Маленьким я даже буду устраивать рождественские вечера.
- Что это за вечера? - удивился офицер.
- Просто смешной древний ритуал, о котором я слышал от одного пилота.
Вы дарите всем малышам подарки - раз в год; конечно, в зависимости от
того, что считается годом.
- Неплохо, - голос офицера звучал устало. - Вы все-таки отказываетесь
от женщины на борту? Вам ведь не придется активировать ее, пока не
возникнет потребность.
- Вы ведь сами не летали?
Офицер покраснел и ровным тоном произнес:
- Нет.
- Вам нужно прежде всего думать о корабле. Я человек жизнерадостный,
очень дружелюбный. Давайте-ка я буду уживаться со своими черепахами. Они
не очень-то подвижны, но разумны и надежны. Две тысячи лет - это не так уж
и мало. Никаких решений я больше принимать не буду. Мне достаточно забот с
управлением, оставьте меня с моими черепахами.
- Суздаль, вы капитан, и вам решать.
- Отлично. Вы, может, исполняя служебные обязанности, перевидали
здесь немало странных типов, но я не отношусь к ним.
Мужчины улыбнулись друг другу, и загрузка корабля закончилась.
Корабль вели черепахи, которые, как известно, очень медленно
старятся. И пока Суздаль следовал по внешнему краю Галактики, преодолевая
в своем холодильнике тысячелетия галактического времени, черепахи
размножались, учили свое потомство управлять кораблем, рассказывали им о
Земле, которую они уже никогда не увидят, обрабатывали данные компьютеров
и будили Суздаля только тогда, когда возникала необходимость во
вмешательстве человека. Суздаль просыпался время от времени, делал свою
работу и снова засыпал. Ему казалось, что в космосе он не более нескольких
месяцев.
Месяцев! Он был в полете уже более десяти тысяч галактических лет,
когда натолкнулся на капсулу-Сирену.
Внешне это была обыкновенная капсула, несшая в себе сигнал бедствия.
Такие часто посылают в космос, чтобы сообщить о постигшем человека среди
звезд несчастье. Эту капсулу, очевидно, послали издалека, и от нее Суздаль
услышал историю Аракозии.
История эта была лживой. Умы целой планеты - гении злобного и
несчастного народа - работали над проблемой: как заманить в ловушку пилота
со Старой Земли. Свою историю капсула пела удивительным контральто, и этот
голос ассоциировался с образом прекрасной и яркой женской
индивидуальности. Суздаль слушал ее рассказ, и он звучал как оркестровый
фрагмент великой оперы.
Сейчас все знают правду об Аракозии, страшную историю планеты,
которая была раем, а превратилась в ад. Историю о том, как люди, по сути
перестали быть людьми.
Он бы, конечно, улетел, если бы знал правду. Но он не понимал тогда
того, что понимаем сейчас мы.
Людям нельзя было встречаться с ужасным народом Аракозии, который
стремился только к одному: найти землян, попасть вместе с ними на Землю и
принести человечеству самое большое горе, которое может быть, самое
страшное безумие, которое может существовать, чуму, которую вряд ли можно
сравнить с "черной смертью" XIV века. Аракозийцы стали нелюдьми, но все же
по способу мышления они остались людьми. Они слагали песни, прославлявшие
свою метаморфозу, песни, восхвалявшие то ужасное, чем они стали, но все же
в их песнях и балладах всегда повторялась одна и та же строчка:
"Я оплакиваю человеческий род..."
Аракозийцы знали, что они собой представляют, и ненавидели себя. И в
своем несчастье они винили человечество.
Содействие приняло надежные меры предосторожности против аракозийцев.
Оно опутало сетями обмана весь тракт края Галактики, чтобы этот народ
никогда не нашел нас. Содействие охраняет все миры человечества.
Метаморфоза, постигшая Аракозию, никогда не обрушится на людей. Пусть
аракозийцы охотятся на людей. Им нас никогда не найти.
Но разве мог знать об этом Суздаль?
Это был первый случай встречи с аракозийцами, и решающим здесь
оказался чудный голос сирены, певшей о страданиях обитателей неизвестной
планеты на чистейшем старом человеческом языке. В сущности, история, о
которой пел удивительный голос, была очень проста. Такой ее услышал
Суздаль, и такой она дошла до нас с тех давних времен.
Аракозийцы были переселенцами. Переселенцы могли посылать в космос
небольшие суда, разбрасывавшие на пути следования свои контейнеры-ловушки.
Это был один из их способов охоты на людей.
Второй способ заключался в том, что охотниками становились пилоты
аракозийцев, управлявшие плосколетами и способные с борта корабля
многократно выходить в открытое пространство.
А на очень больших расстояниях использовался третий способ.
Контейнеры-ловушки запаковывались в гигантские суда типа корабля Суздаля.
И пока аракозийцы спали в своих холодильниках, а приборы управляли
кораблем, лишь время от времени по мере необходимости поднимая своих
разумных живых сопровождающих, корабль несся со скоростью света вперед,
преодолевая гиперпространство и устремляясь к выбранной цели. Только очень
храбрые аракозийцы отваживались на подобные полеты. Ведь если цель полета
не достигалась, приборы прокладывали новый курс, и корабль мог остаться в
космосе навечно. В этом случае тела замороженных аракозийцев постепенно
разрушались, и из них уходила жизнь.
Корабли-контейнеры были созданы человечеством в связи с тем, что ни
Старая Земля, ни дочерние планеты не могли справиться с темпами роста
населения. На борта таких кораблей всходили отважные романтики, иногда
даже преступники. Человечество неоднократно теряло из поля зрения эти
корабли. Исследователи-первопроходцы в самых отдаленных уголках
мироздания, где находились планеты, подобные Земле, не раз натыкались на
целые города и культуры, малоразвитые и высокоразвитые, племена и роды,
которые вели свое начало от экипажей кораблей-контейнеров, падавших на
планету, как огромные умирающие насекомые, и создававших новый мир, новых
мужчин и женщин.
Аракозия оказалась планетой, вполне приемлемой для жизни людей,
которые высадились на ней: прекрасные пляжи с отвесными скалами,
напоминавшие бесконечные ривьеры Земли, две ярких луны в небе, и недалеко
от них - солнце. Приборы предварительно взяли пробы воздуха и воды и
рассеяли по планете образцы жизни Старой Земли, чтобы люди, проснувшись
после своего долгого сна, услышали пение птиц и увидели в океанах в
огромном количестве привычную их взору рыбу. Жизнь, казалось, обещала быть
прекрасной и безбедной. Все шло отлично.
Все шло действительно отлично. Эта часть истории, которую пропела
сирена, была правдой. Но отсюда начинается неправда.
Капсула ничего не рассказала об ужасной, плачевной судьбе Аракозии.
Голос, телепатически исходивший от капсулы, был теплым, счастливым и
принадлежал женщине зрелой, обладавшей великолепным контральто.
Суздаль даже представил себе ее, настолько реальной она ему казалась.
Откуда он знал, что его обманывают, заманивают в ловушку?
Голос звучал очень, очень правдиво:
"А потом на нас обрушилась аракозийская болезнь. Не высаживайтесь на
этой планете! Держитесь от нее подальше. Но поговорите с нами. Расскажите,
что вы знаете о способах лечения. Наши дети умирают без причины. Наши
фермы полны скота, а пшеница дает еще большие урожаи, чем на Земле. И
персики наши налиты соком больше, чем земные, и цветы наши белее. Все
прекрасно - но люди умирают. Умирают дети..." - и голос перешел в рыдания.
"Есть ли какие-то симптомы?" - успел подумать Суздаль, а голос уже
отвечал, как будто заранее знал вопрос:
"Они просто умирают - и все. Наши медицина и наука бессильны. Они
умирают. Население резко уменьшается. Люди, не забывайте нас! Человек, кем
бы ты ни был, быстрее, быстрее, постарайся помочь нам! Но ради своего же
блага, не высаживайся на планете! Понаблюдай за нами и поскорее передай
людям, что потерявшиеся среди звезд дети человечества умирают!"
Как странно все это было!
Но правда была еще более странной и страшной. Суздаль безоговорочно
поверил в правдивость рассказа. Ведь он был послан в этот полет, потому
что был добрым, храбрым и умным человеком, а призыв, который он услышал,
взывал ко всем этим качествам.
Позже, намного позже, когда он был арестован, его спросили:
- Суздаль, идиот, почему же ты не проверил эту информацию? Ты
рисковал безопасностью всего человечества ради какого-то дрянного голоска!
- Но голосок не был дрянным. Капсула пела печальным, удивительным
женским голосом, и информация была проверена.
- Кем? - вяло спросил следователь.
Суздаль ответил усталым и тоскливым голосом:
- Я проверил ее по своим книгам. Кроме того, я исходил из
собственного опыта, - и неохотно добавил: - Это было мое собственное
мнение.
- И что, верным оно оказалось?
- Нет, - признал Суздаль, и это единственное слово повисло в воздухе,
как будто было последним, которое он сказал в своей жизни. Но сам же
Суздаль и прервал свое дальнейшее молчание: - Прежде чем проложить курс и
отправиться спать, я активировал своих офицеров безопасности и дал им
задание проверить информацию. Они добыли мне настоящую историю Аракозии.
Они расшифровали ее по тем же сигналам бедствия, которые подавала капсула,
и выдали мне ее, как только я проснулся.
- И что же ты сделал?
- Делать что-либо было уже поздно. Аракозийцы уже ждали меня. Они
захватили мой корабль. Ну, откуда мне было знать, что та история, которую
рассказал удивительный женский голос, была правдивой только наполовину? И
не женщина это была совсем, а клопт.
Дела у аракозийцев шли первые двадцать лет отлично. А потом на них
обрушилось несчастье, о котором так и не поведала капсула.
Они не могли ничего понять. Они не знали, почему это произошло с
ними. Они не знали, почему для того, чтобы это случилось, понадобилось
двадцать лет, три месяца и четыре дня. Но их час пробил.
Очевидно, что-то произошло с солнечным излучением. Или, может быть,
сочетание какого-то особого солнечного излучения и химии, чего даже
приборы корабля-контейнера не смогли полностью идентифицировать. Но
произошло несчастье. Оно было простым и совершенно непреодолимым.
У них были врачи. У них были больницы. У них даже проводились научные
исследования. Но они не могли предотвратить чудовищную катастрофу.
Все женщины планеты стали генетически предрасположенными к раку.
Опухоли у них начали развиваться на губах, груди, в женских органах.
Что-то произошло с солнечным излучением, которое проникло внутрь
человеческого организма и превратило присущий женскому организму
дезоксикортикостерон - в вещество, неизвестное на Земле, - прегнандиол -
неминуемо вызывавшее рак. Все произошло очень быстро.
Маленькие девочки начали умирать первыми. Женщины с рыданиями
цеплялись за своих отцов и мужей. Матери прощались с сыновьями.
Одна женщина-врач оказалась очень сильным человеком. Она безжалостно
срезала живую ткань со своего собственного тела, рассмотрела ее под
микроскопом, взяла анализы своей мочи, крови, слюны. Но даже ее
мужественные исследования ничего не дали.
Ясно было только одно: солнце Аракозии убивает все женское: женские
особи рыб всплывали на поверхность воды животами вверх, птицы-матери,
сидевшие на насесте, заводили пронзительную дикую песнь, прежде чем
умереть, самки животных выли и рычали от боли в берлогах, куда прячутся
перед смертью. Но женщины человеческого рода не могут принимать смерть так
же покорно, как животные.
