- Патруль допросил Зауэрабенда, - продолжал Сэм, - и, разумеется, тот
не сумел хоть как-то вразумительно объяснить подмену (он, конечно же,
хотел в гораздо большей степени прикрыть собственную задницу, чем выручить
тебя). И, поскольку от него толком ничего не удалось добиться, патруль
времени получил санкцию на проверку всего маршрута, в котором он принимал
участие.
- Ого!
- Проверку они произвели самую дотошную. Обнаружили, как ты оставил
свою группу, выяснили, что Зауэрабенд ускользнул в то же мгновение, что и
ты, увидели, как ты, я и Метаксас его ловим и приводим назад, в ту
злосчастную ночь 1204 года.
- Значит, мы все втроем нарвались на неприятности?
Сэм покачал головой.
- Метаксас поднажал здесь и там, дружков у него много, кое-кому
поставил. Я тоже не сидел сложа руки. Мы выкрутились, главным образом
потому, что сыграли на струнке сочувствия к нам, на том, что, дескать,
пытались помочь дружку, попавшему в беду, хотя все равно пришлось привести
в действие все тайные пружины. Но вот для тебя, Джад, нам ничего не
удалось сделать. Патрулю не терпится заполучить твою голову. Когда они
стали подробнее разбираться с инцидентом, случившемся в 1204 году, когда
ты продублировал себя, то начали постепенно понимать, что ты повинен не
только в халатности, позволив Зауэрабенду сорваться с маршрута, но и в
различных парадоксах, возникновение которых произошло из-за твоих
противозаконных попыток выправить положение. Обвинения, выдвинутые против
тебя, оказались настолько серьезными, что, как мы ни пытались, нам так и
не удалось заставить представителей патруля от них отказаться. Поверь мне
- чего мы только ради тебя не пытались сделать! В общем на основании этих
обвинений патруль и произвел определенные акции в отношении тебя.
- Какие же акции? - спросил я совсем уже замогильным тоном.
- Тебя убрали с твоего маршрута в тот памятный вечер 1204 года за два
часа до того, как ты первоначально шунтировался в 1105 год, чтобы
встретиться с Пульхерией. В 1204 году тебя подменил другой курьер; тебя
выдернули из потока времени и переправили вниз по линии, чтобы привлечь к
судебному разбирательству в 2059 году по обвинению в совершении целого
букета времяпреступлений.
- Поэтому...
- Поэтому, - продолжал Сэм, не обращая внимания на мой жалкий вид, -
тебе так и не удалось выскользнуть в 1105 год и встретиться с Пульхерией.
Весь твой роман с нею превратился в неосуществившееся событие, поэтому,
если ты и навестишь ее сейчас, то обнаружишь, что она даже знать не знает
о том, что спала с тобой. Далее: поскольку ты не отправлялся в 1105 год,
то - это очевидно - никак не мог совершить обратное шунтирование в 1204
год и обнаружить отсутствие Зауэрабенда, да и вообще Зауэрабенда теперь
уже не было среди участников твоего маршрута. И таким образом, для тебя не
было необходимости совершать это пятидесятишестисекундное шунтирование
вверх по линии, в результате которого произошло твое удвоение. Ни ты сам,
ни Джад-2 вообще не появились на белом свете, поскольку существование вас
обоих исчисляется со времени более позднего, чем время твоего свидания с
Пульхерией. Ты и Джад-2 являетесь несуществующими личностями и всегда
только таковыми и были. Случайно оказалось так, что пока вы продолжаете
оставаться вверху по линии, существование ваше защищено парадоксом
транзитного перехода; Джад-2 перестал быть им защищенным в тот момент,
когда он вернулся в нынешнее время, и поэтому он исчез совершенно
бесследно, невосполнимо. Понял?
Дрожа от страха, я произнес:
- Сэм, а что случилось с тем, еще одним Джадом, тем... который-то и
был... настоящим? Тем, кого они выдернули, кого они принудительно
доставили вниз, в 2059 год?
- Он находится под арестом, ожидая судебного разбирательства по
обвинению в совершении времяпреступлений.
- А что же тогда будет со мной?
- Если патрулю все-таки удастся тебя выследить, тебя вернут в
нынешнее время, тем самым автоматически тебя уничтожив. Но патрулю
неизвестно, где ты находишься. Если останешься в Византии, тебя рано или
поздно обнаружат, и это будет означать для тебя конец. Как только мне
удалось все это выяснить, я тотчас же помчался прямиком к тебе, чтобы тебя
предупредить. Прячься в каком-нибудь доисторическом периоде. Сматывайся,
лучше всего, в период времени, значительно предшествовавший основанию
древнегреческой колонии Византия - я полагаю, ранее 700 года до Рождения
Христова. Там тоже можно прожить вполне неплохо. Мы натаскаем тебе книг,
различных инструментов, в общем всего, что тебе только понадобится. Там
тоже живут люди, возможно, еще кочевники - но, тем не менее, имеется
достаточно развитое человеческое общество. Для них ты будешь прямо-таки
богом. Они будут поклоняться тебе, каждый день приводить тебе женщин. Это
твой единственный шанс, Джад.
- Мне совсем не хочется быть доисторическим богом! Мне хотелось бы
снова отправляться вниз по линии! И встретиться с Пульхерией! И...
- Все это теперь для тебя совершенно исключено, - произнес Сэм, и
слова его вколачивались в мою голову ударами лезвия гильотины. - Ты не
существуешь, Джад. Отправиться вниз по линии для тебя - самоубийство. А
если ты начнешь ошиваться возле Пульхерии, патруль подловит тебя и, не
церемонясь, переправит вниз по линии. У тебя нет выбора, Джад - или тайное
добровольное заточение, или гибель. Ты или спрячешься где-то, или умрешь.
- Но ведь я же совершенно реален, ведь я же существую, Сэм!
- Существует на самом деле только тот Джад Эллиот, который в
настоящее время находится под арестом в 2059 году. Ты же - остаточный
продукт, порождение парадокса и ничего более. Но я люблю тебя ничуть не
меньше, малыш. Я подвергаю смертельной опасности свою собственную черную
шкуру только потому, чтобы помочь тебе, но в действительности тебя просто
нет. Поверь мне. Ты собственный свой призрак. Собирай вещички и выметайся
отсюда!
62
Я нахожусь здесь вот уже три с половиной месяца. По календарю,
который я веду, сегодня - 15 марта 3060 года до нынешнего времени. Таким
образом, я живу примерно за тысячу лет до Иисуса Христа.
Жить мне не так уж плохо. Здешний люд занимается в основном
земледелием. Территория эта принадлежит давно исчезнувшему для моих
современников Хеттскому царству. Греческие поселенцы появятся здесь не
меньше, чем через три столетия. Я изучаю язык - в основе своей он
индоевропейский, и я быстро им овладеваю. Как и предсказывал Сэм, я здесь
бог. Когда я показался здесь, племя поначалу хотело убить меня, но я
проделал несколько фокусов с помощью своего таймера, шунтируясь прямо у
них на глазах, и теперь они не осмеливаются причинять мне какой-либо вред.
Да и я сам пытаюсь быть доброжелательным божеством. Вот сейчас я помогаю
наступить весне. Я пошел на берег пролива, который со временем назовут
Босфором, и произнес длинную молитву по-английски с просьбой о хорошей
погоде. Местным жителям моя молитва очень понравилась.
Они дают мне всех женщин, каких я только пожелаю. В первую ночь мне
дали дочь вождя, и с тех пор я пропустил через свою постель практически
всю, достигшую половой зрелости, женскую половину населения деревни. Я
прекрасно понимаю, что со временем меня захотят женить на ком-нибудь, но я
хочу сначала снять пробу. Запах, исходящий от женщин, не очень-то хорош,
но некоторые из них впечатляюще страстны.
Я здесь ужасно одинок.
Три раза у меня побывал Сэм, дважды - Метаксас. Больше меня никто не
навещал. Я их не упрекаю: слишком велик риск. Два моих самых верных друга
подарили мне пузырьки, книги, лазер, огромный ящик музыкальных записей и
множество других вещей, которые со временем поставят в тупик археологов.
- Приведи мне Пульхерию, - попросил я Сэма. - Так просто, в гости.
- Не могу, - ответил он.
И я понимаю, что он прав. Это будет не что иное, как похищение, и
отзвуки его приведут к неприятностям с патрулем времени у Сэма и
уничтожению меня самого.
Мне просто ужасно недостает Пульхерии. Видите ли, я провел с ней
всего одну ночь, но мне все время кажется, что я знаю ее очень хорошо,
притом не только как партнершу в сексе. Временами я теперь сожалею о том,
что не обладал ею, когда она была Пульхерией Фотис.
Любимая моя! Моя грешная пра-пра-пра- одному Богу известно сколько
раз еще прабабушка! Никогда мне больше не увидеть тебя. Никогда не
прикоснуться к твоей нежной коже, твоей... Нет, мне не хочется истязать
себя больше. Я постараюсь позабыть тебя. Вот так!
Я утешаюсь, когда свободен от выполнения своих обязанностей в
качестве божества, тем, что надиктовываю свои воспоминания. Все теперь
записано, зафиксированы все подробности моей истории, в результате которой
я очутился в столь затруднительном положении. Пусть эти мои воспоминания
послужат предостережением другим многообещающим молодым людям, пусть
знают, как можно деградировать до состояния абсолютного отрицания
собственного существования. И я буду продолжать записывать свои
воспоминания и дальше. Я расскажу о том, что такое быть хеттским богом.
Завтра, например, у нас должно отмечаться празднество весны и плодородия,
и десять самых благочестивых и красивых девственниц деревни придут к богу
в его жилище, чтобы...
Пульхерия!
Почему я здесь так далеко от тебя, Пульхерия?
Я все время думаю о тебе.
Еще достаточно времени у меня есть для того, чтобы размышлять о своей
теперешней судьбе. Мысли, к которым я прихожу, очень для меня
неутешительны, хотя я и сомневаюсь в том, что патрулю времени удастся
разыскать меня здесь. Но у него существует иная возможность.
Патруль знает, что я скрываюсь где-то вверху по линии, защищенный
парадоксом перехода.
И патрулю захочется выкурить меня из этого прибежища и уничтожить
только за то, что я являюсь в общем-то не чем иным, как мерзким отродьем
парадокса.
А власти у патруля хоть отбавляй. Предположим, он задним числом
уволит Джада Эллиота со Службы Времени до того, как тот пустится в свое
злосчастное последнее путешествие. Если Джад Эллиот никогда не попадает в
средневековую Византию вообще, то тогда вероятность моего существования
понизится до нуля, и я больше не буду защищен парадоксом транзитного
отстранения. Войдет в силу действие закона меньших парадоксов. И исчезну
я, как струйка дыма.
Я знаю, почему они до сих пор еще не сделали этого. Да потому что
тот, другой Джад, благословил его Господь, все еще дожидается суда за
совершение времяпреступлений внизу по линии, и они не могут задним числом
"выдернуть" его, пока не будет доказана его виновность. Им нужно довести
до логического конца судебное разбирательство. Если вина его будет
доказана, то, как я полагаю, к нему будут применены определенные санкции.
Но судебная процедура раскручивается весьма неторопливо. Джад все еще под
арестом. Сэм, безусловно, рассказал ему о том, что я здесь и нуждаюсь в
защите. Судебное разбирательство может затянуться на месяцы, годы, кто
знает, на сколько. У него свой базис нынешнего времени, у меня свой, и мы
двигаемся к своему будущему вместе, синхронно, день за днем. А пока что я
все еще здесь.
Одинокий. Совсем упавший духом.
Мечтающий о своей, потерянной навеки, Пульхерии.
Может быть, они никаких действий против меня и не предпримут.
А может быть, возьмут да и покончат со мной завтра.
Кто знает? Бывают мгновенья, когда мне это становится совершенно
