пистолета прямо в Мерри, который пытался выкарабкаться из ямы. Умирая,
Мерри глянул своему убийце в лицо.
- Джордж, - сказал Сильвер, - теперь мы, я полагаю, в расчете.
В зарослях мускатного ореха мы увидели доктора, Грея и Бена Ганна.
Мушкеты у них дымились.
- Вперед! - крикнул доктор. - Торопись, ребята! Мы должны отрезать их
от шлюпок.
И мы помчались вперед, пробираясь через кусты, порой доходившие нам
до груди.
Сильвер из сил выбивался, чтобы не отстать от нас. Он так работал
своим костылем, что, казалось, мускулы у него на груди вот-вот разорвутся
на части. По словам доктора, и здоровый не выдержал бы подобной работы.
Когда мы добежали до откоса, он отстал от нас на целых тридцать ярдов и
совершенно выбился из сил.
- Доктор, - кричал он, - посмотрите! Торопиться нечего!
Действительно, спешить было некуда. Мы вышли на открытую поляну и
увидели, что три уцелевших разбойника бегут в сторону холма Бизань-мачты.
Таким образом, мы уже находились между беглецами и лодками и могли
спокойно передохнуть. Долговязый Джон, вытирая пот с лица, медленно
подошел к нам.
- Благодарю вас от всего сердца, доктор, - сказал он. - Вы поспели
как раз вовремя, чтобы спасти нас обоих... А, так это ты, Бен Ганн? -
прибавил он. - Ты, я вижу, молодчина.
- Да, я Бен Ганн, - смущенно ответил бывший пират, извиваясь перед
Сильвером, как угорь. - Как вы поживаете, мистер Сильвер? - спросил он
после долгого молчания. - Кажется, неплохо?
- Бен, Бен, - пробормотал Сильвер, - подумать только, какую штуку
сыграл ты со мной!
Доктор послал Грея за киркой, брошенной в бегстве разбойниками. Пока
мы неторопливо спускались по откосу к нашим шлюпкам, доктор в нескольких
словах рассказал, что случилось за последние дни. Сильвер жадно
вслушивался в каждое слово. Полупомешанный пустынник Бен Ганн был главным
героем рассказа.
По словам доктора, во время своих долгих одиноких скитаний по острову
Бен отыскал и скелет и сокровища. Это он обобрал скелет и выкопал из земли
деньги, это его рукоятку от заступа видели мы на дне ямы. На своих плечах
перенес он все золото из-под высокой сосны в пещеру двуглавой горы в
северо-восточной части острова. Эта тяжкая работа, требовавшая
многодневной ходьбы, была окончена всего лишь за два месяца до прибытия
"Испаньолы".
Все это доктор выведал у него при первом же свидании с ним, в день
атаки на нашу крепость. Следующим утром, увидев, что корабль исчез, доктор
пошел к Сильверу, отдал ему карту, которая теперь не имела уже никакого
значения, и предоставил ему крепость со всеми припасами, так как пещера
Бена Ганна была в изобилии снабжена соленой козлятиной, которую Бен Ганн
заготовил своими руками. Благодаря этому мои друзья получили возможность,
не подвергаясь опасности, перебраться из крепости на двуглавую гору,
подальше от малярийных болот, и там охранять сокровища.
- Конечно, я предвидел, милый Джим, - прибавил доктор, - что тебе
наше переселение окажет дурную услугу, и это очень огорчало меня, но
прежде всего я должен был подумать о тех, кто добросовестно исполнял свой
долг. В конце концов, ты сам виноват, что тебя не было с нами.
Но в то утро, когда он увидел меня в плену у пиратов, он понял, что,
узнав об исчезновении сокровищ, они выместят свою злобу на мне. Поэтому он
оставил сквайра охранять капитана, захватил с собой Грея и Бена Ганна и
направился наперерез через остров, прямо к большой сосне. Увидев дорогой,
что наш отряд его опередил, он послал Бена Ганна вперед, так как у Бена
были очень быстрые ноги. Тот решил тотчас же воспользоваться суеверием
своих бывших товарищей и нагнал на них страху. Грей и доктор подоспели и
спрятались невдалеке от сосны, прежде чем прибыли искатели клада.
- Как хорошо, - сказал Сильвер, - что со мной был Хокинс! Не будь
его, вы бы, доктор, и бровью не повели, если бы меня изрубили в куски.
- Еще бы! - ответил доктор Ливси со смехом.
Тем временем мы подошли к нашим шлюпкам. Одну из них доктор сейчас же
разбил киркой, чтобы она не досталась разбойникам, а в другой поместились
мы все и поплыли вокруг острова к Северной стоянке.
Нам пришлось проплыть не то восемь, не то девять миль. Сильвер,
несмотря на смертельную усталость, сел за весла и греб наравне с нами. Мы
вышли из пролива и оказались в открытом море. На море был штиль. Мы
обогнули юго-восточный выступ острова, тот самый, который четыре дня назад
огибала "Испаньола".
Проплывая мимо двуглавой горы, мы увидели темный вход в пещеру Бена
Ганна и около него человека, который стоял, опершись на мушкет. Это был
сквайр. Мы помахали ему платками и трижды прокричали "ура", причем Сильвер
кричал громче всех.
Пройдя еще три мили, мы вошли в Северную стоянку и увидели
"Испаньолу". Она носилась по воде без руля и ветрил. Прилив поднял ее с
мели. Если бы в тот день был ветер или если бы в Северной стоянке было
такое же сильное течение, как в Южной, мы могли бы лишиться ее навсегда. В
лучшем случае мы нашли бы одни лишь обломки. Но, к счастью, корабль был
цел, если не считать порванного грота. Мы бросили в воду, на глубину в
полторы сажени, запасный якорь. Потом на шлюпке отправились в Пьяную бухту
- ближайший к сокровищнице Бена Ганна пункт. Там мы высадились, а Грея
послали на "Испаньолу", чтобы он стерег корабль в течение ночи.
По отлогому склону поднялись мы к пещере. Наверху встретил нас
сквайр.
Со мной он обошелся очень ласково. О моем бегстве не сказал ни одного
слова - не хвалил меня и ругал. Но когда Сильвер учтиво отдал ему честь,
он покраснел от гнева.
- Джон Сильвер, - сказал он, - вы гнусный негодяй и обманщик!
Чудовищный обманщик, сэр! Меня уговорили не преследовать вас, и я обещал,
что не буду. Но мертвецы, сэр, висят у вас на шее, как мельничные
жернова...
- Сердечно вам благодарен, сэр, - ответил Долговязый Джон, снова
отдавая ему честь.
- Не смейте меня благодарить! - крикнул сквайр. - Из-за вас я нарушаю
свой долг. Отойдите прочь от меня!
Мы вошли в пещеру. Она была просторна и полна свежего воздуха. Из-под
земли пробивался источник чистейшей воды и втекал в небольшое озеро,
окаймленное густыми папоротниками. Пол был песчаный. Перед пылающим
костром лежал капитан Смоллетт. А в дальнем углу тускло сияла громадная
груда золотых монет и слитков. Это были сокровища Флинта - те самые, ради
которых мы проделали такой длинный, утомительный путь, ради которых
погибли семнадцать человек из экипажа "Испаньолы". А скольких человеческих
жизней, скольких страданий и крови стоило собрать эти богатства! Сколько
было потоплено славных судов, сколько замучено храбрых людей, которых
заставляли с завязанными глазами идти по доске! Какая пальба из орудий,
сколько лжи и жестокости! На острове все еще находились трое - Сильвер,
старый Морган и Бен, - которые некогда принимали участие во всех этих
ужасных злодействах и теперь тщетно надеялись получить свою долю
богатства.
- Войди, Джим, - сказал капитан. - Ты по-своему, может быть, и
неплохой мальчуган, но даю тебе слово, что никогда больше я не возьму тебя
в плавание, потому что ты из породы любимчиков: делаешь все на свой лад...
А, это ты, Джон Сильвер! Что привело тебя к нам?
- Вернулся к исполнению своих обязанностей, сэр, - ответил Сильвер.
- А! - сказал капитан.
И не прибавил ни звука.
Как славно я поужинал в тот вечер, окруженный всеми моими друзьями!
Какой вкусной показалась мне соленая козлятина Бена, которую мы запивали
старинным вином, захваченным с "Испаньолы"! Никогда еще не было людей
веселее и счастливее нас. Сильвер сидел сзади всех, подальше от света, но
ел вовсю, стремительно вскакивал, если нужно было что-нибудь подать, и
смеялся нашим шуткам вместе с нами - словом, опять стал тем же ласковым,
учтивым, услужливым поваром, каким был во время нашего плавания.
34. ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
На следующее утро мы рано принялись за работу. До берега была целая
миля. Нужно было перетащить туда все наше золото и оттуда в шлюпке
доставить его на борт "Испаньолы" - тяжелая работа для такой
немногочисленной кучки людей. Три разбойника, все еще бродившие по
острову, мало беспокоили нас. Достаточно было поставить одного часового на
вершине холма, и мы могли не бояться внезапного нападения. Да, кроме того,
мы полагали, что у этих людей надолго пропала охота к воинственным
стычкам.
Мы трудились не покладая рук. Грей и Бен Ганн отвозили золото в лодке
на шхуну, а прочие доставляли его на берег. Два золотых слитка мы
связывали вместе веревкой и взваливали друг другу на плечи - больше двух
слитков одному человеку было не поднять. Так как мне носить тяжести было
не под силу, меня оставили в пещере и велели насыпать деньги в мешки
из-под сухарей.
Как и в сундуке Билли Бонса, здесь находились монеты самой
разнообразной чеканки, но, разумеется, их было гораздо больше. Мне очень
нравилось сортировать их. Английские, французские, испанские,
португальские монеты, гинеи и луидоры, дублоны и двойные гинеи, муадоры и
цехины, монеты с изображениями всех европейских королей за последние сто
лет, странные восточные монеты, на которых изображен не то пучок веревок,
не то клок паутины, круглые монеты, квадратные монеты, монеты с дыркой
посередине, чтобы их можно было носить на шее, - в этой коллекции были
собраны деньги всего мира. Их было больше, чем осенних листьев. От возни с
ними у меня ныла спина и болели пальцы.
День шел за днем, а нашей работе не было видно конца. Каждый вечер
груды сокровищ отправляли мы на корабль, но не меньшие груды оставались в
пещере. И за все это время мы ни разу ничего не слыхали об уцелевших
разбойниках.
Наконец - если не ошибаюсь, на третий вечер, - когда мы с доктором
поднимались на холм, снизу, из непроглядной тьмы, ветер внезапно принес к
нам не то крик, не то песню. Как следует расслышать нам ничего не удалось.
- Прости им боже, это разбойники, - сказал доктор.
- Все пьяны, сэр, - услышал я за спиной голос Сильвера.
Сильвер пользовался полной свободой и, несмотря на всю нашу
холодность, снова начал держать себя с нами по-приятельски, как
привилегированный и дружелюбный слуга. Он как бы не замечал всеобщего
презрения к себе и каждому старался услужить, был со всеми неустанно
вежлив. Но обращались все с ним, как с собакой. Только я и Бен Ганн
относились к нему несколько лучше. Бен Ганн все еще несколько побаивался
прежнего своего квартирмейстера, а я был ему благодарен за свое спасение
от смерти, хотя, конечно, имел причины думать о нем еще хуже, чем кто бы
то ни был другой, - ведь я не мог позабыть, как он собирался предать меня
вновь. Доктор резко откликнулся на замечание Сильвера:
- А может быть, они больны и бредят...
- Правильно, сэр, - сказал Сильвер, - но нам с вами это вполне
безразлично.
- Я полагаю, вы вряд ли претендуете на то, мистер Сильвер, чтобы я
считал вас сердечным, благородным человеком, - заметил насмешливо доктор,
- и я знаю, что мои чувства покажутся вам несколько странными. Но если бы
я был действительно уверен, что хоть один из них болен и в бреду, я, даже
рискуя своей жизнью, отправился бы к ним, чтобы оказать им врачебную
помощь.
- Прошу прощения, сэр, вы сделали бы большую ошибку, - возразил
Сильвер. - Потеряли бы свою драгоценную жизнь, только и всего. Я теперь на
вашей стороне и душой и телом и не хотел бы, чтобы ваш отряд лишился
