- Что вы сказали? Нет, мы ничего не увидим до тех пор, пока все не
свершится. Мы обнаруживаем объект косвенно, как бы по принципу радарной
установки с той разницей, что вместо электромагнитных волн предпочитаем
пользоваться мезонами. При наличии соответствующих условий мезоны
возвращаются, причем некоторая часть их отражается от какихлибо объектов, и
наша задача состоит в исследовании характера этих отражений.
- Должно быть, это довольно трудная задача.
На лице Хоскинса промелькнула его обычная улыбка.
- Перед вами результат пятидесяти лет упорных исканий. Лично я занялся
этой проблемой десять лет назад. Да, все это действительно очень нелегко.
Человек у микрофона поднял руку.
- Уже несколько недель мы фиксируем один определенный момент, удаленный
от нас во времени. Предварительно рассчитав наши собственные перемещения во
времени, мы то прекращаем опыт, то воссоздаем его заново, еще и еще раз
проверяя нашу способность с достаточной точностью ориентироваться во
времени. Теперь это должно сработать безотказно.
Но лоб его блестел от пота.
Эдит Феллоуз вдруг заметила, что она машинально оставила свой стул и тоже
стоит у перил, но смотреть пока было не на что.
- Сейчас,- спокойно произнес человек у микрофона.
Наступила тишина, продолжавшаяся ровно столько, сколько требуется времени
на один вздох, и из кукольного домика раздался пронзительный вопль
смертельно испуганного ребенка.
- Ужас! Непередаваемый ужас!
Мисс Феллоуз резко повернула голову в направлении крика. Она забыла, что
во всем этом был замешан ребенок.
А Хоскинс, стукнув кулаком по перилам, голосом, изменившимся и дрожащим
от торжества, произнес:
- Сработало.
Подталкиваемая в спину твердой рукой Хоскинса, который не соизволил даже
заговорить с ней, мисс Феллоуз спустилась по короткой винтовой лестнице в
шахту.
Те, кто до этого момента находился у приборов управления, собрались
теперь здесь. Они курили и, улыбаясь, наблюдали за появившейся в главном
помещении троицей. Со стороны кукольного домика доносилось слабое жужжание.
- Вхождение в Стасис не представляет ни малейшей опасности,- обратился
Хоскинс к Девенею.- Я сам проделывал это множество раз. На какой-то миг у
вас появится странное ощущение, которое не оказывает абсолютно никакого
влияния на организм.
Как бы желая продемонстрировать правильность своих слов, он вошел в
открытую дверь. Напряженно улыбаясь и почемуто сделав глубокий вдох, за ним
последовал Девеней.
- Идите же сюда, мисс Феллоуз! - нетерпеливо воскликнул Хоскинс, поманив
ее пальцем.
Мисс Феллоуз кивнула и неловко переступила порог. Ей показалось, что тело
ее потрясла какая-то внутренняя дрожь, но как только она очутилась внутри
дома, это ощущение полностью исчезло. В доме пахло свежей древесиной и
влажной почвой.
Теперь здесь было тихо, во всяком случае, не слышно было больше голоса
ребенка, но зато откуда-то раздавалось шарканье ног и шорох, будто кто-то
проводил рукой по дереву. Потом послышался стон.
- Где же он?-в отчаянии воскликнула мисс Феллоуз.
Неужели этим глупцам безразлично, что там происходит?
Мальчик находился в спальне, или, вернее, в комнате, где стояла кровать.
Он был совершенно обнажен, и его забрызганная грязью грудь неровно
вздымалась. Охапка смешанной с грязью жесткой травы рассыпалась по полу у
его босых коричневых ног.
От этой травы исходил запах земли с примесью какого-то зловония.
Хоскинс прочел нескрываемый ужас в ее устремленных на ребенка глазах и с
раздражением произнес:
- Не было никакой возможности, мисс Феллоуз, вытащить мальчишку чистым из
такой глубины веков. Мы вынуждены были захватить для безопасности кое-что
из того, что его окружало. Может, вы предпочли бы, чтоб он явился сюда без
ноги или части черепа?
- Прошу вас, не надо! - воскликнула мисс Феллоуз, изнемогая от желания
прекратить этот разговор.- Почему мы бездействуем? Бедный ребенок испуган.
И он грязный.
Она была права. Мальчик был покрыт кусками засохшей грязи и какого-то
жира, а его бедро пересекала воспаленная царапина.
Когда Хоскинс приблизился к нему, ребенок, которому на вид было немногим
более трех лет, низко пригнулся и быстро отскочил назад. Его верхняя губа
оттопырилась, и он издал какой-то странный звук, нечто среднее между
ворчанием и кошачьим шипением.
Хоскинс быстрым движением схватил за руки и оторвал отчаянно кричащего и
извивающегося ребенка от пола.
- Держите его так,- сказала мисс Феллоуз.- Прежде всего ему необходима
теплая ванна. Его нужно как следует отмыть. У вас есть здесь все
необходимое? Если да, то попросите принести вещи сюда и хотя бы вначале
помогите мне с ним управиться. Кроме того, ради всех святых, распорядитесь,
чтобы отсюда убрали всю эту грязь и мусор.
Теперь настал ее черед отдавать приказания, и чувствовала она себя в
новой роли прекрасно. И поскольку растерянная наблюдательница уступила
место опытной медицинской сестре, она взглянула на ребенка уже другими
глазами, с профессиональной точки зрения, и на какой-то миг замерла в
замешательстве. Грязь, которой он был покрыт, его вопли, извивающееся в
тщетной борьбе тело - все это куда-то отступило.
Она рассмотрела самого ребенка.
Это был самый уродливый мальчуган из всех, которых ей приходилось
когда-либо видеть. Он весь был невероятно безобразен - от макушки
бесформенной головы до изогнутых колесом ног.
С помощью трех мужчин ей удалось выкупать мальчика.
Остальные в это время пытались очистить помещение от мусора. Она работала
молча, с чувством оскорбленного достоинства, раздраженная ни на минуту не
прекращающимися криками и сопротивлением.
Доктор Хоскинс намекнул ей, что ребенок будет некрасивым, но кто мог
предположить, что он окажется столь уродливым. И ни мыло, ни вода не в
состоянии были до конца уничтожить исходивший от него отвратительный запах,
он лишь постепенно становился слабее.
Ей вдруг страстно захотелось швырнуть намыленного мальчишку Хоскинсу на
руки и уйти, но ее удержала от этого профессиональная гордость. В конце
концов ведь она сама согласилась на эту работу... А кроме того, она
представила, какими глазами посмотрит на нее доктор Хоскинс, его холодный
взгляд, в котором она прочтет неизбежный вопрос: "Так, значит, вы все-таки
любите только красивых детей, мисс Феллоуз?"
Он стоял в некотором отдалении, с холодной улыбкой наблюдая за ними.
Когда она встретилась с ним взглядом, ей показалось, что кипевшее в ее душе
чувство оскорбленного достоинства забавляет его.
Она тут же решила, что немного повременит с уходом. Сейчас это только
унизило бы ее.
Когда кожа ребенка приняла, наконец, вполне сносный розовый оттенок и
запахла душистым мылом, она, несмотря на все переживания, почувствовала
себя лучше. Кричать мальчик уже был не в состоянии; он лишь устало скулил,
в то время как его испуганный, настороженный взгляд быстро перебегал с
одного лица на другое, не упуская из виду никого из тех, кто находился в
комнате. То, что он был теперь чист, только подчеркивало худобу его
обнаженного, дрожащего от холода после ванны тела.
- Дайте же, наконец, ночную рубашку для ребенка! - резко сказала мисс
Феллоуз.
В тот же миг откуда-то появилась ночная рубашка. Казалось, что все было
подготовлено заранее, однако никто не трогался с места до ее приказа, как
будто умышленно оставляя за ней право распоряжаться и тем самым испытывая
ее.
- Я подержу его, мисс,- подойдя к ней, сказал Девеней.- Одна вы не
справитесь,
- Благодарю вас.
Прежде чем удалось надеть на ребенка рубашку, им пришлось выдержать
настоящую битву, а когда мальчик попытался сорвать ее, мисс Феллоуз сильно
ударила его по руке.
Ребенок покраснел, но не заплакал. Он во все глаза уставился на нее,
ощупывая неловкими пальцами фланель рубашки, как бы исследуя этот неведомый
ему предмет.
"А теперь что?" - в отчаянии подумала мисс Феллоуз.
Все они, даже уродливый мальчуган, замерли, как бы ожидая, что она будет
делать дальше.
- Вы позаботились о пище, о молоке?- решительно спросила мисс Феллоуз.
Они предусмотрели и это. В комнату вкатили специальный передвижной
агрегат, состоявший из холодильного отделения, в котором стояло три кварты
молока, и нагревательного устройства; в нем имелось также значительное
количество укрепляющих средств: витаминизированные капли,
медно-кобальтово-железистый сироп и много других препаратов, рассмотреть
которые она не успела. Кроме того, там находился набор самосогревающегося
детского питания.
Для начала она взяла одно только молоко. Электронная установка за
каких-нибудь десять секунд согрела его до необходимой температуры и
автоматически выключилась. Она налила немного молока в блюдце, не
сомневаясь в том, что уровень развития ребенка очень низок и он не умеет
обращаться с чашкой.
Мисс Феллоуз кивнула мальчику и, обращаясь к нему, произнесла:
- Пей, ну пей же.- Она жестом показала ему, как поднести блюдце ко рту.
Глаза ребенка следили за ее движениями, но он не шевельнулся.
Внезапно она решилась. Схватив мальчика за руку повыше локтя, она
опустила свою свободную руку в молоко и затем провела его по его губам, так
что капли жидкости потекли по его щекам и подбородку.
Он отчаянно завопил, но, вдруг умолкнув, начал облизывать свои влажные
губы. Мисс Феллоуз отступила назад.
Мальчик приблизился к блюдцу, наклонился к нему и затем, быстро
оглянувшись по сторонам, как бы высматривая притаившегося врага, снова
нагнулся к молоку и начал его жадно лакать, как кошка, издавая при этом
какой-то неопределенный звук. Он даже не попытался приподнять блюдце
руками.
Мисс Феллоуз не в силах была до конца скрыть охватившее ее при виде этого
чувство, и, видимо, кое-что отразилось на ее лице, потому что Девеней,
взглянув на нее, произнес:
- Доктор Хоскинс, а сестра в курсе того, что происходит?
- В курсе чего? - поинтересовалась мисс Феллоуз.
Девеней заколебался, но Хоскинс, по выражению лица которого снова можно
было заподозрить, что все это втайне его забавляло, сказал:
- Ну что ж, можете ей сказать.
- Вы, по всей вероятности, даже не подозреваете,- обратился Девеней к
мисс Феллоуз,- что волею случая вы - первая в истории цивилизованная
женщина, которой пришлось ухаживать за ребенком-неандертальцем.
Сдерживая охвативший ее гнев, мисс Феллоуз повернулась к Хоскинсу.
- Вы могли бы предупредить меня заранее, доктор.
- А зачем? Какая вам разница?
- Речь шла о ребенке.
- А разве это не ребенок? У вас когда-нибудь был щенок или котенок, мисс
Феллоуз? Неужели в них больше человеческого? А если бы это оказался детеныш
шимпанзе, вы бы почувствовали к нему отвращение? Вы медицинская сестра,
мисс Феллоуз. Судя по вашим документам, вы работали три года в родильном
отделении. Вы когда-нибудь отказывались ухаживать за ребенком-уродом?
- Вы все-таки могли бы сказать мне это раньше,- уже менее решительно
произнесла она.
- Для того чтобы вы вовремя успели отказаться от этой работы? Не следует
ли из этого, что вы хотите это сделать теперь?
Он холодно посмотрел ей прямо в глаза. С другого конца комнаты за ними
наблюдал Девеней, а маленький неандерталец, покончив с молоком и вылизав
начисто блюдце, поднял к ней мокрое лицо с широко раскрытыми, о чем-то
молящими глазами.
Мальчик жестом указал на молоко, и вдруг из его рта посыпались все время
повторяющиеся одни и те же отрывистые гортанные звуки вперемежку с искусным
прищелкиванием языком.
- А ведь он говорит! - удивленно воскликнула мисс Феллоуз.
- Конечно,- сказал Хоскинс.- Homo neanderthalensis в действительности
является не отдельным видом, а скорее разновидностью Homo sapiens. Так
почему бы ему не уметь говорить? Вполне возможно, что он просит еще молока.
Мисс Феллоуз машинально потянулась за бутылкой, но Хоскинс схватил ее за
руку.
- А теперь, мисс Феллоуз, прежде чем вы сделаете еще хоть одно движение,
вы должны сказать, остаетесь вы или нет.
Мисс Феллоуз раздраженно высвободила руку.
