свои штучки!
- Да, мэм, - покорно кивнула К'мель и подумала про себя: "Эта
бедняжка не умеет одеваться и делать прическу. Неудивительно, что она
ненавидит всех, кому удается выглядеть прилично".
Вероятно, эта женщина думала ошеломить ее взрывом ненависти. Она
ошиблась. Квазилюди привыкли к ненависти. И они не видели разницы между
ненавистью открытой и грубой и ненавистью вежливой. Они просто жили с
этим.
Но теперь все изменилось.
Она любила Джестокоста.
Любил ли он ее?
Невозможно! А впрочем, нет: маловероятно. Это считалось и незаконным,
и недостойным настоящего человека, но не невозможным. Он должен был
почувствовать ее любовь.
Если это было так, он не подавал виду.
Любовь между человеком и квазичеловеком была не так уж редка. Когда
это обнаруживалось, квазилюдей убивали, а людям стирали память.
Существовал закон, запрещавший подобный мезальянс. Ученые, создав
квазилюдей, дали им нечеловеческие способности, помогавшие им прыгать на
полсотни метров или телепатировать в пределах двух миль. При этом их
сотворили по образу и подобию людей. Это было удобно: человеческий глаз,
пятипалая рука, размеры - исходя из инженерных соображений, чтобы не
перестраивать помещений, не создавать новые виды одежды и мебели. Внешний
вид человека был достаточно удобен для этих квазилюдей.
О человеческом сердце они забыли.
И вот теперь женщина-кошка К'мель была влюблена в человека,
настоящего человека, достаточно старого, чтобы быть дедом ее отца. Но
чувства ее не были дочерними. Она помнила, как это было с ее отцом: она
любила его, они дружили, она восхищалась им - и оба они не обращали
внимания на то, что он куда больше похож на их кошачьих предков, чем она.
И еще между ними была болезненная пустота никогда не сказанных слов. Они
были так близки, что не могли стать еще ближе. Это создавало страшную
дистанцию. Это разбивало им сердца - и об этом они тоже молчали. Ее отец
умер, и появился этот человек со своей добротой...
"В этом все дело, - прошептала она, - в доброте. Я не видела ее ни в
ком из тех, ушедших. Такой глубокой - никто из моих бедных квазилюдей не
обладает такой. Она заложена в них, но они рождаются в грязи, их смешивают
с грязью всю жизнь и выбрасывают после смерти, как грязь. Откуда же
взяться доброте? А в ней есть какое-то особое величие. Это самое главное,
то из-за чего стоит быть людьми. И странно, странно, что он никогда не
любил женщину..."
К'мель остановилась, похолодев.
А потом утешилась, прошептав: "А если и любил, то это было так давно,
что уже не имеет значения. Он получил меня. Осознает ли это он?"
4
Повелитель Джестокост осознавал это с трудом. Он привык к преданности
людей, ибо в отношениях с ними соблюдал честность и верность. Он знал и о
преданности назойливой, стремящейся принять физические формы, особенно у
женщин, детей и квазилюдей. Раньше он принимал это спокойно. Теперь он
полагался на то, что К'мель поразительно умна и как гейша давно научилась
контролировать свои чувства.
"Мы живем в несправедливое время, - думал он, - я встретил самую
прекрасную и умную женщину в своей жизни и вынужден ограничиться
платоническими отношениями. Но эти законы о квазилюдях очень липкие. Их
лучше не нарушать: потом не отмоешься. Так что - ничего личного".
Так он думал. Наверное, он был прав.
Если безымянный, которого он не решался вспоминать, приказывает
атаковать Колокол - дело стоит того, чтобы рискнуть жизнью; эмоции не
имеют значения, когда речь идет о Колоколе, о справедливости, о
возвращении на путь прогресса - все это было очень важно. Его жизнь уже не
имела значения - он почти выполнил свою часть работы. Жизнь К'мель тоже не
идет в счет: в случае поражения она навсегда останется квазичеловеком. В
счет идет только Колокол.
Колокол не был колоколом. Так назывался трехмерный ситуационный
компьютер, расположенный этажом ниже Зала Совета. Он выглядел как грубо
отлитый древний колокол. В столе, за которым сидели Повелители, был
вырезан круг, так что они могли смотреть в Колокол и моделировать любую
нужную ситуацию. Спрятанный под полом Банк был ключевым банком памяти ко
всей системе.
Кроме Джестокоста, сегодня на Совете присутствовало трое:
Повелительница Джоанна Гнад, Повелитель Эйссан Оласкоага и Повелитель
Уильям Нездешний (нездешние были древним североавстралийским родом,
репатриировавшимся на Землю).
О'теликели изложил Джестокосту свой план.
К'мель проникнет в камеру для вызванных. Это серьезное преступление,
но ее не смогут убить по обычной процедуре, потому что полетят реле. В
камере она войдет в частичный транс. Джестокост должен будет запросить у
Колокола необходимую информацию. Одного вызова будет достаточно.
О'теликели заверил его, что отвечает за результат. Остальных Повелителей
Совета О'теликели отвлечет.
Идея проста. Сложности начнутся в процессе реализации.
План казался Джестокосту ненадежным, но менять его было поздно. Он
проклинал свою страсть к политике, вовлекшую его в эту интригу. Было уже
поздно отступать: во-первых, он дал слово; во-вторых, ему нравилась
К'мель, как человек, а не как гейша, и он не хотел, чтобы вся ее жизнь
стала нереализованной возможностью. Он знал, как квазилюди относятся к
своему статусу.
С тяжелым сердцем вошел он в Зал Совета. Секретарь, девушка-собака,
вручила ему листок с повесткой дня.
Как К'мель или О'теликели собираются связаться с ним здесь, внутри
зала, со всеми его перехватчиками мысли?
Он устало рухнул в кресло. И чуть не выпрыгнул из него.
Заговорщики, видимо, сами составляли повестку дня. Первым пунктом
стояло: "К'мель, дочь К'макинтоша, кошка (чистопородная), жребий 1138.
Исповедь. Суть: заговор с целью экспорта зародышей гомункулов. Справка:
планета Де Принсемахт".
Повелительница Джоанна уже нажимала на кнопку - планета была хорошо
известна. Ее обитатели, земляне по происхождению, отличались редкой силой.
Один из их лидеров находился сейчас на Земле с торгово-политической
миссией. Он носил титул Сумеречного Принца (Принц Ван де Шеменринг).
Поскольку Джестокост опоздал, к тому времени как он дочитал повестку
дня, К'мель уже ввели в зал. Она была в тюремной одежде. Одежда шла ей. Он
никогда не видел ее ни в чем ином, кроме как в одеянии гейши. В голубой
тюремной тунике К'мель казалась очень юной, очень хрупкой и очень
испуганной. Ее кошачья порода проявлялась только в буйной рыжей шевелюре и
в гибкой силе тела.
Повелитель Эйссан начал:
- Ты покаялась, повтори.
- Этот человек, - она показала на портрет принца, - хотел попасть в
заведение, где для забавы мучили человеческих детей.
- Что?! - вырвалось у всех четверых.
- Где это? - спросила Повелительница Джоанна.
- Там командует человек, очень похожий вот на этого джентльмена. -
К'мель показала на Джестокоста.
Быстро и осторожно она пересекла комнату и положила руку ему на
плечо. Он ощутил холод контакта и услышал птичий клекот в ее мозгу.
О'теликели был здесь.
- Тот человек фунтов на пять легче, чем Повелитель, и он рыжий.
Заведение - в квартале Холодного Заката, вниз по бульвару и под бульвар.
Там живут квазилюди с плохой репутацией.
Колокол помутнел, перебирая всех подозрительных квазилюдей в этом
районе. Потом на экране возникла комната и дети в святочных масках.
- Это не люди, это роботы, это старая глупая пьеса, - рассмеялась
Повелительница Джоанна.
- Потом, - продолжила К'мель, - он хотел увезти домой доллар и
шиллинг. Настоящие. Их нашел робот.
- А что это?
- Древние деньги, настоящие деньги древних Америки и Австралии! У
меня есть копии, а оригиналы - только в музее... Повелитель Уильям,
страстный нумизмат, был явно вне себя.
- ...Робот нашел их в укрытии под Террапортом.
Повелитель Уильям чуть ли не закричал в сторону Колокола:
- Посмотри каждое укрытие, найди эти деньги.
Колокол опять помутнел. Он просчитал все варианты, а потом показал
старую мастерскую. Робот полировал круглые кусочки металла.
Когда Повелитель Уильям увидел их, он пришел в еще большее волнение:
- Немедленно доставь их сюда. Я куплю их!
- Ладно, - сказал Эйссан, - это несколько против правил, но ладно. И
это все? - обратился он к допрашиваемой.
К'мель захныкала. Она была хорошей актрисой.
- Потом он захотел, чтобы я достала ему яйцо гомункула типа "Е".
Повелитель Эйссан включил поиск.
- Может быть, - сказала К'мель, - кто-то уже поместил его под рубрику
"уничтожение".
Колокол и Банк проверили все данные по этой серии. Джестокост
чувствовал, что его нервы напряжены до предела. Человеческий мозг не в
силах запомнить бесчисленные узоры, пролетающие через Колокол, но мозг,
смотревший глазами Джестокоста, не принадлежал человеку. "Да, - подумал
он, - недостойно Повелителя Содействия служить подсматривающим устройством
черт знает для кого."
На экране возникло пятно.
- Это обман, - констатировал Эйссан, - ни следа похищения.
- Возможно, он только попытался это сделать, но у него ничего не
получилось, - заметила Повелительница Джоанна.
- Следите за ним: человек, который хотел украсть старинные монеты,
может украсть, что угодно!
Повелительница Джоанна повернулась к женщине-кошке:
- Ты дурочка. Ты отняла у нас время, отвлекла нас от важных дел...
- Но ведь это было важное дело, - заплакала К'мель, ее рука
соскользнула с плеча Джестокоста, контакт прервался.
- Мы должны вынести приговор.
- Следовало бы наказать ее, - фыркнула Повелительница Джоанна, - да
ладно уж.
Повелитель Джестокост молчал. Внутри у него все пело от радости. Если
О'теликели запомнил хотя бы половину, квазилюди будут знать все
полицейские посты, все укрытия в своих районах. И смертные приговоры будет
не так легко приводить в исполнение.
5
В ту ночь в коридорах не смолкала музыка. Квазилюди пели от счастья,
казалось бы, без всякой видимой причины.
В ту ночь К'мель плясала танец дикой кошки для очередного клиента, а
вернувшись домой, стала на колени перед портретом отца и возблагодарила
О'теликели за то, что сделал Джестокост. Вся эта история стала известна
лишь следующим поколениям. К тому времени, когда власти, знавшие
Джестокоста и не знавшие О'теликели, согласились вступить в переговоры с
представителями квазилюдей, К'мель уже давно умерла.
Но она прожила хорошую долгую жизнь. Когда К`мель стала слишком
стара, чтобы быть гейшей, она открыла маленький ресторан, быстро
прославившийся своей кухней. Однажды Джестокост навестил ее. В конце обеда
он вдруг сказал:
- В коридорах поют глупую песенку. Из людей ее слышал только я.
- Я не интересуюсь уличными песнями.
- Она называется - "То, что сделала она".
К'мель залилась краской до воротничка модной блузки - она была теперь
зажиточной женщиной. Ресторан с лихвой окупал себя.
- Действительно, глупость.
- Там говорится, что ты любила гоминида...
- Нет. Это неправда.
Ее вспыхнувшие зеленые кошачьи глаза были так же прекрасны, как и
прежде. Она снова была рыжей ведьмой, которую он знал когда-то.
- Я не любила его. Это нельзя так назвать... Я любила только тебя.
- Но в песенке говорится, - настаивал Джестокост, - что это был
гоминид. Принц ван де Шеменринг.
