Городе стоит сверкающий храм, священный для мислемов, огражденный стеной
из огромных серых камней, почитаемой зеберами. Вещи остались, а идеи,
которые они выражали, утеряны. Когда я был среди Летописцев, никто не мог
объяснить мне, почему нужно обожествлять стену или сверкающий храм. Однако
древние архивы говорят, что эти верования Первого Цикла отличались
глубиной и значимостью.
В старом Городе есть место времен Второго Цикла, которое представляло
большой интерес для меня и Олмейн. Когда мы в темноте глядели на его
очертания, Олмейн сказала:
- Завтра нужно подать заявления в дом возрождения. - Ты возьмешь
меня, Томис?
- Бессмысленно рассуждать об этом, - сказал я. - Мы пойдем, обратимся
с заявлением, и ты получишь ответ.
Она еще что-то говорила, но я уже не слушал ее, ибо в этот момент над
нами пролетело трое Летателей: мужчина и две женщины. Летательница в
центре была стройной, хрупкой девушкой, двигалась она с изяществом,
которое встретишь не у всех Летателей.
- Эвлюэлла, - задохнулся я.
Все трое исчезли за парапетами Старого Города. Оглушенный,
потрясенный, я прижался к дереву, стараясь отдышаться.
- Томис? - окликнула Олмейн. - Ты, что заболел?
- Я знаю, это была Эвлюэлла. Мне сказали, что она вернулась в Хинд,
но это была она.
- Ты говоришь это о каждой Летательнице, после того, как мы покинули
Перриш, - холодно выдавила Олмейн.
- Нет, сейчас я не ошибся. Где поблизости мыслешлем? Я узнаю все в
общежитии Летателей.
Олмейн взяла меня за руку.
- Уже поздно, Томис. Ты весь как в лихорадке. Из-за какой-то
костлявой Летательницы. Что ты в ней нашел?
- Она...
Я запнулся, не зная, как выразить все словами. Олмейн знала историю
моего путешествия из Эгапта с этой девушкой. Она знала, как безобразный
старый Наблюдатель испытывал к девушке отеческую любовь, хотя мне
казалось, что я испытывал нечто большее. Как я потерял ее и она попала к
лже-Измененному Гормону, а потом к Принцу Роума. Однако, что же все-таки
Эвлюэлла значила для меня? Почему один вид кого-то, кто напомнил мне
Эвлюэллу, привел меня в такое страшное смятение? Я искал ответ в своем
бушующем рассудке и не мог его найти.
- Пойдем в гостиницу, отдохнем, - предложила Олмейн. - Завтра мы
обратимся с заявлением о возрождении.
Однако сперва я надел мыслешлем и связался с жилищем Летателей, задал
вопрос и получил нужный ответ. Да, Эвлюэлла из Летателей в самом деле
находилась в Ерслеме.
- Передайте ей, пожалуйста, - попросил я, - что Наблюдатель, которого
она знала в Роуме, и который сейчас Пилигрим, будет ждать ее завтра в
полдень у дома возрождения.
После этого я вернулся с Олмейн в наше жилище. Она была какой-то
угрюмой и отчужденной, и когда сняла маску в моей комнате, все ее лицо
было перекошено - отчего? От ревности? Да. Для Олмейн все мужчины были
рабы, даже такой изношенный, как я. И у нее вызывало отвращение, что
другая женщина может так зажечь меня. Когда я вынул звездный камень,
Олмейн поначалу не присоединилась ко мне. И лишь когда я приступил к
ритуалу, она согласилась. Но я был в таком напряжении, что не смог войти в
единение с Волей, и Олмейн тоже. Мы угрюмо глядели друг на друга полчаса,
потом разошлись спать.
9
Идти в дом возрождения нужно самому по себе. На заре я проснулся,
вступил на некоторое время в единение с Волей и, не позавтракав, ушел без
Олмейн. Через полчаса я стоял у золотой стены Старого города, еще через
полчаса я пересек аллеи внутреннего города. Я прошел мимо золоченого
купола исчезнувших мислемов и повернул налево, следуя за потоком
Пилигримов, которые в столь ранний час шли к дому возрождения.
Дом этот был построен во Втором Цикле, ибо именно тогда зародился
процесс возрождения и из всех наук того времени, только возрождение дошло
до нас примерно в том же виде, как его практиковали тогда.
Прямо при входе меня приветствовали члены Возрождающих в зеленом
одеянии - первый член этой гильдии, которого я встречал за всю свою жизнь.
Возрождающих набирают из Пилигримов, которые хотят остаться работать в
Ерслеме и помогать другим возрождаться. Эта гильдия подчиняется той же
администрации, что и гильдия Пилигримов, даже одеяние у них одинаковое,
хотя и разного цвета.
Голос Возрождающего был веселым и бодрым:
- Добро пожаловать в этот дом, Пилигрим. Кто ты и откуда?
- Я Пилигрим Томис, ранее Томис из Летописцев, а еще ранее я был
Наблюдателем и при рождении мне было дано имя Вуэллиг. Я родился на
Исчезнувших континентах. Много путешествовал до и после того, как стал
Пилигримом.
- Чего ты здесь ищешь?
- Возрождения. Искупления.
- Пусть Воля дарует тебе исполнение твоих желаний, - сказал
Возрождающий. - Пойдем со мной.
Через узкий, слабо освещенный коридор он привел меня в небольшую
каменную камеру. Он сказал мне, чтобы я снял маску и крепко сжал свой
звездный камень. Привычные ощущения единения охватили меня, но единства с
Волей не было. Я скорее испытывал, что связан с умом другого человеческого
существа. Хотя мне показалось это странным, я не сопротивлялся.
Кто-то изучал мою душу. Все было выложено как на ладони: мой эгоизм и
моя трусость, мои ошибки и падения, мои сомнения и мое отчаяние, и сверх
всего - самое позорное действие, которое я совершил, продав завоевателям
документ. Я видел все это и знал, что недостоин возрождения. В этом доме
можно продлить срок своей жизни в два-три раза, но почему Возрождающие
должны оказывать это благо мне, недостойному?
Я долго размышлял о своих недостатках. Затем контакт прервался и
вошел другой Возрождающий.
- Воля благоволит к тебе, друг, - сказал он, протянув кончики
пальцев, чтобы коснуться моих.
Когда я услышал этот низкий голос, увидел эти белые пальцы, я понял,
что уже встречал его раньше, когда стоял перед воротами Роума в сезон
перед тем, как пала Земля. Тогда он был Пилигримом и пригласил меня
путешествовать с ним в Ерслем, но я отказался, так как меня звал Роум.
- Твое Паломничество было удачным? - спросил я.
- Да, оно было ценным, - ответил он. - А у тебя как? Ты уже не
Наблюдатель, как я погляжу.
- Да, это у меня уже третья гильдия за год.
- Будет еще одна, - сказал он.
- И что же, я должен стать Возрождающим?
- Я не имел этого в виду, друг Томис. Но мы поговорим об этом, когда
ты сбросишь часть своих лет. Тебя приняли к возрождению, я рад тебе это
сообщить.
- Несмотря на мои грехи?
- Из-за твоих грехов. Таких, какие они есть. Завтра на заре ты
войдешь в первую ванну возрождения. Я буду проводником в этом твоем втором
рождении. Я - Возрождающий Талмит. Ты можешь идти, а когда вернешься,
спросишь меня.
- Один вопрос...
- Да?
- Я совершал Паломничество с женщиной Олмейн, ранее она была
Летописцем из Перриша. Ты не можешь мне сказать, приняли ли ее для
возрождения?
- Я ничего о ней не знаю.
- Она плохая женщина, - сказал я. - Тщеславная, властная, жестокая.
Но все же, я думаю, она может спастись. Ты можешь помочь ей?
- У меня нет никакого влияния, - ответил Талмит. - Ее подвергнут
допросу, как и всех прочих. Могу сказать только одно - добродетель не
является единственным критерием для возрождения.
Он проводил меня до выхода. Холодное солнце освещало город. Я был как
выжатый лимон, опустошенный, и даже не радовался тому, что меня допустили
к возрождению. Был полдень, я вспомнил о свидании с Эвлюэллой и обошел
вокруг дома с возрастающим беспокойством. Придет ли она?
Она стояла перед зданием позади памятника времен Второго Цикла. Алый
жакет, меховые чулки, стеклянные сандалии на ногах, два явных горбика на
спине - даже с расстояния было видно, что это Летательница.
- Эвлюэлла! - крикнул я.
Она повернулась. Она была бледна, худа и выглядела еще моложе, чем
тогда, когда я видел ее в последний раз. Ее глаза изучали мое лицо в маске
и на мгновение она была озадачена.
- Наблюдатель? - спросила она. - Это ты?
- Зови меня теперь Томис, - сказал я. - Но я тот самый человек,
которого ты знала в Эгапте и в Роуме.
- Наблюдатель! О, Наблюдатель! Томис. - Она прижалась ко мне. - Как
давно это было! Сколько всего произошло!
Она зарделась и бледность исчезла с ее щек.
- Пойдем, найдем гостиницу и поговорим. Как ты нашел меня здесь?
- С помощью твоей гильдии. Я увидел тебя в небе вчера вечером.
- Я прилетела сюда зимой. Я была в Фарсе некоторое время по пути в
Хинд, а затем передумала. Домой не нужно возвращаться! Теперь я живу около
Ерслема и помогаю... - Она резко прервала свое предложение. - Тебя
допустили к возрождению, Томис?
Мы спустились в более спокойную часть внутреннего города.
- Да, ответил я. - Меня омолодят. Мой проводник Возрождающий Талмит.
Помнишь, мы встретили его у Роума?
Она не помнила. Мы сели в дворик около гостиницы и Слуги принесли нам
вино и пищу. Ее радость была очевидной - я почувствовал, что возрождаюсь
от одного общения с ней. Она рассказывала о тех последних днях в Роуме,
когда ее забрали во дворец наложницей, о том как Измененный Гормон поразил
Принца в тот вечер падения Земли. Он объявил, что он не Измененный, а
завоеватель, и лишил Принца трона, наложницы и зрения.
- Принц умер? - спросила она.
- Да, но не от слепоты.
И я рассказал ей, как Принц переоделся Пилигримом и удрал из Роума,
как я сопровождал его в Перриш, как мы жили среди Летописцев, как Принц
связался с Олмейн и его убил муж Олмейн.
- В Перрише я встретил Гормона, - сказал я. - Его теперь зовут
Победоносный Тринадцатый. Он в совете завоевателей.
Эвлюэлла улыбнулась.
- Мы с Гормоном оставались вместе очень недолго после завоевания. Он
хотел поездить по Эйропе, я летала с ним в Донски Свед, а затем он охладел
ко мне. Тогда я почувствовала, что должна вернуться домой, а потом
передумала. Когда начинается твое возрождение?
- На заре.
- О Томис, а как же будет, когда ты станешь молодым? Ты знал, что я
тебя любила? Все время, что мы путешествовали вместе и когда я делила
постель с Гормоном, и была наложницей Принца я хотела тебя. Но ты был
Наблюдателем и это было невозможно. И ты был таким старым. Теперь ты уже
не Наблюдатель и скоро вернешь молодость и... - Ее рука сжала мою. - Я бы
никогда тебя не бросила. Мы были бы избавлены от многих страданий.
- Страдания учат нас, - пояснил я.
- Да, да. Я понимаю. Сколько времени будет проходить возрождение?
- Обычно, сколько потребуется.
- А после, что ты будешь делать? Какую гильдию ты выберешь? Ты же не
можешь быть Наблюдателем.
- Нет, и Летописцем тоже. Мой проводник Талмит говорил о какой-то
новой гильдии, но не назвал ее. Он считает, что я вступлю в нее после
возрождения.
10
Возрождающий Талмит встретил меня у входа и повел по коридору,
облицованному зеленой плиткой к первой ванне возрождения.
- Пилигрим Олмейн, - сообщил он мне, - принята для возрождения и
придет позже. Это была последняя информация, которую я услышал о делах
другого человеческого существа. Талмит ввел меня в маленькую низкую
комнату, узкую и влажную, освещенную тусклыми лампами и слегка пахнущую
цветком смерти. У меня забрали одеяние и маску и Возрождающий возложил мне
на голову золотисто-зеленую сетку из какого-то легкого металла. На сетку
