внушает особого доверия. Ну да ладно; в конце концов, он ведь доставил
нас к Парвати...
- Столица Возрождения-Вектор, - продолжал А.Беттик, сложив на груди
руки, - город Да-Винчи. Впрочем, на поверхности планеты множество
городов, они занимают всю сушу и часть океана, поэтому трудно
определить, где заканчивается один город и начинается другой.
- Эта планета одной из первых вошла после Падения в состав Ордена,
- добавил я. - Военные на ней кишмя кишат... На Возрождении-Вектор и на
Возрождении-М кроме баз на поверхности стоят орбитальные и лунные
гарнизоны.
- Что такое Возрождение-М? - спросила Энея.
- Малое Возрождение, - отозвался А.Беттик. - Планета, вторая по
удаленности от тамошнего солнца, а Возрождение-Вектор - третья. На Малом
гораздо меньше жителей, которые в основном занимаются сельским
хозяйством на огромных автоматизированных фермах и кормят
Возрождение-Вектор. Оба мира ничуть не проиграли от Падения: система
Возрождения вполне в состоянии обеспечивать себя всем необходимым. Так
оно и продолжалось, пока Орден не возродил межпланетную торговлю: на
Возрождении-Вектор изготавливались различные товары, а Малое Возрождение
кормило пять миллиардов человек на Векторе.
- Сколько сейчас жителей на Возрождении-Вектор? - поинтересовался
я.
- Полагаю, столько же - пять миллиардов человек плюс-минус
несколько сотен миллионов. Как уже было сказано, Орден обосновался на
планете достаточно давно, чтобы внедрить крестоформы и контроль за
рождаемостью.
- Если ты бывал на Векторе, опиши, как выглядит планета.
- О! - Андроид грустно усмехнулся. - Мое пребывание на
Возрождении-Вектор ограничивается тридцатью шестью часами в порту. Нас
тогда переправляли с Асквита на Гиперион по приказу короля Уильяма.
Разбудить разбудили, но наружу так и не выпустили, поэтому я помню
только то, что видел в иллюминатор.
- Значит, местные в большинстве своем христиане? - задумчиво
спросила Энея. Девочка казалась чем-то озабоченной. Я заметил, что она
снова начала грызть ногти.
- Да, - ответил А.Беттик. - Боюсь, чуть ли не все пять миллиардов.
- И не будем забывать про армию, - вставил я. - Инструкторы,
которые обучали новобранцев из гиперионских сил самообороны, были с
Возрождения-Вектор. Во время войны с Бродягами эта планета была
перевалочным пунктом, базой для флота, и с тех самых пор на ней стоит
многочисленный гарнизон.
Энея отрешенно кивнула.
- Почему мы летим туда? - Мне надоело ходить вокруг да около.
Энея подняла голову и посмотрела на меня. В ее прекрасных темных
глазах промелькнуло странное выражение.
- Я хочу увидеть реку Тетис.
- Река Тетис исчезла после того как закрылись нуль-порталы. - Я
покачал головой. - Она не может существовать вне Сети. Вернее, не может
существовать как река, как нечто цельное. Насколько мне известно, она
разделилась на тысячи малых рек.
- Знаю, - откликнулась девочка. - Но мне хочется увидеть реку,
которая была когда-то частью Тетис. Мне о ней рассказывала моя мама. Она
говорила, что Тетис похожа на Гранд-Конкурс, только гораздо меньше
толчеи, что можно нанять лодку и неделями, а то и месяцами плавать из
мира в мир...
Я справился с раздражением.
- Мы вряд ли сумеем прорваться сквозь систему обороны Вектора. А
если и прорвемся, прежней реки Тетис все равно не найдем. Зачем она тебе
понадобилась?
Девочка передернула плечиками.
- Помнишь, я рассказывала про архитектора... Ну, у которого хотела
учиться?
- Помню. Но ты не знаешь ни как его зовут, ни где он живет. Почему
обязательно начинать поиски с Возрождения-Вектор? Почему бы не прыгнуть
хотя бы к Малому Возрождению? Или куда-нибудь к Армагасту?
Энея помотала головой. Мне бросилось в глаза, что она причесалась
по-новому, с таким расчетом, чтобы подчеркнуть светлые пряди.
- Во сне я видела, что одно из зданий того архитектора стоит на
берегу Тетис.
- Река текла через сотни миров. - Я подался вперед, как бы давая
понять, что к моим возражениям стоит прислушаться. - Орден оккупировал
далеко не все. Неужели начинать надо именно с Возрождения-Вектор?
- Думаю, да, - тихо ответила девочка.
Я обессиленно уронил руки на колени. Что ж, Мартин Силен не обещал,
что путешествие будет легким и приятным; он всего лишь заявил, что я
стану героем.
- Ладно, - произнес я с усталым вздохом, - какой у нас план?
- Никакого, - отозвалась Энея. - Если нас ждут, я просто скажу им
правду - что мы хотим совершить посадку на Возрождении-Вектор. Вряд ли
нам станут препятствовать.
- А что потом? - Я живо представил себе звездолет Консула,
окруженный тысячами солдат в боевых скафандрах.
- Потом будет потом. - Энея усмехнулась. - Хотите сыграть в бильярд
в невесомости? На деньги.
Я хотел было осадить ее, но передумал.
- У тебя же нет денег.
- Значит, я не могу проиграть. - Губы девочки растянулись в улыбке.
- Правильно?
26
Энея снилась капитану де Сойе на протяжении всех ста сорока двух
суток, которые он провел на орбите Возрождения-Вектор, ожидая девочку.
Де Сойя отчетливо видел ее такой, какой запомнил с первой встречи на
Гиперионе, - стройная, как тростинка, взгляд настороженный, но не
испуганный, несмотря на завывания бури и на внезапное появление фигур в
боевых скафандрах, руки замерли на уровне груди - она хочет то ли
закрыть лицо, то ли обнять капитана... Во сне Энея часто становилась
дочерью де Сойи, и капитан возил девочку по каналам, заменявшим на
Возрождении-Вектор улицы; они разговаривали о старшей сестре отца
Федерико, Марии, которую отправили в Да-Винчи, в медицинский центр
святого апостола Иуды [В Новом Завете - "раб Иисуса Христа, брат
Иакова", автор одного из соборных посланий.]. Капитан видел, как они с
девочкой идут рука об руку к огромному медицинскому комплексу; по дороге
он объяснял, каким образом намерен спасти сестру, и твердил, что на сей
раз не позволит ей умереть.
Когда его семья переселилась на Возрождение-Вектор с провинциальной
планетки Мадре-де-Диос [Матерь Божья (исп.).], где проживала раньше в
местности под названием Льяно-Эстакадо [букв. "Равнина брани" (исп.).],
Федерико де Сойе было шесть лет. Поверхность Мадре-де-Диос представляла
собой каменистую пустыню, большинство населения составляли католики,
порвавшие с Орденом и отказавшиеся от таинства воскрешения. Семья де
Сойи принадлежала к секте Приверженцев Марии, а потому, когда планета
перешла под власть Ордена и местная церковь подчинилась Ватикану,
покинула Нуэво-Мадрид. Приверженцы Марии поклонялись Богоматери с
рвением, которого не одобряли ватиканские ортодоксы; часть детства
Федерико прошла среди шестидесяти тысяч еретиков-католиков, отринувших
крест, чтобы подчеркнуть свое несогласие с Орденом.
Двенадцатилетняя Мария неожиданно заразилась инопланетным
ретро-вирусом, который буквально растерзал колонию. Большинство
отмеченных Красной Смертью либо переболели, либо умерли в первые
тридцать два часа, а Мария не умерла и не исцелилась. На ее прекрасном
лице высыпали ужасные алые пятна, чудовищные, дьявольские стигматы.
Девочку отвезли в больницу городка Куидад-дель-Мадре [букв. "Милость
Богоматери" (исп.).], расположенного в южной, доступной всем ветрам
части Льяно-Эстакадо, но тамошние медики могли противопоставить болезни
только молитву. В Куидад-дель-Мадре имелась миссия Ордена, к которой
местные относились в общем-то вполне терпимо; священник миссии,
доброжелательный отец Магер, буквально умолял отца Федерико подарить
Марии жизнь через принятие креста. Федерико был слишком мал, чтобы
запомнить, о чем говорили между собой измученные напастями родители;
однако в памяти отложилось, как все семейство де Сойя - отец с матерью,
две сестры, младший брат и он сам - стояло на коленях в церкви Божьей
Матери, моля Пресвятую Деву о заступничестве.
Члены кооператива Льяно-Эстакадо собрали деньги, чтобы отправить
семейство де Сойя в один из знаменитых медицинских центров на
Возрождении-Вектор. Младшего брата Федерико и двух сестер родители
оставили на попечение соседей, а будущего капитана почему-то взяли с
собой. Всем троим впервые в жизни довелось испытать, что такое "холодный
сон" - эта процедура была опаснее, зато дешевле криогенной фуги; юный
Федерико потом долго не мог отделаться от ощущения, что превратился
изнутри в ледышку.
Поначалу медики Ордена вроде бы сумели совладать с вирусом и даже
вывели часть стигматов, но три местные недели спустя стало ясно, что
вирус одержал победу. Состоявшие в штате центра священники умоляли
родителей Федерико поступиться принципами, пока не стало слишком поздно.
Уже в зрелом возрасте Федерико де Сойя понял, через какие муки пришлось
пройти его родителям, перед которыми встал ужасный выбор - либо
отказаться от веры, либо потерять дочь.
Во сне, гуляя с Энеей поблизости от медицинского центра, де Сойя
рассказывал, как Мария за несколько часов до того, как впала в кому,
подарила ему свое главное сокровище - крошечную фарфоровую статуэтку
единорога. Держа за руку двенадцатилетнюю девочку с Гипериона, капитан
рассказывал, как его отец, человек крепкий телом и духом, наконец
поддался на уговоры и сам попросил, чтобы дочь крестили. Священники,
естественно, согласились, однако поставили условие: перед тем, как Мария
получит крестоформ, родители Федерико вместе с сыном должны обратиться в
истинную веру.
Де Сойя описывал своей дочери Энее церемонии повторного крещения в
соборе Святого Иоанна: вслед за родителями он отказался от заблуждений и
признал единоначалие Иисуса Христа - а также власть Ватикана. Тем же
вечером мальчик приобщился святых тайн и получил крестоформ.
Крещение Марии было назначено на десять вечера. В восемь сорок пять
девочка неожиданно умерла. Устав Ордена гласил: человек, который умер до
принятия креста, не может быть воскрешен искусственно.
Казалось, отец Федерико должен был впасть в ярость, почувствовать
себя обманутым... Однако он воспринял смерть дочери как Божью кару:
Господь - не тот, которому он молился с детства, не Сын, неразрывно
связанный с Матерью, а суровый Бог вселенской Церкви, Бог Ветхого и
Нового Завета - наказывает не только семейство де Сойя, но и всех
отступников из Льяно-Эстакадо. После возвращения домой с телом дочери,
укутанным в белый саван, старший де Сойя стал проповедовать на
Мадре-де-Диос истинный католицизм. Зерна упали на плодородную почву, ибо
Красная Смерть подорвала веру Приверженцев Марии во всемогущество
Богоматери. В семь лет Федерико отдали в школу Ордена в
Куидад-дель-Мадре, а сестер мальчика отослали в монастырь на севере. Еще
при жизни старшего де Сойя, до того как Федерико в сопровождении отца
Магера отправился в Нуэво-Мадрид, чтобы поступить в семинарию святого
Фомы, Приверженцы Марии, все до единого, обратились в истинный
католицизм. Смерть маленькой девочки привела к возрождению целого мира.
Во сне капитан де Сойя объяснял все это не слишком подробно, ибо
Энея, как выяснилось, знала почти все.
Ночь за ночью, на протяжении ста сорока двух суток, капитан
рассказывал Энее о своем открытии, о том, что узнал, как победить
Красную Смерть и спасти сестру. Де Сойе приснилось, что спасти Марию
может крестоформ. Он проснулся весь в поту, а следующей же ночью понял,
