Иванович видел это через открытую дверь, проходя на кухню.
Кажется, смотрит, не слишком ли еще подросла? Или тут что-то другое?
Несчастная любовь? Машка подозрительно быстро согласилась поехать к бабушке
в деревню. В прошлом году никакими посулами не могли туда затащить. А
нынче: да, папочка, да, мамочка... Ей 14. Черт их знает, что у них, у
девочек, в душе, сладкой и зубастой.
Ах, не удалось вчера уговорить Сашку здесь ночевать. Если бы дочь застала
его в семье, кто знает, может, приняла бы как данность, не стала
скандалить. А теперь... понятно, ощетинится. А если все-таки отец приведет
мальчика, будет хныкать. "Мои книжки трогал... фломастеры... В конце
концов, мы, женщины, должны иметь свою территорию." Ведь если приводить
детдомовца, то куда?.. в машкину комнату. В конце концов, ему всего
одиннадцать или двенадцать. Ребенок.
Станислав Иванович весь день бродил по лаборатории, морщась, как от зубной
боли, вспоминая неудачный визит мальчика в их нарядную квартиру. В
обеденный перерыв, когда рядом не было лаборантов, позвонил Найденышеву,
узнать, как там Сашка.
- Нормально, - отвечал директор. - Говорит, музыку слушал... кофе пил... На
белых простынях ночевал.
У Колесова едва не вырвалось, что мальчик-то у него не ночевал. Выдумщик и
мечтатель. Признаться, что его выгнала женщина из-за грязных носок, ни за
что не мог.
А вечером так случилось, что Марины дома не оказалось - ушла к подруге на
примерку ( шила платье), и Станислав Иванович застал дочку одну. Она сидела
у себя в комнатке, уставясь на крохотный, но четкий цветной экран своего
"Самсунга".
- К тебе можно? - спросил отец.
- А?! - дочь вяло повернула головку. - Тебе можно.
- Машуля... - Он никак не мог начать. И сев рядом на пол, принялся
рассказывать издалека... что есть в детдоме потрясающий мальчишка,
музыкант, одинокий... помоложе ее... но красивый. Правда, речь не очень...
но это дело поправимое... Вот они с мамой и думают - не взять ли его на
воспитание... но это если Маша не будет возражать.
Маша как-то странно смотрела на отца, глаза ее заморгали.
- Я что, говно какое? - спросила она. - Да я, может, от одиночества
помираю... - Она бросилась в объятия к отцу. - Папочка, я как тот самый
космонавт, у которого шланг оторвался, и он летит в бездну...
- Ну-ну, киска моя. Спасибо.
Поздно вечером появилась Марина, но они ей ничего не сказали. Утром вместе
поехали в детский приют, в густые запахи хлорки и пшенной каши.
Какой-то беззубый подросток, завидев в коридоре потрясающую девчонку в
мини, держащуюся за руку (на всякий случай) Колесова в белом костюме (
снова он, дубина, не переоделся попроще!), закричал во все горло:
- Сашка! Опять к тебе!..
Но странное дело - Сашку никак не могли найти. Говорили, что только что
крутился здесь. Наконец, он вышел из туалета, мрачный, пропахший табаком.
Ногти у него были черные, обломанные, он был в той самой рабочей одежде, в
какой его впервые увидел Колесов. Остановившись в трех метрах перед
посетителями, не здороваясь с Колесовым, он уставился на Машу, как на
картинку.
- Здрасьте, - сказала польщенная девочка.
Он сглотнул и кивнул. Но продолжал молчать. Наверное, не хотел оскорблять
ей слух своим гундосым голосом.
- Я - Маша. А ты - Саша, я уже знаю.
У мальчика побледнело лицо от ее ласковых, шелестящих, как шелк, слов.
- Пойдемте на минуту, зайдем к Владимиру Алексеевичу, - предложил Колесов.
Директор сегодня был рад видеть его, вскочил из-за стола:
- Кофе? Чаю? Что, Сашка, совсем уходишь?
- Эк, - привычно мотнул головой очнувшийся, наконец, мальчишка. Видимо,
чтобы не сглазить.
- Что так? - улыбался Найденышев.
- Присмотрится, потом сам решит... - торопясь, пояснил Колесов. - Мы-то
думаем, что подружимся.
- Документы-то готовить?..
- Конечно, конечно! - пропела Маша. - Конечно!
- Я вам дам списочек. - Синещекий директор кивнул Сашке. - Иди.
Переоденься. Он был на работе.
Но Сашка вдруг упрямо опять замотал головой, теперь уже глядя в пол.
- Что такое?
Из коридора подростки - они там стояли и дышали куревом - крикнули:
- Все в печке сжег.
- Одежку?! Вот те раз!.. - огорчился директор. - Зачем, Сашка? - И полез в
карман. - Я тебе сейчас дам деньжат...
- Мы сами купим, - остановил его Колесов. И в который уж раз взялся за
локоть мальчишки, твердый и непокорный, - и снова тот вырвался из пальцев
Колесова. - Мы сами! Маша, побудьте пока с Сашей на улице... я скоро...
Ход бы верный - разве устоит мальчишка, если такая красивая девочка уводит
его. Закрыв дверь, мужчины остались одни...
Вечером после ванной - в новых черных джинсах, желтой вельветовой рубашке и
пестрых носках Сашка сидел в большой комнате, аккуратно поджав ноги, и
слушал музыку. Рядом же сидели все Колесовы. Маша время от времени
поглядывала на нового члена семьи - он ей определенно нравился. Ногти
мальчик почистил, обломки срезал. Волосы у его были короткие, над ухом
розовел шрам. И конечно, мальчик на все вопросы отмалчивался как мог - лишь
иногда натужно и глухо бормотал "нет" или "да", "спасибо"...
Они сидел на кухне и пытались пить чай. Мальчик стеснялся звука, с которым
он хлебал горячую воду. Станислав Иванович, чтобы как-то поддержать его,
громко крутил ложечкой в стакане.
Когда подошло время укладываться ко сну, жена вызвала мужа на кухню,
шепотом спросила:
- Куда мы его спать-то положим? В одной комнате с Машкой?
- А почему нет?
Жена молча смотрела на него.
- Он же совсем еще маленький... - успокаивал ее ( и себя) Колесов. - И
она... - Но поскольку Марина продолжала странно смотреть на него, развел
руками. - Ну, давай в большой комнате. На диван.
Жена вздохнула. Придется на день убирать постель. И конечно , там будет
настаиваться чужой запах. Правда, мальчик почистил зубы и буркнул, что
курить больше не будет, но кто знает, не будет ли тайком, да еще не научит
ли Машку...
6.
Прошла неделя. Ветер-листодер тряс и раздевал деревья по городу. Близилась
осень, скоро детям в школу. Колесов оформил бумаги на усыновление, и на
первом же "тайном" совете у губернатора, связанном с забастовкой учителей
области, его поздравили коллеги - все уже знали и одобрили поступок
известного ученого.
Бледный лицом Титенко, местный "Тургенев" ( в прежние годы лишь про рыбалку
и красоту природы писал - безошибочный выбор!) попытался сострить:
- Ты занимаешься чем там?.. физикой твердого тела?.. Вот тебе твердое тело
- характер современной молодежи!
- Нет, у него - ядерный резонанс, - уточнил банкир Малинин. - Посмотрим,
какой будет резонанс со шпаной. - И лукаво подмигнул. - Зато теперь ни один
фулюган доброго дяденьку не тронет - у них свое радио.
Катраев не согласился:
- Может быть, как раз наоборот. Все нищие начнут ловить за рукав... раз
такой добрый... новорожденных подбрасывать...
- Вот вы все какие! - прогудел Сидоров и покровительственно положил руку на
плечо Колесову. - Нет чтобы в ноги поклониться! И все телевидение
задействовать! Человек не просто слова говорит, а дело делает! Это
нравственно, это по нашему. А то все иностранцам, иностранцам... и
алюминиевые заводы, и детей... Я решил гласно поддержать Станислава
Иваныча. - И раздал всем газету коммунистов "Дочь правды", где на четвертом
странице выделялись жирные черные буквы: "Русский ученый показывает
пример".
На Совете обсудили положение в школах, Малинин пообещал дать кредит
администрации для срочной выплаты зарплаты учителям за весну и лето,, и
Станислав Иванович, выбросив по дорогу газету в урну, вернулся домой.
И его вновь встретила в дверях бледная, ненакрашенная жена. В глазах стояли
слезы.
- Что такое?!
- Стасик... ужас... - прошептала Марина, кивая и оглядываясь. - Ты знаешь,
что они творят?
- Что?! Что?! ("Курят... наркотики нюхают... - мелькнуло в голове.)
- Они - це... целуются... сама видела.
Станислав Иванович и Марина прошли в большую комнату, прикрыли дверь.
- Ну, то, что валяются рядом на паласе... вместе телевизор смотрят -
ладно... будем считать - дети... но вот я иду на кухню, прислушалась - а
Машка ему говорит: "Маленький мой... тебе наладят... ты будешь петь, как
Леонтьев..."
- Ну и что?! Я же просил тебя найти ему логопеда.
- Погоди! И слышно, как она его чмокнула... а может, он ее. Я еще не
поверила. И... а в скважину ничего не видно... Я - на балкон. Оттуда, сам
знаешь, можно заглянуть в окно ее комнаты... смотрю - еще зеркало мне
помогло... она обняла мальчишку, потом он ее, и так лежат, целуются. С этим
"волчонком".
- Не называй его так. Одетые?
- Еще бы раздетые! Ну, конечно. Но ведь целуются!..
Конечно, новость была досадная. Машка старше на два года, а может, и он не
такой уж ребенок... возраст его известен неточно... может быть, тоже
четырнадцать, хоть и щуплый... в детдомах недоедают... к тому же
психофизически нынче дети рано взрослеют... С другой стороны - они же как
брат и сестра... почему бы им не поцеловаться?
- Я понимаю, брат и сестра... - зашептала Марина, угадывая его неизбежные
контр-доводы. - Но ведь они-то знают, что не так...
- Где они сейчас?
- Пошли якобы на дискотеку. Сказали, в ДК молодежи. Я уже туда позавчера
бегала - их там нет! А сегодня даже боюсь проверять - вдруг опять нету!
Наверное, по каким-нибудь подвалам шастают... или чужим квартирам...
- Послушай... - вспомнил Колесов. - Но у нее же паренек был... Алексей. С
компьютером.
- Поссорились! Это уже давняя история. Она уже потом с каким-то Василием
дружила... из музшколы. С флейтой или кларнетом, не помню.
Дети вернулись домой около одиннадцати ночи - вошли раскрасневшиеся,
таинственно улыбаясь. Мать стояла в прихожей, возле телефона, глядя то в
зеркало, то на дверь.
- Что так поздно? - напряженным голосом, нон как можно тише спросила она,
стараясь улыбаться, как и муж, и тут же забывая о своей улыбке - улыбка
свертывалась, как резиночка. - Почему?
Маша чмокнула воздух возле маминой щеки.
- Я знакомила Сашу с ребятами из его класса. - Глаза у нее при этом были
честные-пречестные - такими глазами она смотрела на родителей в самом
раннем детстве, уверяя, что не брала шоколадных конфет - у нее из-за них по
нежной белой коже сразу бежала сыпь. - Они Саше понравились.
- Так, Саша? - почему-то спросил Колесов из-за плеча жены, не зная, что еще
спросить.
- Угу, - кивнул смеющийся от счастья смуглый красивый мальчик. - Они
хорошие.
Молча все вчетвером попили кефир перед сном и разошлись.
Мальчик раскинул в большой комнате выделенное ему кресло-кровать,
приготовил постель, но не раздевался. Марина постучалась к нему:
- Саша, поиграем у меня?.. - и громким голосом матери, находившейся в
спальне родителей. - Мам, ты ведь не будешь возражать - мы поиграем у меня
в разбойников? У меня две классные программы... А то скоро в школу, некогда
будет...
И поскольку Марина не нашлась, что ответить, дети быстро, хихикая,
пробежали к комнатку Маши.
Станислав Иванович никак не мог уснуть. У детей горел тусклый свет, мяукало
и тренькало в телевизоре, слышались выстрелы и сдавленный счастливый хохот
Маши и Саши. Марина встала раза два, хотела заглянуть с балкона в детскую,
но Станислав Иванович ее остановил. Помахал в темноте руками, и Марина
поняла - когда-то в окне у Машки (а квартира на седьмом этаже) показалась
большая птица, заглянула через стекло - и девочка закричала от страха. Ну,
ладно бы - синичка... а это черт знает кто и черт знает почему - то ли
ястреб, то ли ворон. Уже через день или два физик Колесов догадался, в чем
была причина появления птицы, - у соседей наверху сломался холодильник, и
они вывесили за форточку в авоське колбасу и прочие продукты...
Супруги лежали, слушая, не станут ли дети, забывшись, громко разговаривать.
Но дети или неслышно шептались, или уже разошлись по комнатам - этот Саша
умеет ходить, как вор. А может, спали у Маши, нарочно не выключив свет -
