Рекс СТАУТ
ПРИГЛАШЕНИЕ К УБИЙСТВУ
1
Опрятно одетый крошечный человечек обиделся. Он был явно задет.
- Нет, сэр, - запротестовал он. - Ошибаетесь. Это отнюдь не мелочные
семейные дрязги, как вы позволили себе выразиться. Разве я не имею вполне
законного права интересоваться всем, что так или иначе влияет на судьбу
состояния, нажитого моим отцом?
Не обладая и половиной того веса, которым природа наделила Ниро
Вульфа, он совсем утонул в недрах красного кожаного кресла, стоявшего в
трех шагах от стола великого сыщика.
Сам Вульф, удобно заполнив необъятных размеров кресло позади стола,
мрачно разглядывал предполагаемого клиента - господина Германа Луэнта,
жителя Нью-Йорка и Парижа.
Что касается меня, то, сидя с блокнотом и ручкой наготове, я сохранял
нейтралитет, так как вечером - это была пятница - собрался пойти на
свидание, а окажись дело срочным и согласись мы за него взяться, тогда -
прощай, выходной.
Вульф, как всегда, когда его о чем-нибудь упрашивали, пребывал в
смятении. Он терпеть не мог работать, но любил есть и пить, а все его
обширное хозяйство в старом каменном доме на Западной Тридцать пятой
улице, включая орхидеи в оранжерее на крыше, требовало непомерных
финансовых затрат.
Единственным источником средств к существованию служил доход частного
детектива, и как раз сейчас на краю его стола лежала пачка купюр.
Положивший ее туда Герман Луэнт заявил, что это тысяча долларов.
- Откуда у вас такое право? - спросил ненавидящий работу и все еще
пребывающий в смятении Вульф.
Мистер Луэнт был человеком до крайности миниатюрным. Щуплый,
низенький, с маленькими ручками и ножками и тощим лицом, на котором
виднелся сжатый в точечку совершенно безгубый рот, он, очевидно, уже
вступил в тот возраст, когда начинают сморщиваться и усыхать. Однако на
слабака он не походил. Заглянув в его проворные маленькие серые глазки, вы
понимали, что этому человеку были известны ответы на многие и многие
вопросы и что даже по поводу тех, ответы на которые он не знал, он мог
высказать весьма разумные догадки.
Он все еще злился на Вульфа, хотя старался этого не показывать.
- Я решил обратиться сюда, - произнес Луэнт, - потому что мое дело
требует очень деликатного подхода, и лишь сочетание достоинств таких двух
мастеров, как вы и мистер Гудвин, позволит в нем разобраться. Поэтому я
готов терпеть ваши грубости. Необходимое мне расследование абсолютно
законно, ибо состояние, о котором идет речь, было нажито моим отцом. Он
владел медными рудниками. Моя мать умерла, когда я еще лежал в колыбели,
поэтому некому было научить меня, как себя следует вести. Никто и никогда
не пытался этого сделать, а теперь, видимо, учиться уже поздно. Несколько
месяцев назад я содержал трех любовниц: в Париже, Тулузе и Риме, и одна из
них попыталась меня отравить.
Я внимательно оглядел его и решил отныне не верить ни единому его
слову. Просто не та у него была комплекция.
Он продолжал:
- Теперь я немного остепенился, годы есть годы, но в молодости
славился ветреностью. Отец этого не одобрял и в конце концов отказался
видеться со мной, не давая, правда, умереть с голоду. Он был достаточно
щедр. Отойдя в мир иной два десятка лет назад - мне тогда стукнуто
тридцать шесть, - он завещал все свое состояние моей сестре Верил с
просьбой не оставлять без внимания мои нужды. Она следовала его роле в
точности, пока год назад не скончалась сама. В тот момент я был за
границей, где живу большую часть времени, но, конечно же, прилетел на ее
похороны.
Он пожал плечами, как француз, или во всяком случае не как
американец.
- Из миллионов, унаследованных Верил от нашего отца, она не оставила
мне ничего. Ни цента, ни су. Она завещала их своему мужу Теодору Хаку с
просьбой не забывать о моих нуждах, записанной точь-в-точь как в завещании
отца. В отличие от меня сестра всегда его слушалась. Я предложил Хаку, что
было бы куда проще перевести сразу часть состояния - скажем, миллион или
хоть половину - на меня, но он ответил, что придерживается иного мнения.
Он заявил, что считает своим долгом неукоснительно следовать последней
воле Верил, и согласился выплачивать мне ту же сумму, какую на протяжении
предшествующих двух лет выплачивала она, то есть тысячу долларов в месяц.
И тут я не сделал того, что мне надлежало сделать в создавшейся ситуации.
Он умолк, ожидая вопроса, и Вульф послушно его задал:
- Что же вам надлежало сделать?
- Убить его. Он сидел в своем кресле-каталке - у Хака бальные ноги, и
он не может ходить, - сидел в доме моего отца, как хозяин, и говорил, что
будет высылать мне тысячу долларов в месяц из отцовского состояния. Это
было приглашением к убийству. Ведь убей я его со всеми необходимыми
предосторожностями, и, согласно завещанию сестры, мне обеспечен
пожизненный годовой доход в сорок тысяч долларов. Признаться, подобная
мысль посетила меня, но, увы, я совершенно не гожусь ни для каких
рискованных предприятий, и пусть я так и не научился себя вести, мой
инстинкт самосохранения необычайно развит.
Он пошевелил маленькой ручкой.
- Именно он, инстинкт самосохранения, и привел меня к вам. Если по
какой-либо причине Теодор Хак, эта тварь в кресле-каталке, перестанет
принимать во внимание мои нужды, я умру с голоду. Я не способен
зарабатывать на жизнь. Потому-то, получив в Париже предупреждение о
грозящей опасности, я немедленно купил билет на самолет и примчался в
Нью-Йорк. Мой зять радушно принял меня в доме моего отца - чертовски
благородно с его стороны! И вот я тут уже почти две недели, и я в
совершеннейшем тупике. Дело в том, что в доме постоянно находятся три
женщины...
Внезапно он умолк, нацелил на меня маленькие серые глазки, затем
перевел их на Вульфа и произнес
- Это конфиденциально.
- Как и все, что обсуждается в стенах моего кабинета, - кивнул Вульф.
- Смелее, сэр.
- Что ж, хорошо. - Луэнт сморщил крошечный ротик, отчего тот сделался
еще меньше, и пожал плечами. - Есть все основания полагать, что полученное
мной предостережение имеет реальную почву. В доме Хака, помимо повара и
прислуги, постоянно находятся три женщины: миссис Касси О'Ши, экономка,
вдова; мисс Сильвия Марси, сиделка, и мисс Дороги Рифф, так называемая
секретарша. Они все имеют на него виды, и похоже, что одной в этом плане
удалось преуспеть больше, нежели остальным. Беда в том, что я не знаю и не
могу узнать, какой именно. Понимаете, я давно отыскал формулу, как ладить
с женщинами, но в данном случае не имею возможности ею воспользоваться. И
я в замешательстве. Надо как можно скорее выяснить, какая из этих трех
особ поймала на крючок моего зятя.
- И тогда вы вмешаетесь? Со своей формулой? - Вульф хмыкнул.
- Боже упаси! - испугался Луэнт. - Это слишком обременительно,
требует массы времени, к тому же вскоре появится новая претендентка. А я
планировал вернуться в Европу до Рождества. Мне просто надо завоевать ее
симпатию, заручиться ее благосклонностью. Я хочу быть уверен, что, женив
на себе Хака, она сохранит ко мне хорошее расположение. Потребуется три
недели, если речь идет о мисс Марси или мисс Рифф, и четыре, если это
миссис О'Ши. Видите, тут далеко не мелочные семейные дрязги, а совершенно
законное расследование.
- Предположим, - согласился Вульф. - Но это фантастика.
- Вовсе нет. Эта вполне осуществимо и чрезвычайно важно. Благополучие
всей моей жизни целиком зависит от доброй воли Теодора Хака. Если он
женится, да еще на женщине значительно моложе себя, как долго смогу я
тогда пользоваться его благосклонностью, дающей мне двенадцать тысяч
долларов в год, если его жена будет настроена против меня?
Вульф запыхтел.
- Что конкретно вы от меня хотите?
- Как можно скорее выяснить, какая из трех женщин запустила когти в
Теодора Хака. Эта тысяча долларов, - Луэнт указал на лежащую на столе
Вульфа пачку купюр, - ваша как в случае успеха, так и в случае неудачи.
Однако она должна полностью покрыть следственные расходы, ибо в
сложившейся ситуации представляет собой тот максимум, который я готов
заплатить. Вероятно, мое дело покажется не заслуживающим особого внимания,
но, поскольку вы никогда не покидаете дом по делам, оно не потребует от
вас много времени и усилий. Основная часть работы будет выполнена мистером
Гудвином, все равно получающим у вас жалованье, а накладные расходы выйдут
ничтожными: оплата такси отсюда до дома моего отца на Шестьдесят девятой
улице, ныне принадлежащего Хаку, и обратно. Я наслышан о способностях и
отваге мистера Гудвина и вполне допускаю, что одного дня, одной поездки
ему окажется достаточно. Не без консультации с вами, разумеется. Он может
отправиться со мной прямо сейчас.
Я не расцеловал его. Да, я люблю комплименты, пусть они даже
несколько прямолинейны, но, во-первых, давно научился вести себя в
подобных обстоятельствах, а во-вторых, на вечер у меня было назначено
свидание.
Мрачные складки на лице Вульфа слегка разгладились.
- Вы сказали, что получили предостережение. От кого?
- От Пола Тейера, племянника Хака. Тейер квартирует у него в доме. Он
такой же неприспособленный к жизни, как и я: целыми днями сочиняет музыку,
которую никто никогда не будет слушать. Тейер лелеет надежду унаследовать
от Хака часть состояния моего отца и поэтому, обеспокоившись, сразу
написал мне.
- Что же его обеспокоило?
- Множество мелких деталей и один существенный факт. Не так давно к
Хаку приходил человек с коробками от Тиффани [известная во всем мире
ювелирная фирма], с которым Хак провел в кабинете почти час. Это могло
означать только одно: он покупал какие-то драгоценности для женщины -
одной из трех перечисленных.
- Почему? Разве не существует других?
Луэнт покачал головой.
- Для Хака не существует. Он прикован к креслу-каталке и с тех пор,
как умерла моя сестра, выбирался из дома не больше двух или трех раз.
Женщины его не посещают. Это должна быть одна из трех. Вы удивитесь,
почему Пол и я сами не выясним, какая именно. Но все не так-то просто. Мы
видим Хака крайне редко, он даже пищу принимает в своей комнате или в
кабинете. Пол, конечно, пробовал что-то нащупать, да и я предпринял
несколько незначительных шагов в этом направлении, но дело, сами
понимаете, деликатное...
- Подружитесь со всеми тремя.
- Невозможно. Они слишком ревнуют друг к другу.
- Тогда дождитесь, когда одна из них наденет подарок от Тиффани. Тут
уж все станет ясно.
- В том числе и с мотивами, которыми я руководствуюсь. Что-что, а
глупыми их не назовешь.
- Но ведь столь же ясным это станет и после того, как мистер Гудвин
выведет соблазнительницу на чистую воду, - возразил Вульф. - Не без
консультации со мной, разумеется.
- Но речь не идет о том, чтобы выводить кого-то на чистую воду!
Отнюдь! - От волнения Луэнт даже съехал с гладкого кожаного сиденья. -
Господи, неужели так сложно провести расследование, не посвящая никого в
его истинные цели? Поймите, я не смогу привести Гудвина в дом, чтобы он
допрашивал девушек касательно их отношений с Хаком, даже если захочу. Это
дом моего отца, но хозяин в нем Хак. Нам придется воспользоваться какой-то
уловкой, особенно для того, чтобы предоставить Гудвину случай побеседовать
с самим Хаком. Например...
Он был прерван неожиданным звуком, раздавшимся со стороны Вульфа -
