Джим забрался в кабину и нашел свободное место. Гарри
закрыл за ним дверь и теперь, когда они уже были отрезаны от
внешнего мира, начал яростно срывать обертку, покрывающую
его голову.
- Что ты делаешь?! - закричал Джим.
- Снимаю этот проклятый скафандр, - спокойно ответил
Гарри.
- Я вижу. Но почему?
- Послушай, Джим, мы уже в безопасности. Сейчас мы
вырулим и взлетим. Нет больше смысла находиться в этом
барахле.
- А ведь ты прав!
И все начали снимать с себя предохранительные оболочки.
Гарри вздохнул с огромным облегчением, когда голова его
очутилась на свежем воздухе. Наконец-то маска была снята и
он мог нормально дышать! Остальную часть покрытия снимать
было труднее, но он накинулся на нее с таким рвением, что
через несколько минут уже полностью был свободен.
Вся его одежда насквозь промокла от пота, и от
прохладного ночного воздуха он покрылся мурашками, но сейчас
все это было очень даже приятно. Гарри ослепительно
улыбнулся и повернулся к друзьям.
- Какое облегчение!
- И не говори. Я уж думала, что никогда больше не
выберусь из оберток. Весь последний час я только и мечтала
об этом, - ответила Филлис.
- Оо-оо! - простонал Фред. - Слушайте, как это все-таки
здорово.
- А все же обертки нам помогли, не так ли? - гордо
спросила Лиз.
- Конечно, дорогая, как ничто другое в мире не смогло бы
помочь, - обнял ее Фред.
- Мы выбрались! - радостно воскликнул Джим.
- Придержи свое восхищение, - заворчал Гарри. - Мы еще
далеко не выбрались. Мы выбрались только к самолету, а
теперь он нас повезет дальше.
- Это ты нас повезешь, - сказал Джим, продолжая
улыбаться.
- Надеюсь на это.
- Ты же частенько летал на этой штуковине и знаешь, как
это делается. В чем сомнения? - удивился Фред.
Гарри посмотрел на Филлис.
- Это не наш самолет, - сказала она.
- Чей? - не понял Фред.
- Это не наш самолет, - повторила она... - И Гарри на
таком раньше не летал.
- Это правда? - спросил Джим.
- Правда, - ответил Гарри.
- Но почему? Почему же мы сели не в твой самолет? - не
унимался Джим.
- Особенно в такое время... - пробурчал Фред.
- Спокойно, - сказала Лиз. - У него наверняка есть
причины. Гарри не делает глупостей, раз он так поступает,
значит, у него есть на это серьезные причины. Правда,
Гарри?
- И самая серьезная из них, - угрюмо ответил Гарри, - это
то, что мой самолет не взлетит со столькими пассажирами на
борту. Если бы мы сели в мой, то скорее всего, вообще не
долетели бы. А в этом самолете у нас куда больше шансов.
- Что ты имеешь в виду? - настороженно спросила Лиз.
- А вот что: выбор такой, - или сесть в этот самолет,
или оставить кого-то из вас здесь. Мой самолет слишком
маленький, он не вместит пятерых. А этот может вместить и
поднять гораздо больше людей, он более мощный, - сказал
Гарри.
- Вот видите? Я же говорила, что он знает, что делает, -
успокоилась Лиз.
- Поэтому я и вышла за него замуж, - улыбнулась Филлис.
- Хорошо, тогда давайте поскорее выберемся отсюда, -
предложил Фред, - и у нас с Гарри будет по второму медовому
месяцу.
Все рассмеялись, и Гарри завел моторы. Сначала они никак
не хотели включаться, чихали и кашляли, но потом разошлись и
заработали так громко, что у них чуть не лопнули барабанные
перепонки. Гарри знал, что когда они выедут из ангара на
открытую местность, шуму поубавится. А когда поднимутся в
воздух, рев двигателей покажется и вовсе приятным бархатным
рокотом, напоминающим о постоянном приближении к
безопасности и свободе.
Он прибавил газу, чтобы самолет прогрелся, проверил руль
направления, элероны, рули высоты, а затем снял тормоз, и
они легко выкатились из ангара на бетонное поле.
- Не могу поверить, что сделали эти бабочки с бедными
людьми, - вздохнула Лиз.
- Лучше уж с ними, чем с нами, - ответил Фред.
Никто не стал продолжать разговор. Об этом было страшно
вспоминать, хотя все это и было правдой, и все они еще
чувствовали этот страх, думали об этом и надеялись на скорое
избавление.
Гарри вырулил к началу взлетной полосы. Бетонка была
прямая и чистая, никаких помех на ней не было видно. Он
поставил самолет на тормоз и еще раз проверил моторы,
убеждаясь, что они исправны, прежде чем доверить им свою
жизнь! и жизнь своих товарищей. Гарри внимательно изучил
показания приборов - все казалось нормальным. Все, кроме
давления в левом масляном коллекторе. Оно было низковато,
но все же в пределах нормы. Гарри посмотрел из окна на
крылья, на вращающиеся винты, улыбнулся, мысленно
перекрестился и снял тормоз. Все затаили дыхание.
Самолет быстро набирал скорость и, прежде чем они успели
опомниться, Гарри потянул штурвал на себя и колеса
оторвались от бетона. Машина мягко поднялась в воздух -
легко, плавно и величественно.
Он развернул самолет на юг, к маленькому городку, где им
могли оказать помощь. И тут стрелка манометра, указывающая
давление в левом коллекторе, стала дергаться и вертеться.
Почувствовались рывки, и самолет начал нырять,
уставившись носом в землю. Гарри делал все, чтобы только
выровнять машину. Ему удалось немного приподнять нос, но
тут он услышал, как левый мотор чихнул и стал затихать.
Скорость резко упала. Самолет уже не слушался рулей, как
полагается. Гарри знал, что у него нет опыта полетов на
двухмоторных самолетах с одним работающим двигателем. Ну
почему из всех машин он выбрал именно эту? Почему именно с
испорченным мотором?
Он взялся за сектор газа, надеясь, что большая мощность
справа компенсирует недостаточную тягу левого двигателя, и
попытался выровнять самолет.
Но все было безуспешно.
Они были уже слишком низко и продолжали терять высоту.
Казалась, что все в самолете поняли свою судьбу.
Гарри увидел, как навстречу стремительно несется река, и
в этот момент он думал только об одном: "Все мы прошли
долгий путь. И пришли в никуда..."
17
Джек вышел на улицу, но их горькие всхлипывания
продолжали эхом доноситься до него. С каждым шагом,
отделяющим его от Дианы и Робби, он все больше чувствовал,
что предает их, оставляя одних встречать страшную смерть. В
голове у него звучали их умоляющие голоса. Робби говорил
ему, что он не вернется, что их отец тоже обещал вернуться,
но так и не пришел. Обвинения, шедшие из уст детей, были
куда страшнее тех, которые, могли бы представить взрослые.
В них была только правда, чистая правда без всякого
сочувствия, приукрас и мнимого понимания, которые приходят с
возрастом.
И все же он знал, что у него нет выбора. Он ничего не
мог придумать, чтобы взять их с собой. Если бы он их
забрал, то они наверняка погибли бы. Сейчас же по крайней
мере у него была возможность пойти за помощью и привести
сюда спасателей, которые помогут немногим выжившим,
догадавшимся спрятаться в укромном месте и ждать.
По крайней мере это что-то реальное.
Хорошо уже, что он попытался помочь.
Стоул подождет. Визит к нему теперь откладывался, в этом
не было сомнений. Зато люди, которые ждали Джека с помощью,
стали уже не абстрактными понятиями - это была живые люди из
плоти и крови, такие же, как Робби и Диана.
Неважно, как сильно хотелось ему сжать пальцы на горле
Стоула, Стоулу придется подождать. "Сначала самое главное,
- додумал Джек. - Да поможет мне Бог спасти этих людей, а
удовольствия будут потом".
Иметь дело со Стоулом представлялось ему крайне приятным.
Шагая вперед, он встречал на пути тело за телом, аварию
за аварией, я все это постоянно напоминало ему об ужасной
реальности, жестокости происходящего, и его решимость росла
вместе с ненавистью. Ничто теперь уже не могло остановить,
никакие нападения бабочек не были ему страшны. Он был
защищен и знал кое-что о них. Джек чувствовал, как что-то
подталкивает его вперед, но он еще не осознал полностью
того, что его толкала необходимость вернуться, помочь,
спасти людей, которые физически были не в состоянии спастись
сами.
Когда он покинул дом Монро, ему показалось, что ночь
стала не такой уж страшной и таинственной. Светила луна,
бабочки порхали на лужайках возле мертвых тел вокруг
фонарей, но это больше не казалось ему сверхъестественным и
невозможным. Просто на город напали насекомые в огромном,
неисчислимом количестве. Это страшно, это ужасно, но в этом
нет ничего колдовского и ничего сверхъестественного.
Он понимал, что стоит не против неведомой силы. Он стоял
против насекомых, против бабочек. Против созданий, которых
можно убивать и нужно убивать. Он видел, что они могут
умирать, а поведение их можно предугадать. Насекомые - вот
кто они. Ни больше, ни меньше.
Эти размышления, конечно, не делали бабочек менее
опасными, но они развеивали зловещее впечатление от
происходящего, сложившееся в его голове. Теперь они не были
больше таинственными и неземными существами - это просто
голодные плотоядные насекомые, активно питающиеся и
размножающиеся.
Наверное, найдутся способы остановить их, хотя ему лично
эти способы были неведомы. Должны же быть какие-то
химикаты, безопасные для людей, но смертельные для бабочек,
которые можно распылять с вертолета. Можно привлечь и
национальную гвардию, и тогда солдаты, полностью защищенные,
войдут в поместье и произведут очистку. Но никто не придет,
если он не выберется отсюда и не попадет в город.
С этими мыслями Джек направился к озеру. Акваланг сейчас
казался ему еще тяжелее, чем когда-либо раньше. Он шел,
немного согнувшись, продев большие пальцы под ремни на
груди. До озера уже было недалеко, а он знал, что в воде
акваланг станет невесомым, и это придавало ему сил.
Вдруг шум самолета прорезался в ночи, и Джек остановился
как вкопанный. Он прислушивался к мотору, будто это был
самый сладкий звук, и широки улыбался. Надежда вспыхнула в
его груди. Ведь это могло быть ответом на все вопросы! Кто
бы там ни был, в этом самолете, он прилетит в ближайший
город и расскажет там обо всем, что случилось, и пришлет
сюда помощь. И тогда ему не придется совершать такое
далекое путешествие самому, не придется рисковать своей
жизнью в воде и лесах.
Для самолета город, находящийся к югу от поместья, был
всего в нескольких минутах лета, а значит, через час или два
помощь придет. До восхода пока далеко, и бабочки еще долго
будут спокойными. Он может вернуться в дом Монро к детям и
пробыть с ними всю ночь, успокаивая их и ухаживая за ними.
Если он поможет им хотя бы так, ему уже станет легче, и он
не будет чувствовать себя виноватым, бросив их одних.
Звук мотора нарастал, и Джек понял, что самолет сейчас
взлетит. Он повернулся к югу, надеясь увидеть, как тот
поднимается из аэропорта, а потом, вдруг по непонятному
импульсу закрыл глаза и начал молиться". Но долго он не мог
стоять с закрытыми глазами. Самолет взревел, и Джек открыл
глаза - он должен был видеть самолет в его нормальном
состоянии - уже в полете.
Вот он!
В призрачном лунном свете Джек разглядел, как самолет
быстро поднялся над землей и взял курс на юг, по направлению
к городу. Сердце его запело от радости, и он почувствовал,
как усталость в мышцах на глазах исчезает. Он стоял и
улыбался вовсю, как мальчишка, наблюдающий за взлетом
ракеты. Он почувствовал себя молодым и возбужденным, будто
это он был сейчас в самолете рядом с летчиком. Желание
полета, желание находиться в воздухе вспыхнуло в его
мозгу... и тут же погасло - Джек с ужасом увидел крошечный
взрыв на левом крыле.
Все возбуждение, энергию и надежду будто смыло волной.
"Этого не может быть, - подумал он. - Этого не может
быть..."
Но самолет начал падать, направив нос в землю. Услышав
грохот упавшего самолета, Джек почувствовал, что часть его
самого умерла вместе с пилотом.
А потом его разочарование переросло в страшный гнев, в
абстрактный гнев, ни на кого не направленный.
- Проклятье!! - закричал он. - Почему пилот не смог
долететь? Почему?
