Мбога!
"Безнадежна", - подумал Комов и повернулся на другой бок. На крыше
продолжали шептаться. Комов решительно поднялся, собрал постель и вернулся
в палатку. В палатке было очень шумно - Фокин спал вовсю. "Растяпа ты,
растяпа! - подумал Комов, устраиваясь. - Вот в такую-то ночь и ухаживать.
А ты усы отрастил и думаешь, что дело в шляпе". Он закутался в простыню и
моментально уснул.
Оглушительный грохот подбросил его на постели. В палатке было темно.
Дудут! Ду-дут! - прогремели еще два выстрела.
- Это еще что такое? - заорал в темноте Фокин. - Кто здесь?
Послышался короткий заячий вскрик и торжествующий вопль Фокина:
- Ага-а! Сюда, ко мне!
Комов запутался в простыне и никак не мог подняться. Он услышал тупой
удар, Фокин ойкнул, и сейчас же что-то темное и маленькое мелькнуло и
пропало в светлом треугольнике выхода. Комов рванулся вслед. Фокин тоже
рванулся вслед, и они с размаху стукнулись головами. Комов скрипнул зубами
и наконец вылетел наружу. Крыша напротив была пуста. Оглядевшись, Комов
увидел, что Мбога бежит в траве вдоль улицы к реке, а за ним по пятам
бегут, спотыкаясь, Лю и Татьяна. И еще одну вещь заметил Комов: далеко
перед Мбога кто-то бежит, раздвигая на ходу траву. Бежит гораздо быстрее,
чем Мбога. Мбога остановился, поднял одной рукой карабин дулом кверху и
выстрелил еще раз. След в траве вильнул в сторону и исчез за углом
крайнего здания. И через секунду оттуда, широко и легко взмахивая
огромными крыльями, поднялась белая в лунном свете птица.
- Стреляйте! - заорал Фокин.
Он уже мчался вдоль улицы и падал через каждые пять шагов. Мбога
стоял неподвижно, опустив карабин, и, задрав голову, следил за птицей.
Птица сделала плавный бесшумный круг над городом, набирая высоту, и
полетела на юг. Через минуту она исчезла. И тогда Комов увидел, как совсем
низко над базой пролетели еще птицы - три, четыре, пять... Пять огромных
белых птиц взмыли над местом работ киберов и исчезли.
Комов спустился с крыши. Мертвые параллелепипеды зданий отбрасывали
на траву густые черные тени. Трава казалась серебристой. Что-то звякнуло
под ногой. Комов нагнулся. В траве блеснула гильза. Комов пересек
уродливую тень вертолета.
Послышались голоса. Мбога, Фокин, Лю и Таня неторопливо шли
навстречу.
- Я держал его в руках! - возбужденно говорил Фокин. - Но он треснул
меня по лбу и вырвался. Если бы он меня не треснул, я бы его не выпустил!
Он мягкий и теплый, вроде ребенка. И голый...
- Мы тоже его чуть не поймали, - сказала Таня, - но он превратился в
птицу и улетел.
- Ну-ну, - сказал Фокин. - "Превратился в птицу"...
- Действительно, - подтвердил Лю. - Он свернул за угол, и оттуда
сразу же вылетела птица.
- Ну и что? - заявил Фокин. - Он спугнул птицу, а вы рты разинули.
- Совпадение, - сказал Мбога.
Комов подошел к ним, и они остановились.
- Что, собственно, произошло? - спросил Комов.
- Я его уже держал, - заявил Фокин, - но он треснул меня по лбу.
- Это я уже слыхал, - сказал Комов. - С чего все началось?
- Я сидел в тюках, в засаде, - сказал Мбога, - и увидел, что кто-то
ползет в траве прямо посреди улицы. Я хотел поймать его и вышел навстречу,
но он заметил меня и повернул назад. Я увидел, что мне не догнать его, и
выстрелил в воздух. Мне очень жалко, Гена, но, кажется, я напугал их.
Воцарилось молчание. Потом Фокин спросил с недоумением:
- А что вам, собственно, жалко, доктор Мбога?
Мбога ответил не сразу. Все ждали.
- Их было по крайней мере двое, - сказал он. - Одного обнаружил я,
другой был у вас в палатке. Но, когда я пробегал мимо вертолета... Вот
что, - закончил он неожиданно: - надо пойти и посмотреть. Наверное, я
ошибаюсь.
Мбога неслышно зашагал к лагерю. Остальные, переглянувшись, двинулись
за ним. У здания, на котором стоял вертолет, Мбога остановился.
- Где-то здесь, - сказал он.
Фокин и Таня немедленно полезли в черную тень под стену. Лю и Комов
сверху вниз выжидательно смотрели на Мбога. Мбога думал.
- Ничего здесь нет! - сказал Фокин сердито.
- Что же я видел?.. Что же я видел?.. - Бормотал Мбога. - Что же я
увидел?
Раздраженный Фокин вылез из-под стены. Черная тень лопастей вертолета
скользнула по его лицу.
- А! - сказал Мбога громко. - Странная тень!
Мбога бросил карабин и с разбегу прыгнул на стену.
- Прошу вас! - сказал он с крыши.
На крыше за фюзеляжем вертолета, словно на витрине магазина, были
аккуратно разложены вещи. Здесь был ящик с маслом, тюк с индексом "Е-9",
пара башмаков, карманный микроэлектрометр в пластмассовом футляре, четыре
нейтронных аккумулятора, ком застывшего стеклопласта и черные очки.
- А вот и башмаки, - удивилась Таня. - И очки. Я их вчера утопила в
речке.
- Да-а-а... - сказал Фокин и осторожно огляделся.
Комов словно очнулся.
- Лю! - быстро сказал он. - Мне необходимо немедленно связаться с
"Подсолнечником". Фокин, Таня, сфотографируйте эту выставку! Через полчаса
я вернусь.
Он спрыгнул с крыши и торопливо пошел, потом побежал по улице к базе.
Лю молча последовал за ним.
- Что же это?! - завопил Фокин.
Мбога опустился на корточки, вытащил маленькую трубку, не торопясь
раскурил ее и сказал:
- Это люди, Боря. Красть вещи могут и звери, но только люди могут
возвращать украденное.
Фокин попятился и сел на колесо вертолета.
Комов вернулся один. Он был очень возбужден и высоким, металлическим
голосом приказал немедленно сворачивать лагерь. Фокин сунулся было к нему
с вопросами. Он требовал объяснений. Тогда Комов тем же металлическим
голосом процитировал:
- "Приказ капитана звездолета "Подсолнечник". В течении трех часов
свернуть синоптическую базу-лабораторию и археологический лагерь,
демобилизовать все кибернетические системы, всем, включая атмосферного
физика Лю, вернуться на борт "Подсолнечника".
От удивления Фокин повиновался и принялся за работу с необычайным
усердием.
За два часа вертолет сделал восемь рейсов, а грузовые киберы
протоптали от базы до бота широкую дорогу в траве. От базы остались только
пустые постройки, все три системы кибернетических роботов-строителей были
загнаны в помещение склада и полностью депрограммированы.
В шесть часов утра по местному времени, когда на востоке загорелась
зеленая заря, выбившиеся из сил люди собрались у бота, и тут наконец
Фокина прорвало.
- Ну хорошо, - начал он зловещим сиплым шепотом, - Ты, Геннадий,
отдавал нам приказания, и я их честно выполнял. Но, прах побери, я хочу
наконец узнать, зачем мы отсюда уходим? Как! - завопил он вдруг фальцетом,
картинно выбросив руку. (Все вздрогнули, а Мбога выронил из зубов
трубочку.) - Как! В течение трех веков искать Братьев по Разуму и
позор-рно бежать, едва их обнаружив? Лучшие умы человечества...
- Борис, Борис!.. - Таня укоризненно покачала головой.
- Ничего не понимаю! - проговорил Фокин сиплым шепотом.
- Вы думаете, Борис, что мы способны представлять лучшие умы
человечества? - спросил Мбога.
Комов угрюмо пробормотал:
- Сколько мы здесь напакостили! Сожгли целое поле, топтали посевы,
развели пальбу... А в районе базы... - Он махнул рукой.
- Но кто мог знать? - сказал Лю виновато.
- Да, - произнес Мбога, - мы сделали много ошибок. Но я надеюсь, что
они нас поняли. Они достаточно цивилизованы для этого.
- Да какая это цивилизация! - воскликнул Фокин. - Где машины? Где
орудия труда? Где города, наконец?
- Да замолчи ты, Борис! - сказал Комов. - "Машины... города"!... Хоть
теперь-то раскрой глаза! Мы умеем летать на птицах? У нас есть медоносные
монстры, которые к тому же дают мясо с живого тела? Давно ли у нас был
уничтожен последний комар? Машины...
- Биологическая цивилизация, - произнес Мбога.
- Как? - спросил Фокин.
- Биологическая цивилизация. Не машинная, а биологическая. Селекция,
генетика, дрессировка. Кто знает, какие силы покорили они? И кто скажет,
чья цивилизация выше?
- Представляешь, Борька, - сказала Таня, - дрессированные бактерии!
Фокин яростно крутил ус.
- И уходим мы отсюда потому, - сказал Комов, - что никто из нас не
имеет права взять на себя ответственность первого контакта.
"Ах как жалко уходить отсюда! - думал он. - Ужасно жалко. Не хочу
уходить. Хочу разыскать их. Поговорить с ними, поглядеть, какие они. Целое
человечество! Не какие-нибудь безмозглые ящеры, не улитки какие-нибудь, а
человечество. Целый мир, целая история... А у вас были войны и революции?
А что у вас сначала было - пар или электричество? А в чем у вас смысл
жизни? А сколько языков на Леониде? А можно взять у вас что-нибудь
почитать? Первый опыт сравнительной истории человечеств... И нужно
уходить. Ай-яй-яй, как не хочется уходить!.. Но на Земле уже пятьдесят лет
существует Комиссия по Контактам. Пятьдесят лет изучают сравнительную
психологию рыб и муравьев и спорят, на каком языке сказать первое "э"!
Только теперь над комиссией уже не посмеешься. Работать им придется явно в
поте лица. Интересно, кто-нибудь из них предвидел биологическую
цивилизацию? Наверное. Чего они там только не предвидели. Счастливчики!"
Мбога сказал:
- Какой все-таки удивительно проницательный человек Горбовский! Он
явно что-то чувствовал.
- Да, - сказала Таня. - Страшно подумать, что бы здесь Борька
наделал, будь у нас оружие!
- Почему обязательно я? - возмутился Фокин. - А ты? Кто купаться
ходил с электрическим резаком?
- Все мы хороши, - сказал Лю со вздохом.
Комов поглядел на часы.
- Старт через двадцать минут, - объявил он. - Прошу по местам.
Мбога задержался в кессоне и оглянулся. Белая звезда ЕН 23 уже
поднялась над зелеными равнинами Леониды. Пахло влажной травой, теплой
землей и свежим медом. Над далекими холмами неподвижно повисли белые
растрепанные облака.
- Да, - произнес Мбога, - необычайно благоустроенная планета. Разве
природе под силу создать такую?
ЧАСТЬ ПЯТАЯ. КАКИМИ ВЫ БУДЕТЕ
1. КАКИМИ ВЫ БУДЕТЕ
Океан был как зеркало. Вода у прибрежных камней была такая спокойная,
что темно-зеленые мочала водорослей на дне, обычно колеблющиеся, висели в
глубине неподвижно.
Кондратьев завел субмарину в бухту, поставил ее впритык к берегу и
сказал:
- Приехали.
Пассажиры зашевелились.
- Где мой киноаппарат? - спросил Женя Славин.
- Я на нем лежу, - отозвался Горбовский слабым голосом. - Мне очень
неудобно. Можно, я вылезу?
Кондратьев распахнул люк, и все увидели ясное голубое небо.
Горбовский вылез первым. Он сделал по камням несколько неверных шагов,
остановился и пошевелил носком сухой плавник.
- Как здесь хорошо! - вскричал он. - Как мягко! Можно, я лягу?
- Можно, - сказал Женя.
Он тоже выбрался из люка и сладко потягивался. Горбовский сейчас же
лег.
Кондратьев сбросил якорь.
- Лично я, - сказал он, - лежать на плавнике не советую. Там всегда
несметно песчаных блох.
Женя, неестественно растопырившись, стрекотал киноаппаратом. Он
снимал командира звена субмарин в момент возвращения из ответственной
операции.
- Сделай лицо, - строго приказал он.
Кондратьев сделал лицо.
- Ну что ты в самом деле! - обиделся Женя и опустил аппарат.
- Я не все понял насчет блох, - подал голос Горбовский. - Они что,
Сергей Иванович, прыгают? Или могут укусить?
- Могут и укусить, - ответил Кондратьев. - Да оставь ты меня в покое,
