их увеличивалось с каждой минутой. Под конец их было уже несколько сотен.
Большинство индейцев были закутаны в шерстяные одеяла, но кое-кто был
разряжен весьма пестро и нелепо. Их лица, высохшие из-за непомерного
пристрастия к огненной воде, не выражали ни радости, ни любопытства,
напротив, было заметно, что при виде мико индейцев охватил невольный ужас.
Поглядев на них, старый Токеа помрачнел, губы его скривила горькая улыбка.
Из толпы выступил пожилой индеец в американском наряде. Он презрительно
посмотрел на мико, воткнул факел в землю и занял место в полукруге
старейшин.
- Вождь Джозеф, - зашептались индейцы.
Остальные тоже воткнули факелы в землю, красноватые отблески огня
играли на их лицах.
- Братья мои собрались сюда, чтобы услышать слова Токеа? - спросил
мико.
- Да, это так, - ответил один из стариков. - Мускоги пришли послушать
слова великого мико. Их уши открыты.
- Воины мускоги зарыли свои томагавки в землю! - злобно выкрикнул
Джозеф.
Среди индейцев послышался какой-то неясный гул.
- Я чую дыхание предателя, сына бледнолицего и обманутой скво, -
сказал мико.
- А мой нос чует волка, изгнанного его стаей, которую он загнал в
ловушку, - язвительно ответил Джозеф. - Да, отец Джозефа был бледнолицым,
но его мать была дочерью сестры мико. И разве Джозеф всадил длинный нож
бледнолицых в спину краснокожих? Нет, он отвел от них этот нож.
- Когда краснокожие подняли томагавки против бледнолицых, Джозеф
сбежал, точно трусливый пес, - возразил старик-индеец.
- Но он принес мир своим братьям, - нагло заметил полукровка. - Что
осталось бы с мускоги, если бы не Джозеф? Всех их свели бы с лица земли.
- Лучше погибнуть в кровавой битве, чем быть преданным собственным
братом, - вмешался другой старик.
Токеа с удивлением слушал их речи.
- Ужели глаза Токеа видят тех великих когда-то мускоги, которые
всегда были грозой бледнолицых? - спросил он. - Увы, это те самые воины,
но теперь они носят одежды бледнолицых. Воины мускоги, слушайте же слова
Токеа в последний раз!
- Речи Токеа горьки и ядовиты! - крикнул Джозеф. - Хотят ли мои
братья слушать их?
Индейцы глухо заворчали, но затем обратили свои взоры к мико.
- Сын бледнолицего сказал правду, - заговорил тот. - Речи Токеа
горьки. Они были горьки и двадцать лет назад, но теперь стали еще горше,
ибо глаза его многое видели, уши многое слышали, и душа его омрачилась.
Глаза его видели, как его народ, точно собак, натравили на других
краснокожих. Глаза его видели, как лживые бледнолицые прокрадывались в
вигвамы краснокожих, чтобы опоить их огненной водой, а потом купить их
земли. Когда Токеа против воли поднял томагавк на чокто, его земля была
продана. Его глаза видели доллары, которые дали за нее бледнолицые. Но
Токеа с презрением отшвырнул эти доллары. Уши мико слышали, как
краснокожих уговорили поднять томагавки против бледнолицых, когда время
уже ушло. Краснокожие угодили в ловушку и погибли в кровавой битве.
Слушайте же слова мико, мои братья! Бледнолицые хитры и коварны. Они дают
вам огненную воду, которая убивает медленно, но верно. Они посылают к
краснокожим своих бледнолицых шпионов, а те нравятся скво, ибо у них
гладкая кожа. Бледнолицые умеют отыскать среди краснокожих предателей и
одаривают их долларами. И предатели становятся вождями, они говорят на
языке краснокожих, но слова их лживы. Знают ли братья мои таких
предателей? - И он впился в лицо Джозефа.
- Воины мускоги! - закричал тот, вскакивая. - Если вы будете слушать
речь Токеа, он уведет вас туда, куда изгнали его самого, - в соленую
пустыню.
- Разве Токеа издал боевой клич? - с презрением глядя на полукровку,
спросил мико. - Краснокожие воины помнят, что говорил им Токеа. Но они не
послушали его. Теперь Токеа вновь пришел к своим братьям. Он побывал в
вигвамах бледнолицых и видел все. Бледнолицые страшатся Великого отца
Канады, его воины приплыли в больших каноэ, их больше, чем деревьев в
лесу.
- И что нам следует делать? - спросил один из индейцев.
Старик внимательно оглядел всех и прислушался к их неодобрительному
ропоту.
- Глаза Токеа не видят здесь воинов мускоги, - сказал он. - Они видят
жалких краснокожих, которые стыдятся одежды своих предков. Под тесными
обносками бледнолицых в груди краснокожих бьются теперь трусливые сердца.
- Мускоги хотят мира и покоя, - возразил ему другой индеец. - А мико
им мира и покоя никогда не приносил.
- Да, брат мой прав, - сказал Токеа, - в сердце мико нет покоя. Но
бледнолицые даруют краснокожим покой лишь потому, что их страшат сыны
Великого отца Канады. А если красные мундиры уйдут, краснокожие не долго
будут владеть своими землями. Воины мускоги! Вы не вняли речам мико. Вы
изгнали его. Вы потревожили священный источник, и кровь ваших вождей
смешалась с грязной кровью бледнолицых. Ваша кровь уже никогда не будет
чиста. Мико пришел навсегда проститься со своими братьями. Воины мускоги!
Токеа говорил с духом своего отца.
Все индейцы, услыхав такие слова, замерли в ожидании.
- Отец Токеа не хочет, чтобы его кости покоились в земле тех, кто
предал его кровь.
- Хух! - вскричали индейцы.
- Токеа исполнил волю отца, - продолжал старик. - Он извлек его кости
из земли, отныне они будут покоиться в свободной земле великого племени
каманчей.
Он приподнял крышку короба. Индейцы столпились вокруг.
- Токеа, - спросил один из самых старых и почтенных вождей, - ужели
сам великий Шейя приказал тебе, чтобы ты забрал его кости из земли, где
живут мускоги?
- Он хотел этого, - ответил Токеа.
- Хух! - вновь вскричали все индейцы.
- Мико исполнил волю своего отца, - сказал Токеа. - Теперь он
навсегда покинет эти края. Но воины мускоги могут вместе с ним отправиться
в прекрасные и далекие земли каманчей. Токеа и сын его Эль Золь
протягивают им свои руки.
Сказав это, Токеа поднялся и вместе с Эль Золем пошел прочь.
На следующее утро, когда оба вождя быстрым шагом шли по направлению к
лагерю, они вдруг заметили свежие следы мокасин. Старик не придал этому
особого значения, а Эль Золь сильно встревожился, но ничего не сказал. На
шестой день пути они вновь увидели следы воинов мускоги, которые прошли
тут за несколько часов до них. Теперь Эль Золь не мог более молчать.
- Мико, как и подобает послушному сыну, исполнил волю своего отца, -
сказал он. - Но со своим народом мико говорил не как мудрый вождь. Он дал
волю ярости, которая клокочет в его груди. Он не должен был делать этого.
В сердце Эль Золя тоже еще не зажила рана, которую нанесли бледнолицые,
когда убили его отца. Эль Золь мог бы отомстить за отца бледнолицым, но
тогда пролилось бы и много крови его краснокожих братьев. А посему Эль
Золь отдал право мести Ваконде, а сам живет нуждами своего народа. Мико не
должен думать о мести, он должен помнить о своем народе, о своих детях.
Если бледнолицые прослышат о том, что говорил мико воинам мускоги, они
нахмурят лбы и откажутся вернуть Токеа залог, который он оставил в их
лагере, - тихо и чуть смутившись закончил молодой вождь.
- Белая Роза - дочь мико. Он не отдаст ее бледнолицым.
- Ваконда забрал к себе дочь мико, - уже еле слышно вымолвил Эль
Золь.
Он замолчал, сердце его громко стучало, щеки пылали.
- Белая Роза - дочь мико. А Эль Золь станет ему сыном! - тожественно
сказал старик.
- Отец мой! - воскликнул Эль Золь и бросился к Токеа на грудь.
Некоторое время они стояли молча, а потом снова двинулись в путь и по
прошествии нескольких дней без особых приключений добрались наконец до
лагеря.
38
Однако величественная картина, представшая взорам индейцев, едва ли
одарила покоем их души.
Природа уже ожила после зимней спячки, ибо весна пришла в эти края,
как обычно, куда раньше, нежели в других штатах. Все было в цвету, в
голубой дали виднелись леса, точно зеленой стеной ограждавшие возделанные
плантации. Но еще прекраснее была река с добротными поместьями по берегам,
стремительная и полноводная, словно осененная благодатью самого Создателя.
На ее волнах покачивались сотни больших и малых судов, ожидавших
торжественного прибытия последнего батальона ополченцев. Сейчас они
подплывали к берегу на пароходе, приветствуемые тысячеголосым "ура". Все
были в полном боевом облачении, приобретенном, разумеется, за собственный
счет, дисциплина и военная выправка пришли на смену былому разброду и
неуверенности. Когда пароход причалил, вновь загремело "ура". Высадившись
на берег, ополченцы тотчас построились. К ним подошли офицеры, в том числе
полковник Паркер и майор Коупленд. Один из ополченцев, выступив вперед, от
имени всех сограждан поблагодарил офицеров за смелость и неусыпную заботу
о подчиненных и заявил, что они полностью оправдали оказанное им доверие.
В ответной речи полковник Паркер тоже принес благодарность от лица
офицеров, пожелав, чтобы все доблестные защитники родины и в мирные
времена сохранили друг к другу доверие и уважение.
Эти скупые, лишенные излишнего пафоса слова тем не менее столь сильно
выразили чувства, владевшие бывшими командирами и подчиненными, что на
некоторое время на берегу воцарилось молчание. А потом сотни людей
закричали:
- Майор Коупленд!
Майор Коупленд в новехонькой военной форме и при шпаге, стоявший чуть
в стороне вместе с миссис Паркер, ее дочерьми и Розой, несколько
смутившись, вышел вперед.
- Дорогие соотечественники, - начал он, - все мы уже наконец дома и
можем насладиться покоем в кругу семьи. Но поскольку вы оказали мне честь,
позволив еще раз выступить перед вами, я скажу, что вы до конца выполнили
свой долг перед родиной. А потому слава вам всем, мои сограждане! -
воскликнул он, размахивая шляпой. - И ежели кто-то из вас окажется в беде,
ежели кому-то потребуется моя помощь, пусть смело идет к сквайру
Коупленду, ибо майора Коупленда можно преспокойно запрятать в чулан.
- Да здравствует майор Коупленд! - закричали все, заглушив даже
громкую барабанную дробь.
Впрочем, наш доблестный майор не только умел завоевать популярность,
но и знал, как удержать ее. А потому он пошел вдоль строя, пожимая руку
каждому ополченцу и обращаясь к нему по имени.
- Ба! Кого я вижу! - воскликнул он вдруг, - приметив стоявших в
стороне пленных английских офицеров. - Да это же мой старый знакомец!
И он направился к англичанам, которые не без некоторого изумления
взирали на все происходящее.
- Джентльмены, - улыбнувшись, сказал он, - рад видеть вас здесь
именно в этой роли. Чувствуйте себя как дома. Тут среди вас есть один
юноша, с которым я не прочь немного потолковать. - И он сердечно пожал
руку Джеймсу Ходжу. - Мальчик мой, почему бы тебе не поехать со мной в
Опелоузас? А сегодня я приглашаю тебя к полковнику Паркеру. Но имей в
виду, что там будут некие особы, чьи глазки куда опаснее наших пушек.
- Я вам очень признателен, мистер Коупленд! - воскликнул юноша.
Майор пожал руки английским офицерам, а потом добавил со свойственной
ему хитрецой:
- Джентльмены, вы честно исполнили свой долг.
- Зато вы совершили нечто большее, майор, - ответили те.
- Ну что вы! - возразил майор. - Любой человек, ежели ему досаждают
непрошенные гости, постараются поскорее отправить их восвояси. Впрочем,
джентльмены, вы пробудете тут не менее восьми дней, и коли кто-то из вас
не прочь на пару дней приехать к сквайру Коупленду поохотиться на
