идти в церковь.
Май почти без чувств свалился во влажную грязь. Правая рука у него
дрожала.
- Хорошо, Кетти, только отойди, пожалуйста, чтобы я мог вылезти
отсюда.
Тень исчезла.
Когда Майк выбрался наконец, его сердце буквально ныло от боли. Он
закрыл заслонкой проход, вбил гвозди.
- Ой, какой ты грязный, - проговорила Кетлин, улыбаясь брату.
Майк оглядел себя. Вся его одежда была покрыта серой пылью и
паутиной. Ссадины на локтях кровоточили. Все лицо было в грязи и он
даже ощущал ее вкус. Поддавшись мгновенному импульсу он обнял
сестренку. Она радостно прижалась к нему, ничуть не заботясь о том,
что может тоже запачкаться.
На мемориальную службу в похоронное бюро Хауэлла в Пеории пришло
более сорока человек. Дьюану показалось, что Старик слегка раздражен
таким оборотом дела, ему словно хотелось оставить эту церемонию
похорон брата только для себя. Но извещение, помещенное в газете, и
несколько телефонных звонков, сделанных им, заставили людей приехать
даже из Чикаго и Бостона. Явилось несколько коллег дяди Арта по заводу
Катерпиллар, и один из них не скрываясь рыдал в течение всей службы.
Священника не было, ибо дядя Арт твердо придерживался семейной
традиции воинствующего агностицизма, но короткие надгробные речи
произнесли несколько людей: коллега дяди по работе, тот самый который
не мог удержаться от слез, кузина Кэрол, которая прилетела из Чикаго и
в тот же вечер должна была вернуться обратно, и привлекательная
женщина средних лет по имени Делора Стивенс, которую Старик представил
как "друга дяди Арта". Дьюан задал себе вопрос, как долго дядя Арт и
эта женщина были любовниками.
Последняя речь принадлежала Старику: Дьюан нашел ее самой
впечатляющей: никаких слов о загробной жизни, или о наградах за
достойно прожитые дни, только горькие нотки в голосе из-за потери
брата, и несколько слов о личности, которая не поклонялась фальшивым
ценностям, а посвятила жизнь служению другим людям, честному и
беззаветному. Закончил свою речь Старик чтением отрывка из Шекспира,
любимого писателя дяди Арта. Дьюан ожидал услышать "Все полеты ангелов
несут тебя к отдыху...", зная как ценил дядя Арт иронический подход ко
всему на свете, но то, что он услышал, было песней. Местами голос
Старика срывался, но он держал себя в руках и загадочные последние
слова прозвучали на удивление сильно:
Для тебя не страшен зной,
Вьюги зимние и снег,
Ты окончил путь земной
Ты обрел покой навек.
Дева с пламенем в очах
Или трубочист - все прах.
Все прошло - тиранов нет,
Притеснения владык,
Больше нет ярма забот,
Равен дубу стал тростник.
Царь, ученый, врач, монах
После смерти - все лишь прах.
Не страшись ни молний ты...
Ни раскатов громовых...
Ни уколов клеветы.
Радость, скорбь - не стало их.
Кто любовь таил в сердцах,
Все как ты, уйдут во прах.
Злобных сил не знай ты...
Духам не внимай ты...
Ада не страшись ты...
К небу вознесись ты...
Спи среди цветов и трав,
Память вечную снискав.*
[* У.Шекспир комедия "Цимбелин". Акт IY, сцена 2. Перевод
П.Мелковой.]
В часовне послышались рыдания. Старик прочел весь стих по памяти,
затем склонил голову и вернулся на свое место.
В задернутом занавесом алькове заиграл орган. Медленно, по
одиночке или небольшими группами, люди стали расходиться. Кузина Кэрол
и еще несколько человек немного задержались, чтобы сказать несколько
слов Старику или погладить Дьюана по голове. Застегнутый воротничок и
туго повязанный галстук стесняли мальчика и казались чужими,
воображение рисовало ему дядю Арта, который подошел бы к нему и заявил
смеясь: "Ради всего святого, парень, сними ты эту дурацкую штуку.
Галстуки носят лишь бухгалтеры и политиканы".
Наконец Дьюан и Старик остались вдвоем. Вместе они спустились к
подвал похоронного бюро, где находилась "пещь огненная" и тело дяди
Арта было предано огню.
Майк терпеливо дожидался, когда Отец Каванаг пригласит его после
литургии на завтрак, состоящий обычно из кофе и багеля*, чтобы
поговорить со священником о том, что он видел в лазе.
[* Багель - в католической церкви лепешка из пресного теста.
Напоминает нашу просвирку.]
Еще три года назад Майк понятия не имел о том, что такое багель.
Но с тех пор, как отец Каванаг стал приглашать на завтрак нескольких
самых надежных из своих министраторов (алтарных служек), мальчик стал
экспертом в таких делах, и теперь совершенно невозмутимо намазывал
багель сливочным сыром или укладывал на него аппетитные кусочки
копченой лососины. Для того же, чтобы убедить священника в том, что
одиннадцатилетнему мальчику можно разрешить пить кофе, потребовалось
некоторое время. Также, как обычай называть епархиальный автомобиль
"Папомобилем", это было их общей тайной.
Майк жевал багель и размышлял как бы ему лучше сформулировать
вопрос: _Отец Каванаг, у меня есть кое-какие трудности в жизни. Они
связаны с мертвым солдатом, роющим туннель под моим домом и пытающимся
схватить мою бабушку. Не может ли Церковь помочь мне в этом?_
Наконец, он сказал так:
- Отец, Вы верите в зло?
- Зло? - переспросил священник, отрывая взгляд от газеты. - Ты
имеешь в виду зло как абстрактное понятие?
- Я не знаю, что такое абстрактное понятие, - пробормотал Майк. С
отцом Каванагом он часто чувствовал себя полнейшим дураком.
- Зло как категория или как сила, исходящая от поступков людей? -
уточнил священник. - Или ты имеешь в виду вот такие вещи? - И он
указал на снимок в газете.
Майк посмотрел на него. На фотографии был изображен человек, по
имени Эйхман, который был заключенным в каком-то месте, который
назывался Израиль. Майк ничего об этом не знал.
- По-моему я имел в виду то зло, которое исходит от поступков
людей, - ответил он.
Отец Каванаг сложил газету.
- А-а, древний вопрос о воплощении Зла. Ну что ж, тебе известно,
чему учит нас Церковь.
Майк покраснел, но все-таки отрицательно покачал головой.
- Та, та, та, - теперь священник его явно поддразнивал. - Тебе не
мешало бы повторить уроки катехизиса, Майкл.
Майк кивнул.
- Ага, но все-таки что говорит Церковь насчет зла?
Отец Каванаг достал пачку Мальборо, щелчком выбросил оттуда
сигарету, зажег ее. Затем кончиками пальцев осторожно снял с языка
щепотку табаку. Его голос стал серьезным.
- Ну, тебе известно, что Церковь признает существование Зла как
независимой силы... - Он встретил недоумевающий взгляд Майка. -
Например, Сатана. Дьявол, другими словами.
- О, да, - Майк вспомнил исходящий из туннеля запах. _Сатана._
Неожиданно вся суета показалась ему немножко глупой.
- Многие теологи, как например Фома Аквинский и другие, штудировал
проблему зла на протяжении многих веков, пытаясь понять, как оно может
быть самостоятельной силой, в то время как власть Святой Троицы
является всевышней и неоспоримой, как говорит об этом Святое Писание.
Вполне удолетворительных ответов получено не было, но безусловно
догматы Церкви призывают нас верить, что зло имеет свою собственную
власть, своих собственных посланцев... Ты следишь за ходом моей мысли,
Майкл?
- Да, вроде, - неуверенно ответил Майк. - Значит это может быть...
Посланцы зла это что-то наподобие ангелов?
Отец Каванаг вздохнул.
- Ну, если принять средневековые формулировки... то да. Но да, по
существу так, именно этому учит нас Церковь.
- Какова природа посланцев зла, отец?
Священник задумчиво барабанил пальцами по цеке.
- Какова природа? Ну, прежде всего, мы имеем демонов, конечно.
Инкубов. И суккубов. Данте дал в своей комедии описание целых семей и
образцов демонов. Например, замечательных созданий с именем типа
Драгигннаццо, что можно перевести как "подобный большому дракону", и
Граффиакане, что означает "тот, кто стрижет собак", и...
- А кто этот Данте? - с воодушевлением прервал его Майк,
взволнованный перспективой возможной встречи с этим замечательным
человеком, который был экспертом в таких важных вещах.
Отец Каванаг еще раз вздохнул и затушил сигарету.
- Я забыл, что мы полагаемся на систему обучения, которой
следовало бы находится в седьмом круге Ада. Данте, мой мальчик, это
поэт, живший и умерший приблизительно семь веков назад. Боюсь, что я
несколько отошел от предмета нашей дискуссии.
- Майк допил кофе, отнес чашку в раковину и принялся осторожно
мыть ее.
- А эти вещи... ну, эти демоны... они обижают _людей_?
Отец Каванаг нахмурился.
- Но мы ведь говорим о созданиях, бывших порождением разума людей.
А эти люди жили в невежественные времена, Майкл. Стоило им заболеть и
они начинали винить в этом демонов. Единственным лекарством в то время
были пиявки...
- Кровососы? - Майк был явно шокирован.
- Да. Демонам приписывали вину за человеческие болезни, душевные
расстройства... - Он помолчал, видимо вспомнив, что сестра его
алтарного служки страдает именно таким расстройством. - За апоплексию,
плохую погоду... словом за все то, что они не могли объяснить. А
_могли_ объяснить в те времена лишь очень немногое.
Майк вернулся к столу.
- Но вы сами как считаете, такие вещи на самом деле
существовали... существуют? Они все еще могут преследовать людей?
Отец Каванаг скрестил руки на груди.
- Я полагаю, что Церковь дала нам замечательную теологию, Майкл.
Но постарайся представить Церковь в виде гигантской драги, добывающей
золото со дна реки. Она приносит людям много золота, но приносит много
и грязи и пустой породы.
Майк нахмурился. Он терпеть не мог, когда отец Каванаг пускался в
подобные сравнения. Он называл их метафорами, но сам Майк называл их
"увертками".
- Они существуют взаправду?
Отец Кавнаг убедительно вытянул руки вперед, держа их ладонями
вверх.
- Возможно не в буквальном смысле, Майкл. Но в фигуралдьном,
безусловно.
- Если они _действительно_ существовали, - продолжал настаивать на
своем Майк, - могли ли всякие церковные штуки остановить их, как это
бывает в кино с разными вампирами?
Священник мельком улыбнулся.
- Церковные штуки?
- Вы знаете о чем я... Кресты, гостия. святая вода... все такое.
Отец Каванаг поднял брови, будто его дразнили. Майк, напряженно
ожидая ответ, не заметил этого.
- Конечно, - кивнул священник, - если все это... церковные штуки,
как ты выражаешься,... действует на вампиров, то оно должно
подействовать и на демонов. Разве не так?
Майк кивнул. Он решил, что на сегодня с него достаточно, отец
Кавнаг будет думать, что он рехнулся, если он после этих разговоров о
вампирах и демонах расскажет ему о солдате. Священник пригласил
мальчика на "холостяцкий ужин" в ректорской в пятницу, но Майк был
вынужден отказаться. Еще раньше Дейл предложил ему поехать на ферму к
дяде Генри, чтобы поисследовать окрестности на предмет пещеры
бутлегеров. Вообще-то, с тех пор как они познакомились, это было их
обычное времяпрепровождение, хоть Майк сильно подозревал, что этой
пещеры и в природе-то не существует, но ему всегда очень нравилось
играть на ферме дяди Генри. Плюс обед там всегда означал что-нибудь
очень вкусное и хоть в пятницу Майк, конечно, не станет есть мясо, но
