И вот теперь Юджиния считала дни, оставшиеся до Нового года - совершенно произвольно выбранной даты. На Земле была хоть какая-то причина; там Новый год начинался в период солнцестояния - зимнего в Северном полушарии, летнего в Южном. Земной год определялся скоростью движения Земли по орбите вокруг Солнца, о чем сейчас на Роторе помнили одни астрономы.
Теперь же для Юджинии, хоть она и была астрономом, Новый год означал только одно - готовящуюся авантюрную прогулку Марлены по Эритро. Эту дату Зивер Генарр использовал лишь как удобный предлог, позволивший ненадолго отложить рискованную затею. Юджиния согласилась; считалось, что она уступила романтическим мечтаниям дочери. Погруженная в такие размышления, Юджиния не сразу заметила, что Марлена внимательно смотрит на нее. (То ли она вошла совсем бесшумно, то ли Юджиния настолько задумалась, что не слышала ее шагов? И давно ли она здесь?)
- Привет, Марлена, - чуть слышно сказала Юджиния.
- Ты чем-то расстроена, - серьезно заметила Марлена.
- Это можно заметить, не обладая особой проницательностью. Ты по-прежнему хочешь выйти со станции?
- Да. Это решено. Окончательно.
- Но почему, Марлена, почему? Ты можешь объяснить так, чтобы, я могла понять?
- Нет. Ты не хочешь понять. Он зовет меня.
- Кто зовет тебя?
- Эритро. Он хочет, чтобы я вышла со станции, - обычно хмурое лицо девочки улыбалось. Терпение Юджинии лопнуло.
- Марлена, когда ты так говоришь, у меня создается впечатление, что ты уже заразилась этой... этой...
- Чумой? Нет, не заразилась. Дядя Зивер только что заставил меня сделать еще одну сканограмму. Я ему говорила, что в этом нет необходимости, но он сказал, что сканограмма, сделанная перед нашим выходом, нужна для сравнения. У меня все абсолютно нормально.
- Сканирование мозга не может ответить на все вопросы, - нахмурилась Юджиния.
- Тем более этого не могут страхи матери, - резко ответила Марлена, потом более мягким тоном продолжила: - Мама, я знаю, ты против того, чтобы мы вышли на планету, но еще одной отсрочки не будет. Дядя Зивер обещал. Даже если будет дождь или плохая погода, я все равно пойду. В это время года ни ураганов, ни резких температурных перепадов не бывает. Да и в любое другое время года здесь их почти нет. Это чудесная планета.
- Но она безжизненна, мертва. Здесь живут только бактерии, - брезгливо сказала Юджиния.
- Когда-нибудь здесь будем жить мы. - Марлена мечтательно смотрела вдаль. - Я в этом уверена.
56
- Наш защитный костюм очень прост, - объяснял Зивер Генарр. - Он не рассчитан на сопротивление давлению, это не водолазный костюм и не скафандр астронавта. Вот шлем, к нему из баллона подается воздух, а тот воздух, который ты выдыхаешь, потом регенерируется. Здесь есть еще небольшое теплообменное устройство, поддерживающее нужную температуру. Костюм герметичен, конечно.
- Он мне подойдет? - спросила Марлена, неприязненно поглядывая на довольно толстый псевдотекстильный материал.
- Модным назвать его, конечно, нельзя, - признал Генарр; его глаза весело поблескивали. - Он сделан не для красоты, а для дела.
- Дядя Зивер, мне все равно, как я буду выглядеть, - не без раздражения парировала Марлена, - но я не хочу еле-еле тащиться по планете. Если этот костюм будет мешать ходьбе, то грош ему цена. Немного побледневшая Юджиния наблюдала за этой сценой, плотно сжав губы. В конце концов она не выдержала:
- Марлена, костюм нужен для твоей же безопасности. И мне все равно, будешь ты в нем еле тащиться или бегать.
- Мама, но костюм должен быть удобным, как же иначе? Удобный костюм будет защищать нисколько не хуже.
- Этот костюм тебе подойдет, - сказал Генарр. - Во всяком случае более подходящего мы не нашли. Дело в том, что все они рассчитаны на взрослых. - Он повернулся к Юджинии. - Сейчас мы редко ими пользуемся. Одно время, вскоре после того, как чума утихомирилась, мы довольно часто выходили со станции. Теперь же окрестности станции уже хорошо изучены, а для редких более дальних путешествий удобнее герметичные Э-мобили.
- Я хотела бы, чтобы вы и сейчас воспользовались Э-мобилем.
- Нет, - возразила Марлена, которую это предложение, очевидно, сильно задело. - На самолете я уже летала. Я хочу ходить, я хочу чувствовать под ногами почву Эритро.
- Ты с ума сошла, - недовольно сказала Юджиния.
- Перестань, пожалуйста, намекать... - не выдержала Марлена.
- Где твоя проницательность? Я не имею в виду чуму, я хочу сказать, ты просто сошла с ума в самом обычном смысле слова. Я хочу... Марлена, с тобой я тоже сойду с ума... Зивер, ты уверен, что эти старые защитные костюмы не утратили герметичности?
- Юджиния, мы их проверили. Уверяю тебя, они в хорошем состоянии и вполне пригодны. Запомни, я иду вместе с Марленой в таком же костюме. Юджиния, очевидно, только искала, к чему бы еще придраться.
- Ну а если вам понадобится... - она сделала неопределенный жест рукой.
- Помочиться? Ты это хотела сказать? Наши костюмы рассчитаны и на такую ситуацию, хотя это и не очень удобно. Впрочем, в течение ближайших нескольких часов такая опасность не должна нам грозить. К тому же мы не будем уходить слишком далеко от станции и при необходимости сможем быстро вернуться. Юджиния, теперь нам надо идти. Стоит очень хорошая погода, и этим надо воспользоваться. Марлена, разреши, я помогу тебе с костюмом.
- Ты, кажется, тоже рад этой авантюре? - резко спросила Юджиния.
- Почему бы и нет? Признаться, я и сам не прочь пройтись по планете. Ты знаешь, станция быстро начинает напоминать тюрьму. Если бы все мы почаще выходили прогуляться, возможно, люди задерживались бы здесь и на более долгое время. Ну вот, Марлена, теперь осталось только закрепить шлем.
Марлена замешкалась.
- Дядя Зивер, подождите минутку, - сказала она и подошла к Юджинии, протянув руку, уже спрятанную в толстом рукаве костюма. Юджиния скорбно смотрела на дочь.
- Мама, - сказала Марлена. - Еще раз прошу тебя, пожалуйста, успокойся. Я люблю тебя и никогда не стала бы причинять тебе столько неприятностей только ради собственного удовольствия. Я выхожу, потому что знаю - со мной будет все в порядке и тебе не о чем беспокоиться. Могу спорить, тебе тоже хочется одеть защитный костюм, пойти вместе с нами и не спускать с меня глаз. Только это невозможно.
- Почему невозможно, Марлена? Я не прощу себе, если с тобой что-нибудь случится, а меня не будет рядом, чтобы тебе помочь.
- Но со мной ничего не случится. И даже если вдруг что-то произойдет, что ты сможешь сделать? К тому же ты так боишься Эритро, что от тебя можно ожидать чего угодно. А если чумой заразишься ты? Ты думаешь, я себе это прощу?
- Юджиния, она права, - вмешался Генарр. - Я буду рядом с Марленой, а тебе лучше оставаться здесь и спокойно ждать нашего возвращения. На всех защитных костюмах есть радио. Мы с Марленой сможем переговариваться и будем постоянно поддерживать связь со станцией. Обещаю, если в поведении Марлены появятся малейшие странности или у меня только возникнет такое подозрение, я тотчас же доставлю ее на станцию. Я сразу же вернусь вместе с Марленой и в том случае, если почувствую какие-то аномалии у себя. Юджиния недоверчиво покачала головой. Она с неодобрением наблюдала, как закрепляли шлем сначала у Марлены, потом у Генарра. Все трое находились вблизи главного воздушного шлюза станции.
Юджиния хорошо знала, как работает шлюз:
едва ли можно быть поселенцем и не знать этого. Шлюз включал сложную систему регулирования давления, которая обеспечивала плавную перекачку воздуха со станции наружу и препятствовала проникновению воздуха планеты на станцию. Управляемые компьютерами приборы непрерывно контролировали отсутствие течей. Потом открылась внутренняя дверь шлюза. Генарр вошел в него и знаком пригласил Марлену. Она последовала за ним, затем дверь закрылась. Юджиния больше не видела ни Генарра, ни дочери; она почувствовала, как от страха у нее на секунду остановилось сердце. По контрольным приборам она без труда поняла, когда открылась, а потом снова закрылась внешняя дверь шлюза. Сразу ожил головизионный экран; на нем появилось изображение двух человеческих фигур в защитных костюмах, стоявших на поверхности Эритро.
Один из инженеров передал Юджинии небольшой наушник; она закрепила его у правого уха. Столь же крохотный микрофон был укреплен и у нее над головой.
В наушниках прозвучало "радиосвязь включена", и сразу же Юджиния услышала знакомый голос Марлены:
- Мама, ты слышишь меня?
- Да, дорогая, - ответила Юджиния. Она не сразу узнала собственный голос.
- Мы на планете. Здесь чудесно. Лучше быть не может.
- Да, дорогая, - автоматически повторила Юджиния. Ее мучила одна мысль - не последний ли раз только что она видела свою дочь в здравом уме?
57
Ступив на поверхность планеты, Зивер Генарр ощутил какую-то странную беззаботность. За его спиной возвышалась наклонная стена станции, но ему не хотелось смотреть на это чуждое планете сооружение. Почему-то казалось, что станция портит аромат планеты. Казалось бы, о каком аромате планеты может идти речь? Бессмысленно говорить об этом, если ты защищен герметичным костюмом и дышишь воздухом станции или по крайней мере воздухом, очищенным на станции. В защитном костюме невозможно уловить ни вкус, ни запах окружающей атмосферы.
И тем не менее Генарра переполняло странное ощущение счастья. Под его ногами похрустывал грунт планеты. Он представлял собой мелкий гравий, между частицами которого располагался материал, очень напоминавший земную почву. Вероятно, когда-то планету покрывали скалы, но за миллиарды лет вода и воздух, недостатка в которых здесь никогда не было, а возможно, и несметные полчища вездесущих прокариотов, сделали свое дело и превратили древние скалы в гравий и песок. Днем раньше здесь прошел дождь, обычный для этого района Эритро мелкий моросящий дождь, поэтому под ногами было мягко и влажно. Генарр почему-то подумал о частицах грунта, этих крохотных песчинках, каждая из которых покрыта водной пленкой, подпитанной и обновленной недавним дождем. В этих пленках беззаботно жили прокариотические клетки; они впитывали энергию Немезиды и строили из более простых веществ сложные белки. Для других прокариотов, равнодушных к лучистой энергии звезды, источником энергии служили останки прокариотов первого типа, несчетные мириады которых рождались и умирали каждую минуту. Стоявшая рядом Марлена подняла голову и поглядела на небо. Генарр мягко предупредил:
- Марлена, не смотри долго на Немезиду. В наушниках голос Марлены звучал совершенно естественно, спокойно и радостно, в нем не чувствовалось ни напряжения, ни страха.
- Я смотрю на облака, дядя Зивер.
Генарр тоже взглянул на небо. Если прищуриться, на темном небе можно было заметить слабое зеленовато-желтое свечение, на фоне которого плыли красивые перистые облака - признак хорошей погоды. В свете Немезиды эти облака казались оранжевыми. На Эритро царила странная, непривычная для человека тишина. Здесь не было ничего, что могло бы звучать, здесь никто не щебетал, не пел, не ревел, не мычал, не стрекотал. Здесь не было листьев, которые могли бы шуршать, не было и жужжащих насекомых. В редкие штормы иногда гремел гром или шумел ветер, наткнувшись на случайный валун (конечно, если ветер был достаточно сильным). В хорошую же погоду на планете стояла полная тишина.
- Марлена, у тебя все в порядке? - спросил Генарр больше для того, чтобы самому убедиться, что во всем виновата тишина планеты, а не внезапно поразившая его глухота. (Конечно, оглохнуть он не мог: слышал же он собственное дыхание.)
- Все отлично. А здесь ручеек. - И Марлена ускорила шаг, даже неуклюже побежала, насколько ей позволял защитный костюм.
- Марлена, будь внимательной. Не поскользнись, - предупредил Генарр.
- Я буду осторожной, - отозвалась девочка. Увеличившееся расстояние не отразилось на громкости ее голоса, переносимого радиоволнами.
Неожиданно в наушниках Генарра зазвучал голос Юджинии:
- Зивер, почему Марлена бежит? - и почти без паузы: - Марлена, почему ты бежишь?
