Войдя в вигвам мико, Лафит понял, что не ошибся в своих расчетах.
Постепенно между пиратами и индейцами наладился натуральный обмен, от
которого выигрывали обе стороны. Недоверие индейцев к бледнолицым он
постарался развеять, совершив казнь над двумя наиболее ретивыми
молодчиками. Индейцы поначалу недобро притихли, но вскоре прониклись к
нему дружескими чувствами даже скорее, чем он ожидал. Они снабжали своих
гостей маисовой мукой, дичиной, бизоньим мясом, за что получали оружие,
одежду и даже предметы роскоши. При содействии пиратов в деревне появились
две внушительных размеров хижины. В них неделями трудились ремесленники,
отчего они имели вполне обжитой вид. Вообще говоря, именно этим деловым
отношениям деревня и была обязана своим цветущим благополучием.
- А часто пират навещает мико? - спросил Джеймс.
- Когда мико вернется с охоты, пират должен приплыть за мясом...
Их разговор был прерван появлением индианки, она встала между ними,
пытливо оглядывая то Розу, то британца.
- Канонда, - с торжественной серьезностью заговорила она, - отвела
чужеземцу вигвам. Отец очень любит ее! Он наслаждается ее голосом, когда
она поет о деяниях предков. Он не осудит свою дочь, он повернется спиной к
пирату, а Розу введет в вигвам бледнолицего брата. Мой брат возьмет Розу в
свой вигвам. Не так ли?
Джеймс не сумел скрыть иронической усмешки, но тут же принял
спокойно-бесстрастный вид. Но было уже поздно. Детям природы свойственна
особая проницательность, и обеим девушкам стало ясно, что происходит в
душе их гостя. Повисло неловкое молчание. Индианка, явно перестаравшаяся в
своих хлопотах о будущем любимой подруги, обняла Розу, убитую стыдом. Та
стояла бледная, как изваяние, не в силах ни говорить, ни двинуться с
места.
Джеймс тоже застыл, как столбняком пораженный. В душе его шла
мучительная борьба. Он порывался что-то сказать, но всякий раз робость
брала верх. Наконец он, запинаясь, произнес:
- Роза... Канонда...
Но индианка лишь сделала англичанину знак оставить их вдвоем с Розой.
- Я должен покинуть вас, милые девушки. Так повелевает моя присяга,
моя честь. Это зов долга. Все пойдет прахом, если я останусь.
Индианка бережно уложила Розу на постель и, резко выпрямившись,
сказала:
- Неужели белая змея считает Канонду такой глупой? Как может
надеяться чужеземец, что Канонда протянет ему руку и выведет предателя на
тропу возвращения?
- В таком случае, мне придется искать ее самому.
- Я вижу, белая змея способна состязаться в беге с оленем, в
проворстве - с белкой, в плавании - с аллигатором, если вздумала бежать из
вигвама мико! - с едкой насмешкой воскликнула индианка. - Белая змея в
ловушке. Разве не твердила Канонда своей сестре, что этот бледнолицый не
кто иной, как лазутчик.
- Повторяю, Канонда, я англичанин, морской офицер, подвергшийся
нападению пирата. Но я принял решение окончательно и должен покинуть вас.
Он хотел коснуться руки Канонды, но та отскочила от него, как от
прокаженного.
10
Этот разговор означал для Джеймса разрыв отношений с молодыми
хозяйками. И хотя он по-прежнему находил пищу в своем вигваме, -
подавалась она невидимой рукой. Несмотря на то, что охлаждение произошло
по его вине, спокойнее от этого не стало. Напротив, его терзали и тревога,
и собственная беспомощность. Хижина и деревушка сделались вдруг необычайно
тесны. Он убегал в лес, бродил среди стволов пальметто, но с каждым часом
лицо его все более омрачалось, на душе становилось тревожнее.
Случилось это в последнюю ночь второй недели. Какие-то неясные
предчувствия сорвали его с места и погнали в лес. Он начал бесцельно
бродить среди зарослей, покуда промозглый вечерний воздух и дикий хохот
сов не заставили вернуться в деревню. Едва Джеймс подошел к хижине, как
увидел белеющую за углом фигуру. Эта была Роза.
- Брат мой, - с дрожью в голосе начала она, - Канонда повела сестер
ставить силки на речных птиц. А Роза поспешила к своему брату.
- Бесценная моя сестра, этот визит...
- Здесь холодно. Войдем в вигвам. Ветер разносит наши слова по всей
округе.
Она скользнула в проем и тщательно закрыла его бизоньей шкурой. Потом
извлекла из корзины сосуд с угольями и зажгла лучину. Совершив эти
приготовления, она сделала знак, приглашающий присесть для разговора.
- Мой брат сердится на свою сестру. Канонда огорчила его.
- Нет, дорогая сестра, я не сержусь. Если то счастье, которое мне
посулили, было бы возможно...
Она не дала ему закончить.
- Канонда добра, очень добра. Она - мать всем краснокожим женщинам,
но она не может заглянуть в сердце Белой Розы, и ей не понять своего
белого брата.
- Да, пожалуй.
- Твоя сестра очень любит тебя, но совсем иначе, чем думает Канонда.
Роза любит тебя как брата.
Джеймс пристально посмотрел на девушку.
- Роза полжизни бы отдала за то, чтобы иметь и белую сестру, и белого
брата. Она охотно пошла бы к нему в услужение, подавала бы ему ягдташ,
шила бы одежду, работала бы в его поле, хотя скво и смеются над ее нежными
руками. Брат мой! У Розы нет сестры, которой она могла бы открыть свое
сердце. Только и остается, что говорить с самой собою да с птицами в небе,
изливать им свою боль и свою радость.
- Несчастная девочка! Так ты пленница?
- Нет, брат мой. Роза - не пленница. Скво любят ее, а Канонда
заменяет ей мать. Но у них... - Роза расплакалась, - у них красная кожа, а
у Розы - белая. Их сердца чувствуют иначе. Они не понимают Белую Розу. Ей
так одиноко здесь.
Слова девушки подняли в его душе целую бурю.
- Несчастное, брошенное дитя! Бедная Роза в краю дикарей!
- Так значит, мой брат не сердится на бедную Розу?
- Помилуй! Как можно сердится на такого ангела? Приказывай!
Повелевай! Моя жизнь - в твоем распоряжении. Если хочешь, бежим вместе.
- Бежать? - Роза покачала головой. - Как я могу покинуть Канонду,
которая стала мне матерью? Это разорвало бы ей сердце. Розе нельзя бежать.
Мико добывал для нее пищу. Она - его собственность. Но разве брат не может
остаться здесь? Неужели он должен непременно уйти?
- Должен. Иначе я пропал.
- Роза знает это, да. Роза знает... - девушка говорила как бы сама с
собой, в забытьи. - Но она ждала этой встречи, чтобы брат не думал, будто
она держит его в плену. Она молила, плакала, стояла на коленях, но Канонда
не хочет. Она добра, она утешение Белой Розы, но она боится мико и его
воинов. Мико поклялся убивать всякого янки, который приблизится к его
вигваму.
- Но я же не янки! - с досадой воскликнул Джеймс.
- Роза поверила бы тебе. Но она знает меньше, чем Канонда. Моя сестра
умна и никогда не лжет. Роза должна верить ей.
- Злосчастное заблуждение! Я никогда не был янки, клянусь жизнью!
Поверь мне, сестра!
- Почему мой брат не хочет дождаться мико?
- Потому что мико наверняка выдаст меня пирату. Но дело не в том,
чтобы спасти себе жизнь. Моя присяга повелевает, моя честь требует, чтобы
я покинул вас.
- Моему брату лучше знать себя и свой народ. Удачи ему!
Всю ночь перед мысленным взором Джеймса было это печальное лицо. Но
что еще мог значить сей таинственный визит? Во всяком случае, это слабый
луч надежды. Можно ли, однако, всерьез полагаться на несчастную пленницу,
постоянно преодолевающую недоверие скво.
Он лежал в беспокойной полудреме, с трудом прогоняя наплывы страшных
видений, когда у его ложа появилась Роза со свечой в руке.
- Проснись, брат мой, проснись! - радостно, с горящими глазами
воскликнула она. - Вставай же, сейчас придет Канонда.
- Что случилось?
- Канонда скажет.
- Ради Бога, чем ты так взволнована?
- Канонда... Моему брату теперь нечего бояться, он будет...
И тут торжественно зазвучал голос Канонды:
- Послушай, брат мой! Канонда сделает для своего брата то, что не
порадует сердце ее отца и ее народа. Но она слишком любит свою сестру и не
может видеть ее слез. Она укажет тропу среди болот и переправит его через
реку. Может ли брат поклясться Великим Духом, которому поклоняются
бледнолицые, что не укажет янкизам тропы к нашим вигвам?
- Разумеется! Даю тебе священную клятву!
- Тогда переоденься. - Она протянула ему одежду индейца. - Только в
этом ты сможешь продраться через колючки. В мокасинах твои ноги не оставят
глубоких следов, да и те вскоре исчезнут. Возьми также красную краску.
Наши воины будут тебя преследовать, а это должно сбить их с толку. А
теперь шевелись.
- Ради Бога, не мешкай, - шепнула Роза, - птицы на реке подняли крик.
Сейчас самое время.
Девушки отступили к двери. Он натянул какую-то безрукавку из оленьей
шкуры, сверху надел рубаху и начал возиться с поясом. Тут подошла Канонда
и принялась помогать ему, - она укрепила на лодыжках завязки мокасин и
ловко затянула вампум.
- Здесь одеяло, - сказала она, - а это сумки со свинцом и порохом.
Вот другая - с выпечкой и дичью. Из ружья мой брат будет стрелять гусей и
уток, а этим, - она протянула ему кремень и стальной стержень, - добывать
себе огонь.
- Брат мой, - напутствовала его Роза, - дай тебе Бог удачи. А если ты
встретишь более счастливую сестру, скажи ей о Розе, и она прольет слезу по
своей бедной сестре.
Джеймс продолжал молча стоять, он все еще не понимал толком, что с
ним происходит. Потом вдруг подбежал к Розе и обнял ее. Она отстранилась и
почувствовала слабость в ногах. Индианка мигом подскочила, чтобы уложить
ее на постель. Затем взяла англичанина за руку и вместе с ним выбежала из
хижины.
Быстро, но с предельной осторожностью она провела его через заросли
вдоль вигвамов. У него сбилось дыхание, в глазах рябило. Туман, словно
косматый дух ночи, преграждал им путь. Когда добежали до леса, из груди
Канонды вырвался радостный вздох. Однако она не сказала ни слова и
продолжала бежать дальше. Стояла мертвая тишина, тьма была непроглядна.
Вскоре послышался странный нарастающий звук. Он таил в себе какую-то
угрозу.
- Нас обнаружили! - вскрикнул Джеймс. - Люди мико напали на наш след!
- Тихо! - сказала Канонда. - Это - лягушки, которых мы называем
быками.
Рев становился все громче и страшнее: беглецы были уже на краю
болота. Казалось, даже почва под ногами содрогается от жутких голосов
гигантских лягушек, перекрывающих глухой стон аллигаторов.
Миновал первый час пути.
- Держись за меня, - сказала индианка.
Они продвигались с безошибочной точностью.
- Мы идем по бревнам. Наши перекинули их через болото. Держись за
кончик моей одежды.
Он послушно следовал ее командам. Мало-помалу, на ощупь, одолевали
они труднейший участок пути.
- Осторожнее! Один неверный шаг - тебя засосет трясина!
Наконец, болото осталось позади.
- А теперь накинь одеяло на голову. В лесу полно колючек. Да и змей
хватает. Нагибай голову, иначе сдерешь кожу.
- Что это? - воскликнул англичанин, почувствовав, как с него стащили
одеяло.
- Всего-навсего острый сучок. Мой брат должен ниже пригибаться, а
грудь и голову прикрыть сумками.
Она отцепила его одеяло от колючки и снова пошла вперед. Вскоре они
оказались на берегу Сабина. Не теряя ни секунды, индианка поспешила к
пустотелому дереву.
- Мой брат поможет мне спустить каноэ на берег.
Без особых усилий они перенесли легкое суденышко и столкнули его в
воду. Она взяла весло и велела британцу сидеть тихо, на раскачивать лодку.
Первый же всплеск поднял в ночной воздух множество птиц: прямо над лодкой
