жизнь. Он очень хотел иметь запасной вариант.
Бенджакомин решил снова рискнуть карточкой. "Я сделаю только отметку
о сроке гарантийных обязательств и верну ее тебе", - сказал капитан.
Бенджакомин был так возбужден, что не заметил, как карточка опустилась в
дубликатор, как была зарегистрирована сделка, а информация об этом пошла
на Олимпию, откуда отправилась на Землю, где немедленно нашлись
коммерческие агентства, готовые выдать деньги под заклад и на протяжении
трехсот лет получать долг от Вьолы Сидерии.
Бенджакомин получил карточку обратно. Он чувствовал себя честным
вором: если он погибнет, карточка исчезнет и его народу не придется
платить; если же он выиграет, то заплатит из собственного кармана.
Он с облегчением опустился на стул. В это время капитан просигналил
рулевому: корабль накренился, меняя курс.
Целых полчаса космического времени они так и летели: Бозарт рядом с
капитаном, который как бы ощупывал курс, не будучи в нем уверен, на самом
деле он направлялся к себе домой. Капитан не должен был показывать, что
ему хорошо известно, куда лететь, - Бенджакомин мог заподозрить неладное.
Но капитан был очень хорошим специалистом. Таким же хорошим, каким хорошим
вором был Бенджакомин.
Они вошли, наконец, в зону действия систем связи. Бозарт пожал руки
членам экипажа:
- Я подам вам сигнал, когда можно будет лететь.
- Удачи вам, сэр, - сказал капитан.
- Да, удачи, - повторил Бенджакомин.
Он вскарабкался в свою космическую яхту, которая находилась на борту
корабля. На долю секунды в иллюминаторе мелькнула перед ним серая
поверхность Северной Австралии. Сам корабль, напоминавший огромный склад,
исчез, и яхта осталась предоставленной самой себе. Она пикировала, и
Бенджакомина объял ужас.
Он так никогда и не узнал, кем была эта женщина, которая хорошо
чувствовала его приближение, потому что на него немедленно обрушился
телепатический сигнал "малиньких катят". Его лихорадочно работавший мозг
содрогнулся от страшного удара. Он еще одну-две секунды оставался самим
собой, хотя эти секунды показались ему вечностью, а потом перестал ощущать
себя Бенджакомином Бозартом. Луна обрушила на него всю мощь агрессивности
норок. Контакты всех нервных клеток его организма видоизменились: то самое
страшное, что может произойти с человеком. Мозг Бозарта, разрушенный
чудовищной перегрузкой, перестал функционировать.
Но тело его прожило еще несколько минут: оно билось в конвульсиях
вожделения и голода, пока рот не вгрызся в руку, а другая рука не начала
рвать на куски лицо, стремясь вытащить из левой глазницы глаз. И он ревел,
как животное, пожирающее самого себя...
Тело Бозарта прожило недолго. Спустя несколько минут из всех артерий
и вен полилась кровь, а голова уткнулась в рулевой механизм. Яхта
стремительно падала вниз, по направлению к тому месту, где хранилось
богатство планеты, которую он мечтал ограбить.
Североавстралийская полиция подобрала яхту. Но все, кто был в
патруле, чувствовали себя очень плохо. Многих тошнило. Они попали в зону
сигнала, когда он был уже минимальным, но этого было достаточно, чтобы
нанести их организмам серьезные повреждения.
Они ничего не хотели знать.
Они хотели забыть...
Один из полицейских помоложе, увидев безжизненное тело, воскликнул:
- Боже, как это могло с ним случиться?
- Он занялся не тем, чем надо, - объяснил капитан полиции.
- Чем же?
- Он хотел ограбить нас, сынок. Мы победили, а каким способом, это
уже неважно.
Молодой полицейский, униженный и злой, взглянул на командира так,
будто собирался наброситься на него.
- Не волнуйся, сынок. Он недолго мучился, и, между прочим, это он
убил Джонни.
- Действительно он?
- Мы его сюда заманили, чтобы он сам нашел свою смерть. Жестоко,
конечно, но другого выхода не было.
Кондиционеры обдували легким свежим воздухом спящих животных. Воздух
коснулся и лица Матери Хиттон. Телепатический приемник был все еще
включен. Она слабо ощутила свое измученное тело, и каждую клеточку фермы,
и луну, и маленькие сателлиты. А вора не было и следа.
Проснувшись окончательно, Мать Хиттон почувствовала, какие на ней
мокрые от пота одежды. Ей нужен был душ и свежее платье...
На Земле, в Центре кредитных выплат, Главный компьютер подал сигнал.
Младший управитель Содействия подошел к машине и протянул руку - к нему
соскользнула карточка. Он взглянул на нее:
"Дебет Вьолы Сидерии - кредит Земли - субкредит по счету Северной
Австралии - четыреста миллионов".
Младший управитель был один в комнате, но не сдержался и присвистнул:
"Мой бог, мы все уже давно умрем - со струном или без струна - а они все
будут платить!" Он пошел рассказать эту странную новость друзьям.
А машина, уже забыв о предыдущей карточке, выдала следующую.
Кордвейнер СМИТ
НА ПЛАНЕТЕ ДРАГОЦЕННЫХ КАМНЕЙ
Представьте себе лошадь. Она взобралась через расселины на утес из
драгоценных камней. И любовь человека была той силой, которая двигала ее.
Представьте себе Миззер, планету утешения, где наследный правитель,
полковник Уэддер, поставил все явления общественной жизни в такие жесткие
рамки, что малейший отход от стандарта стал рассматриваться как
преступление.
Представьте себе Женевьеву, которая была так богата, что стала
пленницей собственного богатства; которая была так прекрасна, что стала
жертвой собственной красоты; которая была так умна, что знала: ничего,
абсолютно ничего нельзя поделать со своей судьбой.
Представьте себе Кэшера О`Нейла, блуждавшего среди планет, жаждавшего
справедливости и в глубине души таившего надежду, что справедливость и
месть - разные вещи.
Представьте себе Понтопидан, планету из драгоценных камней, где люди
были слишком богаты и заняты, чтобы иметь хорошую пищу, свежий воздух и
здоровые развлечения. Все, что у них было, - это алмазы, рубины, турмалины
и изумруды.
Соедините все это и вы узнаете одну из самых странных историй,
которую рассказывают в различных мирах.
1
Когда Кэшер О`Нейл прибыл на Понтопидан, он узнал, что ее столица
называлась Андерсен. Шло второе столетие Возрождения Человека. Повсюду
люди выискивали себе старинные имена, разговаривали на мертвых языках,
следовали древним обычаям. И происходило это с такой быстротой, с какой
роботы и люди-животные-гомункулы могли извлекать информацию из всякой
рухляди на заброшенных звездных путях или в подземных руинах самой
колыбели Человека.
Возрождение сыграло роковую роль в судьбе Кэшера. На его родной
планете Миззер оно привело к революции и его изгнанию. Кэшер был
племянником бывшего правителя планеты, Курафа, чья коллекция фильмов об
обычаях разных планет считалась богатейшей в заселенной части Галактики.
Кэшер оставался в стороне от политической борьбы, выражая впрочем
молчаливое одобрение, когда полковники Джибна и Уэддер взяли планету в
свои руки во имя реформы. Он обратился с мольбой о помощи к Содействию
лишь тогда, когда Уэддер стал тираном, но безрезультатно. И вот теперь он
путешествовал среди звезд в поисках людей и оружия, чтобы уничтожить
Уэддера и сделать столицу Миззера Кахир богатым и прекрасным городом,
каким он был прежде.
О`Нейл почувствовал, что его дело безнадежно, когда приземлился на
Понтопидане. Люди здесь были добросердечны, дружелюбны и умны, у них не
было причин для войн, не было оружия для борьбы и не было врагов, с
которыми следовало сражаться. Уровень общественного сознания был здесь не
слишком высок. Понтопидан занимали в основном мелкие повседневные дела.
Во время его прибытия, понтопидане находились в состоянии крайнего
возбуждения из-за лошади. Какая ерунда! Ну кто из миззериан стал бы
волноваться из-за какой-то лошади?!
Именно так и заявил Кэшер О`Нейл:
- К чему столько волнений из-за лошади? У нас на Миззере масса
лошадей. Это существа с четырьмя руками, и весят они в восемь раз больше
человека. На каждой руке у них по одному пальцу. Ноготь на пальце очень
прочный, и поэтому они быстро бегают. Наш народ держит их для езды.
- А зачем ездить? - удивился герцог Уинсент, наследный правитель
Понтопидана. - Зачем ездить, если можно летать? У вас что, нет
орнитоптеров?
- Мы не ездим на них, - возразил Кэшер с негодованием. - Мы
заставляем их бегать наперегонки, и та, что выигрывает, получает приз.
- Но тогда, - заметил Филипп Уинсент, получается как-то нелогично.
Испытав этих четырехпальцевых созданий, вы узнаете, кто из них самый
быстрый. И что дальше? Какой в этом смысл?
Племянница его прервала. Это было маленькое хрупкое создание. Кэшер
О`Нейл любил женщин покрупнее с ясными серыми глазами, тщательно
очерченными бровями, изысканной прической из серебристых волос и
маленьким, очень чувственным ротиком. В соответствии с местной модой лицо
племянницы покрывала какая-то пудра или мазь, розовая, под цвет лица, но с
оттенком сиреневого. Женщину двадцати двух лет такой оттенок уже бы
старил, и она выглядела бы как потасканная кокетка. На Женевьеву же
приятно было смотреть, хотя ее экстравагантность и била в глаза. Она
производила впечатление счастливого ребенка, играющего во взрослого, и это
у нее хорошо получалось. Кэшер знал, что на этих отдаленных планетах порой
трудно угадать возраст их обитателей. Женевьева могла оказаться и шикарной
дамой далеко не первой молодости. Однако вновь взглянув на нее, Кэшер
усомнился в своем предположении. Говорила она с юношеской дерзостью.
- Но дядя, они же животные!
- Знаю, - пробормотал дядя.
- Но дядя, разве ты не понимаешь?
- Перестань говорить "но дядя", и скажи, что ты имеешь в виду, -
проворчал с теплотой в голосе диктатор.
- О животных ничего нельзя сказать наверняка.
- Ну конечно, - согласился дядя.
- Это получается как в игре, дядя, - поясняла Женевьева. - Они
никогда не уверены, что кто-нибудь из них дважды сделает одно и то же.
Представь себе, какое это чудесное зрелище: прекрасные огромные создания с
Земли бегают по кругу на своих четырех пальцах, а их большие ногти
выбивают драгоценные камни из почвы!
- Не думаю, что это действительно так. Планета Миззер богата не
драгоценными камнями, как наша, а землей. У тебя ведь есть горшки с
богатой, питательной и мягкой землей, не так ли?
- Конечно, дядя. И я знаю, сколько ты заплатил за нее. Ты был очень
щедр. И до сих пор щедр, - дипломатично добавила она, быстро взглянув при
этом на Кэшера О`Нейла, чтобы выяснить, как он оценил семейную любовь.
- Мы не очень богаты землями на Миззере. В основном это пески, а
земля для возделывания есть только вдоль Двенадцати Нилов - это наши
крупные реки.
- Я видела фотографии рек, - вспомнила Женевьева. - Воображаю, как
живется в мире полном земли для цветочных горшков!
- Ты отклонилась от темы, дорогая. Мы лишь хотели узнать, зачем
кому-то понадобилось привозить лошадь на Понтопидан. Я думаю, вы могли бы
посостязаться с лошадью, если бы у вас был секундомер. Но будет ли это
интересно? Попробуете, молодой человек?
Кэшер О`Нейл постарался не выйти за рамки приличий.
- На моей родине лошади соревнуются лишь между собой. Я видел, как
мой дядя засекал время каждой из множества участниц соревнований.
- Ваш дядя? - заинтересовался правитель. - А кто же такой ваш дядя,
