распыляются, - сказал шеф. - Ты прогоняешь их через
коммерческие структуры, которые создаешь сам или которые
принадлежат твоим друзьям. (Добавлю: во многих из фирм,
связанных с НФС, до 90% акций, действительно принадлежало
Федорову и его людям.) Эти деньги ты должен вернуть. Хотя бы как
минимум 300 миллионов долларов. Кроме того, мы знаем, что 10
миллионов ты передал в предвыборный штаб безо всяких документов
и "платежек".
В ответ Федоров закусил удила:
- Если у вас есть какие-то вопросы, обратитесь в штаб.
Смоленский и Чубайс вам все объяснят. Я ничего не крал.
Стало понятно, что разговаривать с этим человеком
бессмысленно. Он ничего не понимает. А зачем просто так метать
бисер? Дискуссию закрыли. На прощание Коржаков объявил
Федорову, что отныне всеми вопросами, связанными с НФС, будет
заниматься начальник отдела полковник Стрелецкий. Он дал мой
номер телефона и попросил связаться как можно быстрее.
Душа у Федорова не выдержала. Он решил не рисковать. В
тот же день его секретарша позвонила мне и сообщила:
- Борис Владимирович спрашивает, можно ли ему к вам
приехать.
- Пусть приезжает, - ответил я. - Жду...
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ РЭКЕТ-2
Есть такая байка. В 40-х годах в Союз писателей стали поступать жалобы на
воровство и взяточничество в ведомственной книжной лавке. Для разбора
ситуации была создана специальная комиссия, куда включили знатных
книголюбов - Л. М. Леонова, В. Г. Лидина, И. Л. Андроникова.
Приходит комиссия в лавку, где ее радушно встречает директор, добрый
приятель всех этих писателей, усаживает их в удобные кресла, заводит беседу
о новинках, раритетах. Всячески уводит разговор в сторону. Писатели - люди
интеллигентные. Тем более библиофилы. Перейти к неприятной стороне визита
никто не решается.
Так продолжается час. Уже вроде бы пора прощаться, но тут Леонид
Максимович Леонов как-то очень просто спрашивает директора:
- Ну что? Значит, воруете?
Тот начал объяснять, оправдываться. И разговор наконец-то пошел по
существу...
Историю эту я вспомнил сразу после беседы с Федоровым.
Вел он себя точь-в-точь, как проворовавшийся директор книжной
лавки.
Президент НФС влетел ко мне в кабинет, словно метеор.
Если бы я заранее не знал, что это Федоров, то наверняка решил,
что передо мной буйнопомешанный, который сбежал из
психбольницы: пена у рта, вытаращенные глаза. Федоров был
страшно напуган.
Когда мы договаривались о встрече, федоровская секретарша
поинтересовалась: нужно ли захватить какие-то документы о
работе НФС? Я ответил отрицательно. С этого-то Федоров и
начал:
- Зря вы не хотите ознакомиться с документами. Я бы ясно
и подробно все рассказал, объяснил.
- Борис Владимирович, а ничего объяснять и не надо. Мы
достаточно хорошо осведомлены о деятельности НФС и о вас
лично...
* * *
Я отнюдь не собирался брать Федорова "на пушку".
Собранные материалы вполне позволяли неплохо с ним
познакомиться. Знал я, что этот человек очень невыдержанный и
говорливый. Может заморочить голову любому.
В прошлом Федоров работал на заводе "Хромотрон". Потом
перешел главным инженером в спорт-общество "Динамо", затем
стал "челноком" - мотался за шмотками за рубеж.
В 1990 г. Федоров создал первый в стране частный
теннисный клуб "Петровский парк". Там-то он и познакомился с
Тарпищевым. Шамиль Анвярович в то время был изгнан из
Госкомспорта, Федоров же согласился разместить в своем клубе
тарпищевский офис. Расположить к себе доверчивого Тарпищева не
составило для него особого труда. Когда Тарпищев организовал НФС,
он назначил Федорова своим заместителем...
* * *
В подтверждение своих слов я достал оперативную справку
по НФС, подготовленную СБП.
- Конечно, эта справка далеко не полная, но смысл ее
совершенно ясен и понятен. То, что в последнее время стало
твориться в НФС, вызывает у нас массу вопросов.
Федоров сидел, как на иголках. К чашке кофе он даже не
притронулся.
- Борис Владимирович, - продолжал я, - за
деятельностью НФС мы пристально наблюдаем уже в течение
полугода. Известно нам многое. Не только нам, но и другим
правоохранительным структурам - ФСБ, МВД, Налоговой полиции.
Вы даже представить себе не можете объема нашей информации.
Но по-прежнему наблюдать за всем молча мы больше не в силах.
Было бы правильно, если бы сейчас вы отложили все свои эмоции и
внимательно меня выслушали. Те деньги, которые вы распылили по
разным структурам, вам в НФС надо вернуть. Если не сделаете это
добровольно, то я обещаю, что государство навалится на НФС всей
своей мощью и последствия станут для вас уже необратимыми.
- Это государственный рэкет! - вскричал Федоров. - Вы
не имеете права! Это частная собственность.
Я засмеялся:
- Бросьте. Вы же отлично знаете, что это не так. Все
ваши коммерческие структуры появились исключительно благодаря
государству, государственным льготам, кредитам. А значит, и
деньги - казенные.
- Я не позволю разговаривать с собой таким тоном! Это
произвол! Я известный человек, а не какой-то мальчишка!!!
На Федорова было страшно смотреть. Его глаза метали
молнии, галстук съехал набок.
- Я работаю в предвыборном штабе Бориса Николаевича!
Мне доверено ответственное дело!
- Да, мы в курсе. Но знаем мы и то, что вы передали в штаб
10 миллионов долларов безо всяких документов. Это уголовно
наказуемое деяние, и эти деньги тоже надо вернуть. И чем быстрее,
тем лучше.
Дальнейшую часть разговора пересказывать я не хочу. Все
ограничивалось немилосердным со-трясанием воздуха со стороны
Федорова, заверениями, что он чист и честен, грязными выпадами и
инсинуациями в адрес Тарпищева.
- Вы что же, думаете, Тарпищев о государственных
интересах печется? Как бы не так! Он за свой карман боится.
"Какая же ты мразь, - подумал я. - Тарпищев вывел тебя в
люди, а ты платишь в ответ черной неблагодарностью".
Беседа длилась около часа. Под конец мне надоело заниматься
переливанием из пустого в порожнее. Я сказал:
- Что ж, очень жаль, Борис Владимирович, что вы меня не
поняли. Сожалею. Думаю только, что сожалеть вскоре придется и
вам.
Уже стоя на пороге, Федоров обернулся и посмотрел на меня.
Его глаза были полны ужаса. "Загнанный кролик иной раз опаснее
тигра", - вспомнилась восточная поговорка.
* * *
Прямо из моего кабинета Федоров побежал в дом приемов
"ЛогоВАЗа" - к своему новому другу Березовскому. Поведал Борису
Абрамовичу о "государственном рэкете", о том, что его прижали к
стенке. Просил помощи и советов.
Березовский мгновенно оценил всю пикантность ситуации.
Судьба сама давала ему в руки козырные карты. Вскоре Березовский
при помощи Федорова и "писателя" Юмашева, будущего
руководителя администрации президента, устроил концерт для
одного особо важного зрителя - для дочери президента Татьяны
Борисовны Дьяченко.
Эти ребята давно уже обхаживали семью Ельцина,
пытались втереться в доверие. Но полной власти еще не имели. На
пути необъятной глыбой стоял Коржаков. Во что бы то ни стало
им надо было опорочить Александра Васильевича в глазах семьи.
И тут такой подарок судьбы! Федоров исполнил свою роль
блестяще. Татьяне Борисовне была нарисована жуткая картина:
Коржаков, Барсуков и Тарпищев хотят его (Федорова) убить, они
вымогают у него деньги, к нему специально приставили бандита, с
бандитами эта троица связана прочно и неразрывно. Назывались
клички, имена, суммы.
Березовский проявил себя неплохим режиссером. Время от
времени он задавал наводящие вопросы, подводил Федорова к нужной
мысли. Не стань Борис Абрамович бизнесменом и проходимцем, из
него получился бы неплохой театральный деятель.
Впоследствии стенограмма этой беседы была опубликована в
"Новой газете". Статья называлась "Фавориты" и наделала немало
шума. Но это произошло лишь в июле, когда Коржаков и Барсуков
были уже уволены.
Пока же, весной, все было по-другому. О существовании
такой аудиозаписи мы узнали уже на следующий день. Березовский,
весь в мыле, прибежал к Барсукову и трясущимися руками отдал
Михаилу Ивановичу кассету с записью. Борис Абрамович, видимо, сам
испугался того, что сотворил. Он сказал, что к этой провокации
никакого отношения не имеет, что его подставили Федоров и
Юмашев. Понять бизнесмена несложно: он ни секунды не
сомневался, что нам тут же станет известно о разыгранном
спектакле.
Правда, мы не предполагали, что Березовский решит когда-
либо воспользоваться записью, - настолько абсурдные обвинения
выдвигал Федоров: они выглядели как бред больного, напуганного
человека.
Коржаков даже встретился с Юмашевым.
- Валентин, - спросил он, - ты что творишь? Я же
считал тебя своим другом...
- Саша, я не предатель, я тебе предан, - заскулил Юмашев.
- Мы просто хотели послушать Федорова. Не подумай ничего
плохого. Ради нашей дружбы я готов отречься от них в любой
момент.
Слезы покатились градом. Он начал их размазывать по лицу
ручонками с грязными ногтями.
- Как же ты отречешься? Они ведь твои подельники.
В ответ только - глухие рыдания.
Кстати, на языке закона подобное "слушание" называется
проведением оперативных мероприятий с использованием
спецтехники. Следует отметить, что никто Березовскому право
записывать и подслушивать людей (тем более дочь президента) не
давал...
Визит Федорова в "ЛогоВАЗ" был последней каплей,
переполнившей чашу нашего терпения. Вопрос заключался лишь в
одном: кто станет новым президентом НФС. Для того чтобы не
допустить появления очередного комбинатора, Тарпищев с
Коржаковым решили назначить главой фонда человека проверенного.
В идеале - сотрудника СБП.
Перебрали массу кандидатур. Сначала остановили свой выбор
на полковнике из моего отдела, бывшем работнике милиции,
впоследствии сотруднике КГБ, профессиональном спортсмене,
самбисте. К сожалению, служил он на должности консультанта
отдела. По негласной табели о рангах это было бы некрасиво -
ставить консультанта президентом НФС. Как минимум нужен был
начальник отдела. Совершенно неожиданно Коржаков сделал
предложение... мне.
- Сейчас самое время безболезненно влезть в НФС и
получить доступ к материалам безо всяких оперативных
комбинаций, - сказал он. - Станешь президентом на
общественных началах, через открытую дверь войдешь внутрь всех
афер, которые проводятся на уровне правительства.
Конечно, определенные сомнения у меня были. Во-первых, я не
привык "светиться", а должность президента НФС - публичная.
Во-вторых, я опер, а не спортсмен, хотя спорт люблю с детства. Но
делать нечего. Пришлось соглашаться.
Информировать Федорова о готовящейся замене мы не
спешили, полагая, что он и так услышит об этом; о предстоящем
назначении знало достаточное число людей, так что утечки
избежать было невозможно.
Тарпищев решил, что Совет попечителей НФС следует
провести в 20-х числах мая. Но события развивались куда
стремительнее, чем мы могли предположить.
* * *
Поздно вечером 20 мая Федоров был задержан сотрудниками
милиции в районе подмосковного Новогорска. Под сиденьем его
машины омоновцы, проводившие рейд, обнаружили пакетик с
кокаином. Экспертиза показала, что в крови и моче Федорова
присутствуют наркотические вещества.
Задержание Федорова вызвало немало пересудов. Позже, когда
он выступил с обвинениями в адрес Коржакова и меня, многие
журналисты высказывали предположения, что наркотики Федорову
подбросили люди СБП. Ерунда. Для нас самих задержание
президента НФС стало полной неожиданностью (хотя, конечно, мы
знали о том, что Федоров балуется наркотиками).
Но отчасти мы были даже рады такому развитию событий.
У нас появилась возможность без лишних объяснений переизбрать
президента НФС.
Тарпищев спешно прервал свой визит в Германию. О том,
что Федоров находится в СИЗО, он узнал по радио.
22 мая в "Президент-Отеле" состоялось заседание Совета
попечителей фонда. Тарпищев выступил перед Советом, сказал, что
