При каждом попадании неприятельского снаряда Рейценштейн морщился и
старался отойти в глубину рубки. Грамматчиков не отрывался от прорези и
внимательно наблюдал за действием своих снарядов.
- Убавьте прицел на два деления, Константин Георгиевич, - обратился он к
суетящемуся у дальномера младшему артиллеристу мичману Житкову, - как раз в
борт попадете.
Расстояние до "Асамы" быстро уменьшалось. В бинокль были хорошо видны
разрушения, произведенные стрельбой "Аскольда". Стволы обоих орудий носовой
восьмидюймовой башни беспомощно задрались кверху. На переднем мостике
начался пожар, и было видно, как, спасаясь от огня и дыма, выскакивали люди
из боевой рубки. Трубы были сильно повреждены, на корме загорелись разбитые
верхние надстройки. Японцы беспорядочно суетились на палубе, сметаемые
русскими снарядами.
"Аокольд" продолжал идти полным ходом, содрогаясь корпусом от своих
выстрелов и попаданий вражеских снарядов, артиллерия вела залповый огонь.
Стрельба же японцев становилась все более беспорядочной и менее действенной.
Наконец броненосный крейсер "Якумо", в девять тысяч тонн водоизмещением, не
выдержал и начал поспешно отступать перед легким бронепалубным "Аскольдом",
имеющим меньше шести тысяч тонн водоизмещения. По крейсеру пронеслось
громкое "ура".
Разделавшись с "Асамой", Грамматчиков ринулся на шедшие справа легкие
крейсера "Акицушима", "Такосаго" и "Сума". Они бросились врассыпную. "Сума"
замешкался; попав под обстрел, он мгновенно превратился в пылающий костер и
поспешил спрятаться за другие корабли. Путь русским был свободен. Но тут
из-за крейсеров вылетели четыре миноносца и кинулись на "Аскольда".
- Право руля! Прибавить оборотов! - скомандовал Грамматчиков в машину и
устремился к ним навстречу.
- Что вы хотите делать? - спросил Рейценштейн.
- Таранить, - коротко бросил командир "Аскольда".
Расстояние до миноносцев было не более двадцати кабельтовых, и теперь оно
быстро сокращалось. Японцы не сразу поняли, какая угрожает им опасность, а
когда сообразили, то оказались уже в непосредственной близости к "Аскольду".
Крейсер с полного хода врезался в один из миноносцев. Сильный толчок, пар и
дым около бортов, крики упавших в воду людей, и все было кончено...
У второго миноносца попавшим снарядом был оторван нос, и корабль с
полного хода зарылся в воду. В воздухе на мгновение мелькнули вращающиеся
лопасти винтов. Миноносец исчез в пучине моря. Два последних миноносца
попытались спастись бегством, но идущий за "Аскольдом" "Новик" подбил своим
огнем сперва один, а затем другой.
"Аскольд" пошел полным ходом на юг. Пришедшие наконец в себя японские
крейсера, в количестве восьми, кинулись в погоню, но добыча уже ускользнула.
В наступившей темноте "Аскольд" потерялся из виду.
На корабле стали выяснять свои повреждения. В левом борту были обнаружены
две большие подводные пробоины, несколько надводных, в которые на большом
ходу заливалась забортная вода. Сильно повреждены трубы, вследствие чего
тяга резко упала и ход снизился до пятнадцати-семнадцати узлов. От
форсированной работы дымовых вентиляторов появились факелы. Опасаясь быть
обнаруженным, "Аскольд" снизил ход до двенадцати узлов. Выяснилось, что угля
хватит до Владивостока, если идти экономическим ходом.
- Но ведь тяга весьма ухудшилась, расход возрастет. Кроме того, мы
приняли не менее двухсот тонн воды и имеем значительные пробоины, -
горячился Рейценштейн. - В таком виде крейсер дойти до Владивостока не
может.
- За ночь мы починимся и с рассветом постараемся уйти подальше в море с
тем, чтобы обойти Японию с востока и прорваться в Сангарский или Лаперузов
проливы. Много шансов, что мы попадем туда раньше броненосных крейсеров
адмирала Того, а с легкими мы быстро справимся, - возразил Грамматчиков. Его
поддержали и другие офицеры.
Видя, что ему не переспорить ни Грамматчикова, ни офицеров, Рейценштейн
принял официальный вид и громким голосом приказал:
- Ввиду серьезности полученных в бою повреждений, считаю невозможным
прорыв во Владивосток без значительного ремонта, который можно произвести
лишь в нейтральном порту. Капитан Грамматчиков, потрудитесь вести крейсер в
Шанхай.
- Но, ваше превосходительство, ближе до Циндао. Мы к полудню будем там, а
завтра на ночь выйдем оттуда, пополнив запасы угля и воды и произведя
необходимый ремонт, - возразил командир "Аскольда".
- В Циндао может повториться чемульпннский инцидент. Японцы заблокируют
порт и потребуют нашего выхода. Приказываю идти в Шанхай, - оборвал разговор
Рейценштейн.
- Есть, - вытянулся Грамматчиков и вместе со старшим штурманом
лейтенантом Якимовым начал разбирать курс на Шанхай.
Расстроенный возражениями, Рейценштейн спустился в свою каюту.
- Чего это адмирал так уцепился за Шанхай? - удивился один из офицеров.
- Ларчик просто открывается. Еще в китайский поход он купил там себе
дачу, где сейчас и проживает если не его супруга, то дама сердца, - пояснил
поднявшийся на мостик Киткин. - Любви же, как известно, все возрасты и чины
покорны, адмиралы, порой, даже больше мичманов.
...Итак, идем в Шанхай, где и попытаемся подремонтироваться, а затем
рискнем в одиночку прорываться во Владивосток.
Без всяких приключений в сопровождении "Грозового" "Аскольд" утром 31
июля прибыл в Шанхай. Немедленно было приступлено к ремонтным работам.
Выяснилось, что через неделю "Грозовой" сможет покинуть порт. "Аскольду"
требовалось не меньше двух недель, чтобы быть готовым к выходу в море. Но
тут выступили Соединенные Штаты Америки. Зная, что японский флот вынужден
будет выслать часть боевых кораблей для блокады русских судов в Шанхае, что
вызовет распыление и так сильно ослабленного в морском бою японского флота,
Америка потребовала от Китая сокращения срока пребывания русских кораблей в
Шанхае до одной недели. Одновременно Япония предупредила китайское
правительство, что японский флот атакует "Аскольда" и "Грозового" в
Шанхайском порту, если они к указанному сроку не покинут Шанхай. Несмотря на
все протесты русского посла в Пекине, китайцы под давлением Америки и Японии
предложили Рейценштейну в семидневный срок уйти из Шанхая или немедленно
разоружиться.
Рейценштейн отнюдь в бой не рвался и не замедлил воспользоваться
китайским ультиматумом для разоружения подчиненных ему кораблей. К седьмому
августа крейсер и миноносец был полностью разоружены и остались в Шанхае до
конца войны.
Водоизмещением около семи тысяч тонн, трехпалубный, высокобортный, с
массой наружных построек, крейсер "Диана" был спущен на воду в 1899 году уже
устаревшим, вследствие затянувшейся более пяти с лишним лет постройки. Он
был слабо вооружен, имел малый ход, плохо слушался руля и часто рыскал на
курсе. Все это вызывало презрительное отношение всей эскадры к этим "богиням
отечественного производства", как "Диана" и "Паллада" величались в Артуре.
Матросы же называли свой крейсер просто "Дашкой".
Командовал "Дианой" в день выхода эскадры из Артура капитан второго ранга
светлейший князь Ливен, из остзейских дворян. Он относился с глубоким
презрением ко всему русскому и к самим русским. Даже с офицерами он
разговаривал весьма редко и не иначе, как цедя слова сквозь зубы. С
матросами же его разговор ограничивался самой забористой матерной руганью,
так как, по мнению его светлости, матросы никаких других слов не понимали.
Старшим офицером на "Диане" был капитан второго ранга Семенов. Невысокого
роста, толстый, коротконогий, круглоголовый, он с утра до вечера катался
шариком по всему крейсеру. Суетливый и мелочный, он способен был свести с
ума своими придирками не только матросов, но и офицеров.
Оба начальника создали такой режим на "Диане", что скоро по всей эскадре
матросы говорили о крейсере как о каторжном корабле.
Офицеров подбирал себе Ливен только из числа имевших твердо
установившуюся репутацию беспощадно строгих начальников.
Так, перед самым выходом эскадры на крейсер был назначен с погибшего
миноносца "Лейтенант Бураков" прославившийся на всю эскадру своей
жестокостью в обращении с матросами лейтенант Колчак.
В ночь перед выходом "Диана" несла дежурство на внешнем рейде и стояла у
прохода. Пропустив всю эскадру, она заняла место концевого в отряде
крейсеров.
Во время первого боя на "Диане" никаких потерь не было. Только когда
адмирал Того обрушился на концевые крейсера и вокруг них начали падать в
большом количестве снаряды, слабые нервы светлейшего командира "Дианы" не
выдержали, и он, не ожидая приказа своего флагмана, повернул в
противоположную от противника сторону и поспешно вышел из-под обстрела.
Команде дали повахтенно ужинать, офицеры же, кроме вахтенных, сошли в
кают-компанию.
- Ставлю два флакона Мумма по случаю наших боевых успехов! - объявил
Семенов, председательствовавший за столом.
- Не сглазьте, Владимир Иванович, - суеверно остановил его один из
офицеров, - день ведь еще не кончился.
- Вечером выпьем за последующие успехи, - отозвался Колчак.
Вестовые разнесли шампанское. Вино вскружило головы, настроение
поднялось. Офицеры начали бахвалиться, вспоминая минувший бой.
- Наш светлейший без команды повернул и пустился наутек, когда жареным
запахло, - съязвил Колчак.
- Зато вы, Александр Васильевич, развили такой огонь, что небу стало
жарко! Сразу напугали Того, - отозвался Семенов.
Наверху пробили боевую тревогу. Все бросились по своим местам. Японская
эскадра, нагнав русских, начала новый бой. Крейсера не принимали в нем
участия, оставаясь лишь зрителями происходящего.
Ливен, как всегда молчаливый, с презрительной усмешкой на своем холеном
аристократическом лице, наблюдал с ходового мостика за развертывающейся
перед ним картиной. Мимоходом забежавший на мостик Семенов пытался было
завязать разговор.
- Нелепая вещь эта война. Я был в дружеских отношениях с командиром
"Микасы", флагманского корабля Того, капитаном Номото. Не раз мы вместе пили
шампанское в нагасакских кабаках, а теперь только о том и думаем, как бы
поскорее уничтожить друг друга, - сказал он, обращаясь к своему командиру.
Но Ливен продолжал молчать, и старшему офицеру ничего не оставалось, как
поскорее исчезнуть с мостика.
Как только "Аскольд" ринулся на прорыв, обгоняя наши броненосцы, "Диана"
последовала было за ним, но замешкалась и стала прорезать строй броненосцев,
едва при этом не столкнувшись с "Пересветом".
Японцы открыли по идущим в беспорядке русским судам усиленный огонь. Один
из снарядов угодил в правый шкафут и разбил стрелу Темперлея, снес
вентиляционные трубы, разворотил дымовую трубу. Одновременно осколками было
взорвано несколько патронов в батарейной палубе и убито и ранено около
двадцати человек, в том числе командир батареи - мичман Кондратьев.
Начавшийся пожар стал быстро распространяться, грозя перекинуться в нижние
патронные погреба.
Семенов с пожарным дивизионом кинулся тушить огонь, но в это время
взорвалось еще несколько патронов. Матросы в ужасе разбежались. Чем бы все
кончилось, неизвестно, если бы новый, попавший около ватерлинии снаряд не
сделал огромной пробоины в борту. Хлынувшая сквозь нее вода быстро
прекратила огонь. По колено в воде матросы, бросились заделывать
образовавшуюся пробоину. Едва они успели с ней справиться, как новый крупный
снаряд попал в расположенный под лазаретом отсек, который быстро наполнился
водой. Вода снизу подняла палубу лазарета. С треском срывались метлахские
плитки, устилавшие пол. Сквозь образовавшиеся щели начали выбиваться вверх
