковский. - Сержант, помогите этим типам
разоружиться. Вернемся к нашему разговору. Здесь нас прервали, - сказал
он, обращаясь к Джошуа. - Вы, кажется, говорили, чтобы я не вмешивался в
ваши дела, так?
- Так, - сказал Джошуа. - Мы свободные люди и сами пошли сюда, чтобы
заработать. И нечего нам мешать. Мы вам не мешаем, и вы нам не мешайте.
- Вопрос о том, кто кому мешает, мы пока оставим, - сказал Юрковский.
- А сейчас я хочу вам кое-что рассказать. - Он достал из кармана и бросил
на стол несколько ослепительно сверкающих разноцветных камешков. - Вот так
называемый космический жемчуг, - сказал он. - Вы все его хорошо знаете.
Это обыкновенные драгоценные и полудрагоценные камни, которые здесь, на
Бамберге, в течение очень долгого времени подвергались воздействию
космического излучения и низких температур. Никаких особенных достоинств,
если не считать очень красивого блеска, за ними не числится. Богатые
дамочки платят за них бешеные деньги, и на этой махровой глупости выросла
ваша компания. Пользуясь спросом на эти камни, компания получает большие
деньги.
- И мы тоже, - крикнули из толпы.
- И вы тоже, - согласился Юрковский. - Но вот в чем дело. За восемь
лет существования компании на Бамберге отработали по трехгодичному
контракту около двух тысяч человек. А знаете ли вы, сколько из тех, кто
вернулся, осталось в живых? Меньше пятисот. Средний срок жизни рабочего
после возвращения не превышает двух лет. Вы три года надрываете пуп тут,
на Бамберге, только для того, чтобы потом два года гнить заживо на Земле.
Это происходит прежде всего потому, что на Бамберге никогда не соблюдается
постановление международной комиссии, запрещающее работать в ваших шахтах
более шести часов в сутки. На Земле вы только лечитесь, страдаете оттого,
что у вас нет детей, или рождаете уродов. Это преступление компании, но не
о компании сейчас идет речь.
- Подождите, - сказал Джошуа и поднял руку. - Дайте и мне сказать.
Все это мы уже слышали. Нам об этом прожужжал уши мистер комиссар. Не
знаю, как другим, а мне нет дела до тех, кто помер. Я человек здоровый и
помирать не собираюсь.
- Верно, - загудели в толпе. - Пусть сопляки помирают.
- Дети там, не дети - это мое дело. И лечиться тоже не вам, а мне.
Слава богу, я давно уже совершеннолетний и отвечаю за свои поступки. Я не
хочу слышать никаких речей. Вот вы отобрали оружие у гангстеров, я говорю:
правильно. Найдите спиртогонов, закройте салун. Точно? - Он повернулся к
толпе. В толпе неопределенно заговорили. - Что вы там бормочете? Я
правильно говорю. Где это видано - за выпивку два доллара? Взяточников
кое-каких к рукам приберите. Это тоже будет правильно. А в работу мою не
вмешивайтесь. Я прилетел сюда, чтобы заработать, и я заработаю. Решил я
открыть свое дело - и открою. А речи ваши мне ни к чему. За слова дом не
купишь...
- Правильно, Джо! - закричали в толпе.
- А вот и неправильно, - сказал Юрковский. Он вдруг налился кровью и
заорал: - Вы что же, думаете, вам так и дадут сдохнуть? Это вам,
голубчики, не девятнадцатый век! Ваше дело, ваше дело, - он снова
заговорил нормальным голосом. - Вас здесь, дураков, от силы четыреста
человек. А нас - четыре миллиарда. И мы не хотим, чтобы вы умирали. И вы
не умрете. Ладно, я не буду с вами говорить о вашей нищете духовной. Вам,
как я вижу, этого не понять. Это только ваши дети поймут, если они у вас
еще будут. Я буду говорить с вами на языке, который вам понятен. На языке
закона. Человечество приняло закон, по которому запрещается загонять себя
в гроб. Закон, понимаете вы? Закон! Отвечать по этому закону будет
компания, а вы запомните вот что. Человечеству ваши шахты не нужны. Копи
на Бамберге могут быть закрыты в любой момент, и все только вздохнут с
облегчением. И имейте в виду: если комиссар МУКСа доложит хотя бы еще об
одном случае каких-либо безобразий, все равно каких - сверхурочные,
взятки, спирт, стрельба, - копи будут закрыты, а Бамберга будет смешана с
космической пылью. Это закон, и я говорю вам это именем человечества.
Юрковский сел.
- Плакали наши денежки, - громко сказал кто-то.
Толпа зашумела. Кто-то крикнул:
- Значит, копи закрыть, а нас на улицу?
Юрковский встал.
- Не говорите чепуху, - сказал он. - Что у вас за дурацкое
представление о жизни? Столько работы на Земле и в космосе! Настоящей,
действительно необходимой, всем нужной, понимаете? Не горстке сытых
дамочек, а всем! У меня, кстати, есть к вам предложение от МУКСа -
желающие могут в течение месяца рассчитаться с компанией и перейти на
строительные и технические работы на других астероидах и спутниках больших
планет. Вот если бы вы все здесь дружно проголосовали закрыть эти вонючие
копи, я бы сделал это сегодня же. А работы вам всегда будет выше головы.
- А сколько платят? - заорал кто-то.
- Платят, конечно, раз в пять меньше, - ответил Юрковский. - Зато
работа у вас будет на всю жизнь, и хорошие друзья, настоящие люди, которые
из вас тоже сделают настоящих людей! И здоровыми останетесь и будете
участниками самого большого дела в мире.
- Какой интерес работать в чужом деле? - сказал Джошуа.
- Да, это нам не подходит, - заговорили в толпе.
- Разве это бизнес?
- Всякий будет тебя учить, что можно, что нельзя...
- Так всю жизнь и промыкаешься в рабочих...
- Бизнесмены! - с невыразимым презрением сказал Юрковский. - Ну, пора
кончать. Имейте в виду, этого господина, - он указал на мистера
Ричардсона, - этого господина я арестовал, его будут судить. Выберите
сейчас сами временного управляющего и сообщите мне. Я буду у комиссара
Барабаша.
Джошуа мрачно сказал Юрковскому:
- Неправильный это закон, мистер инспектор. Разве можно не давать
рабочим заработать? А вы, коммунисты, еще хвастаетесь, что вы за рабочих.
- Мой друг, - мягко сказал Юрковский, - коммунисты совсем за других
рабочих. За рабочих, а не за хозяйчиков.
В комнате у Барабаша Юрковский вдруг хлопнул себя по лбу.
- Растяпа, - сказал он. - Я забыл камни на столе у управляющего.
Бэла засмеялся.
- Ну, теперь вы их больше не увидите, - сказал он. - Кто-то станет
хозяйчиком.
- Черт с ними, - сказал Юрковский. - А нервы у вас... э-э... Бэла,
действительно... неважные.
Жилин захохотал.
- Как он его стулом!..
- А верно, гадкая рожа? - спросил Бэла.
- Нет, почему же, - сказал Жилин. - Очень культурный и обходительный
человек.
Юрковский брезгливо заметил:
- Вежливый наглец. А какие здесь помещения, товарищи, а? Какой дворец
отгрохали, а смерть-планетчики живут в лифте! Нет, я этим займусь, я этого
так не оставлю.
- Хотите обедать? - спросил Бэла.
- Нет, обедать пойдем на "Тахмасиб". Сейчас кончится вся эта
канитель...
- Боже мой, - мечтательно сказал Бэла. - Посидеть за столом с
нормальными хорошими людьми, не слышать ни о долларах, ни об акциях, ни о
том, что все люди скоты... Владимир Сергеевич, - умоляюще сказал он, -
прислали бы вы мне сюда хоть кого-нибудь.
- Потерпите еще немного, Бэла, - сказал Юрковский. - Эта лавочка
скоро закроется.
- Кстати о акциях, - сказал Жилин. - Вот, наверное, сейчас в
радиорубке бедлам...
- Наверняка, - сказал Бэла. - Продают и покупают очередь к радисту.
Глаза на лоб, морды в мыле... Ой, когда же я отсюда выберусь!..
- Ладно, ладно, - сказал Юрковский. - Давайте, я посмотрю все
протоколы. - Бэла пошел к сейфу. - Кстати, Бэла, получится здесь из
кого-нибудь хоть более или менее порядочный управляющий?
Бэла копался в сейфе.
- Почему же, - сказал он. - Получится, конечно. Инженеры здесь - люди
в общем неплохие. Хозяйчики.
В дверь постучали. Вошел угрюмый, облепленный пластырями Джошуа.
- Пойдемте, мистер инспектор, - сказал он хмуро. Юрковский, кряхтя,
поднялся.
- Пойдемте, - сказал он.
Джошуа протянул ему раскрытую ладонь.
- Вы камни там забыли, - хмуро сказал он. - Я собрал. А то у нас тут
народ разный.
10. "ТАХМАСИБ". ГИГАНТСКАЯ ФЛЮКТУАЦИЯ
Был час обычных предобеденных занятий. Юра изнывал над "Курсом теории
металлов". Взъерошенный невыспавшийся Юрковский вяло перелистывал
очередной отчет. Время от времени он сладострастно зевал, деликатно
прикрывая рот ладонью. Быков сидел в своем кресле и дочитывал последние
журналы. Был двадцать четвертый день пути, где-то между орбитой Юпитера и
Сатурном.
"Изменение кристаллической решетки кадмиевого типа в зависимости от
температуры в области малых температур определяется, как мы видели,
соотношением..." - читал Юра. Он подумал: "Интересно, что случится, когда
у Алексея Петровича кончатся последние журналы?" Он вспомнил рассказ
