- Я не умею падать в обморок.
Он действительно не упал в обморок; у него только
вырвался негромкий возглас удивления.
- Так и знал, что вы удивитесь, - почти весело сказал
Карл. - Если вас интересует... впрочем, он действительно
мужского пола. Судя по всему, этот вид яйцеродный. Они
млекопитающие, но откладывают яйца. Интересно было бы
поглядеть на самку.
- До этого мгновения, - сказал Уилер деревянным голосом,
словно загипнотизированный, - я думал, что ваши слова: он
не человек - просто фигура речи.
- Нет, вы так не думали, - отрывисто бросил Карл.
Оставив слова висеть в воздухе, он ловко рассек
скальпелем труп от грудины до низа живота. Неопытному
человеку всегда нелегко это видеть. Трудно осознать, что
труп ничего не чувствует. Карл ожидал, что Уилер
содрогнется или ахнет, но тот только затаил дыхание.
- Чтобы разобраться во всех деталях, нам потребовались бы
многие месяцы, - сказал Карл, искусно делая поперечный
разрез в нижней части живота. - Но одну вещь я хочу вам
показать.
Ухватившись за ткань тела слева от крестообразного
пересечения надрезов, он оттянул ее кверху и влево.
Подкожные слои отделялись легко, вместе с жировым слоем.
Они были не розовые, а беловато-зеленоватые. Теперь
обнажились мускулы на ребрах.
- Если бы вы прощупали его грудь, - сказал Карл,
показывая пальцем на нетронутую правую сторону, - вы бы
почувствовали совершенно нормальные ребра, как у человека.
А теперь поглядите сюда.
Несколькими умелыми взмахами он отделил мускульные
волокна от кости и поскоблил ребро - оно обнажилось, но Карл
продолжал скоблить в промежутке между этим и следующим
ребром, и сразу стало ясно: ребра соединены между собой
тонкой пластиной кости или хитина.
- Похоже на китовый ус, - сказал Карл. - Смотрите.
Он вырезал кусок и согнул его.
- Боже мой!
- А теперь посмотрите на это.
Карл взял хирургические ножницы и рассек грудину сверху
вниз, затем сделал поперечный разрез по нижнему краю ребер.
Поддев пальцы под этот разрез, он приоткрыл одну сторону
грудной клетки, словно дверку. Обнажилась легочная ткань.
Она была не розовая, не черно-коричневая, какая бывает у
курильщиков, а желтая, цвета чистой серы.
- Метаболизм у него фантастический, - сказал Карл. -
Точнее, был фантастический. Он нуждался в кислороде, как и
мы, но мог потреблять его только химически связанным: в
виде окиси углерода, окислов серы, а больше всего -
углекислого газа. Свободный кислород старик переносил с
трудом. Пока он был молод, у него хватало сил проводить
целые часы в воздушной среде, но с годами он все больше и
больше времени вынужден был оставаться в привычной для него
среде, в общем похожей на смог. Так что его затворничество
и редкое появление на людях вовсе не такой уж каприз, как
считала публика.
- Но что он такое? Откуда?.. - спросил Уилер,
растерянно показав рукой на труп.
- Я знаю об этом не больше вас. Прилетел каким-то
образом откуда-то... Короче, пришел, увидел и... А теперь
глядите.
Карл раскрыл вторую половину грудной клетки и отломал
грудину: легочная ткань не была разделена на два легких, а
занимала всю внутренность грудной клетки.
- У него одно сплошное легкое, хотя оно и делится на две
доли.
- Верю вам на слово, - сказал Уилер внезапно охрипшим
голосом. - Но что же это такое, черт возьми?
- Двуногое существо, лишенное перьев, как некогда назвал
человека Платон. Я не знаю, что оно такое. Знаю только,
оно существует, и решил, что вы тоже должны знать.
- Но вы уже знакомы с его анатомией, совершенно очевидно,
вы все это видели раньше.
- Правильно - Эпстайн.
- Эпстайн?
- Именно. Старику нужен же был какой-то посредник,
который проводил бы по многу часов и с ним и с нами.
Эпстайн был, можно сказать, его правой рукой. Ему
приходилось дольше старика дышать нашей атмосферой, но в
конце концов наступила расплата. Он и умер от этого.
- Но почему же вы раньше ничего не сказали?
- Ну, прежде всего потому, что мне дорога моя шкура. Я
мог бы сказать - репутация, но "шкура" будет точнее. Я
подписал контракт на работу в качестве личного врача. Ему
действительно нужен был обычный земной врач - это тоже
своего рода маскировка. Но лечил я его в основном по
телефону и, как я теперь понимаю, больше для отвода глаз.
Мне звонили от него и сообщали симптомы, я осторожно
предлагал диагноз и назначал лечение. Вскоре мне снова
звонили и сообщали, что больному стало лучше, и на этом все
кончалось. Да что там, мне даже приносили на анализ кровь,
мочу и тому подобное, и я их исследовал. Конечно, мне и в
голову не приходило, что они не имели никакого отношения к
старику, равно как и тот труп, об осмотре которого
медицинский эксперт только что подписал протокол.
- Какой еще труп?
Карл пожал плечами:
- Ему все было доступно и дозволено.
- Значит, медицинский эксперт осматривал не его? - Уилер
показал рукой на гроб.
- Конечно, нет. У печи есть, как видите, задние дверцы.
Фокус здесь простой. Этот гроб был в печи. А двойник - бог
его знает откуда он появился, только я тут ни при чем,
клянусь вам, - лежал с той стороны в гробу в ожидании
медицинского эксперта. Когда мы там нажали кнопку, ток в
печи выключился, гроб с двойником вкатился в печь, а этот
был вытолкнут из печи да еще полит водой. Я имел личные,
строго секретные инструкции, они касались как Эпстайна, так
и самого босса. Мне было предписано после осмотра тела
экспертом и кремации двойника вернуться сюда одному через
час, убедившись, что никто за мной не следит, и нажать
вторую кнопку с задней стороны печи, чтобы отправить второй
гроб на кремацию. Мне было запрещено задавать вопросы,
предпринимать какие-либо исследования и тем более кому-либо
сообщать об этом, что, впрочем, типично для многих его
распоряжений и также не поддавалось объяснению. - Он
неожиданно рассмеялся. - Вы знаете, почему старик и Эпстайн
тоже никогда никому не подавали руки? Вы, наверное, этого
не замечали?
- Я полагал, что он просто боится заразы.
- Нормальная температура его тела была сорок семь
градусов.
Уилер потрогал одну свою руку другой и ничего не сказал.
Когда Карл почувствовал, что молчание уже достаточно
сгустилось, он весело спросил:
- Ну, босс, что мы будем делать дальше?
Кливленд Уилер медленно перевел взгляд с гроба на Карла,
как бы с трудом отрываясь мыслями от покойника.
- Как вы меня назвали?
- А, это просто фигура речи, - улыбаясь, сказал Карл. -
Я ведь, по существу, работаю на компанию, а компания - это
вы. Приказы, которые я получил, будут выполнены до конца,
когда я нажму эту кнопку. Других распоряжений у меня нет.
Так что решать вам.
- Вы имеете в виду его? Что нам делать с ним? -
переспросил Уилер, снова переведя взгляд на гроб.
- Да, именно. Либо мы его сейчас сожжем и обо всем
забудем, либо вызовем сюда все правление и батальон ученых.
Или перепугаем до смерти все население Земли - для этого
достаточно просто вызвать сюда репортеров. Вот это и надо
вам решить. Меня лично тревожат более широкие проблемы.
- Да?
- Зачем он здесь появился? Что успел сделать? Чего
добивался?..
- Продолжайте, пожалуйста, - сказал Уилер, и в его голосе
впервые прозвучало нечто похожее на неуверенность. - У вас
было хоть немного времени обдумать все это, а я... - И он
беспомощно развел руками.
- Я вас вполне понимаю, - мягко сказал Карл. - До этого
момента я выступал наподобие платного лектора. Не собираюсь
приводить вас в смущение комплиментами, но скажу: вряд ли
найдется другой человек на свете, который смог бы проглотить
все это так спокойно, как вы... Итак, что же дальше? В
математике есть метод построения графиков. Вы ставите в
системе координат точку, отмечая этим значение определенной
величины. Когда вы получаете другие значения, вы ставите
вторую точку, затем третью. Располагая тремя точками и
соединив их между собой линией, мы можем построить отрезок
кривой. Лучше, конечно, когда точек больше, но трех уже
достаточно. Построенная нами кривая обладает определенными
характеристиками, и мы вправе продлить ее несколько дальше в
предположении, что последующие данные подтвердят
правильность нашего прогноза.
- Экстраполяция.
- Совершенно верно. Так вот, по оси икс будем
откладывать рост богатства нашего покойного босса, а по оси
игрек - время. Кривая, которую мы получим, характеризует
рост его богатства во времени, то есть рост его влияния.
- Она получится весьма крутой.
- Да, ведь прошло больше тридцати лет, - ответил Карл. -
А теперь на этот график наложим другую кривую: изменения в
состоянии среды обитания человека за те же тридцать лет. -
Он поднял руку, как бы предупреждая возражение. - Нет, я не
буду читать вам лекцию по экологии. Назовем это просто
изменениями. Скажем так: повышение средней температуры в
результате накопления углекислого газа в атмосфере и так
называемого тепличного эффекта. Вычертим кривую.
Содержание тяжелых металлов, ртути и лития в органических
тканях. Еще одна кривая. Затем построим кривые по
хлористым углеводородам, по разрастанию водорослей под
воздействием фосфатов, по частотности сердечно-сосудистых
заболеваний... и наложим все эти кривые на тот же график.
- Я вижу, куда вы клоните, но такие статистические
упражнения требуют осторожности. Не то, чего доброго, можно
обнаружить зависимость роста дорожных происшествий от
увеличения потребления алюминиевых банок и детских булавок с
пластиковыми головками.
- Сколько угодно. Но я, кажется, избежал этой ловушки.
Я просто хочу найти логичные ответы на два вопроса. Мне
хочется найти объяснение некой весьма нелогичной ситуации.
Первый вопрос такой: если все перемены на нашей планете -
результат беспечности, то есть явления более или менее
стихийного, почему же тогда беспечность идет обязательно во
вред, а не на пользу среде, окружающей нас? Нет, нет, я
обещал - никаких лекций по экологии! Спрошу иначе: почему
вся эта беспечность помогает не сохранению среды, а именно
переменам в ней? Теперь второй вопрос: каково направление
этих перемен? Вы, конечно, читали абстрактные мудрствования
насчет "планетарной инженерии" - переделки других планет,
чтобы приспособить их для жизни людей. А если предположить,
что нашу Землю другие существа пытаются приспособить для
себя? Скажем, им нужно больше воды и они хотят растопить
полярные ледовые массивы с помощью тепличного эффекта?
Хотят увеличить содержание окислов серы и уничтожить все
формы морской жизни - от планктона до китов? Сократить
численность человечества с помощью рака, эмфиземы легких,
инфарктов и даже войн?
Оба, не сговариваясь, взглянули на безжизненное лицо
лежавшего в гробу.
- Прикиньте только, - тихо сказал Карл, - чем он
занимался: уголь, нефть, нефтехимия, пищевая
промышленность, рекламное дело - все это либо само изменяет
среду, либо помогает тем, кто ее изменяет...
- Я вижу, вы не очень-то и вините его за это.
- Конечно. У него нашлись миллионы добровольных
помощников.
- Но вы же не думаете, что он хотел искалечить целую
планету только ради того, чтобы ему, ему одному, было удобно
жить на ней?
- Нет, не думаю. Тут мы подошли к главному, о чем я хочу
сказать. Я не знаю, есть ли на Земле еще такие существа,
как он и Эпстайн, но могу предположить: если происходящие
сейчас перемены продолжатся и даже ускорятся, то мы можем
ждать множество таких гостей.
- Чего же вы хотите? - спросил Уилер. - Мобилизовать
человечество на борьбу против захватчиков?
- Ничего подобного. Я бы только медленно и без шумихи
дал обратный ход всем переменам. Если наша планета в своем
естественном состоянии непригодна для них, я постарался бы и
сохранить ее такой. Не думаю, что нам придется изгонять их.
Они просто не придут...
- Или попробуют добиться своего другим путем.
- Вряд ли, - сказал Карл. - Если бы они надеялись, что
эскадры космических кораблей и всякие там супербомбы помогут
