процокала каблучками по плиточному полу. В шесть часов утра,
громыхнув коробочкой, касса открылась. Я проснулся и вслух
восхитился пунктуальностью девушки, которая с улыбкой прервала
свое термосное кофепитие и продала мне билет на одиннадцатичасовый
рейс до Ростова-на-Дону. Оттуда я надеялся без особых сложностей
добраться до Днепропетровска или Запорожья, ну а там уже до Киева
- рукой подать.
Потом взошло солнце. Я вышел наружу. Небо было удивительно
чистым, как будто северный ветер и вчерашний дождь существовали в
каком-то другом пространственно-временном континууме, а здесь
изначально была заложена возможность только безупречно ясных
восходов. Вокруг аэропорта расстилалась подернутая низким туманом
степь.
Продрав пелену тумана, откуда-то вывалился служебный автобус.
Из него вышли летчики, несколько работников аэропорта и
аэродромные техники. Выпорхнула стайка стюардесс.
Минут через двадцать в тумане опять возникло какое-то
движение, послышалась тряска и вскоре из стелющейся белой пелены с
глуховатым скрипом выкатился рейсовый автобус. Он остановился,
хрюкнул пневматикой и натужно разодрал слипшиеся двери, выплюнув
нескольких пассажиров первого рейса, которые, суетливо путаясь в
сумках, чемоданах и мешках, просеменили мимо моей скамейки и
бесследно канули в бесконечность полетного пространства,
разверзшегося за полустеклянной шторкой входных дверей аэропорта.
Во второй их половине вместо стекла была фанера.
Через полчаса что-то загудело на аэродромном поле, оторвалось
nr земли и растворилось в тишине белесого неба, по которому кое-
где поползли редкие, очень низкие и плотные ярко-белые плоские
облачка с сиреневыми брюшками.
Солнце поднималось все выше. Облачка исчезли. Бесследно
рассеялся туман. Степь вокруг аэропорта наполнилась жарой и звоном
кузнечиков. Я сидел на скамейке и молча ни о чем не думал...
Так замыкается круг... Когда вдруг нечаянно выпадет в долгой
сумятице снов полный безмолвия день с белым сияющим шаром в
безоблачном небе над залитым в янтарь молчания пустым аэропортом
где-то в чужом захолустье...
Потом в очередной раз пришла Сила.
Но теперь Она навалилась откуда-то сверху. Спустившись
прозрачным потоком из бесконечности Вселенной, Сила крадучись
заполнила мою голову и вдруг проявилась в ней, создав внутри
черепа такое давление, что мне показалось - голова моя вот-вот
лопнет, разлетевшись на мелкие кусочки и забрызгав все вокруг
жирной аэрозольной смесью крови и мозга.
Меня охватил ужас. Сила между тем делалась все более и более
неудержимой. Сконцентрировавшись в нижней части головы, Она давила
вниз, в шею, отчего у меня не было никакой возможности дышать. Это
напоминало ком в горле, с которым я боролся два года назад, но
было направлено в противоположную сторону. Через некоторое время
из-за недостатка кислорода в глазах потемнело, и вдруг что-то
открылось, и Сила свободно ринулась вниз - в тело, прошла его
насквозь и вывалилась в землю, а потом дальше - сквозь тело
планеты в бесконечность космоса. Мне стало очень легко. Тело
превратилось в полую трубу, внутри которой, ритмично сменяя друг
друга, волнами прокатывались восходящие и нисходящие потоки Силы,
сквозь точку концентрации осознания импульсами перетекавшей из
одного конца бесконечности в другой и обратно. Ощущение
присутствия в моем теле этого нового проявления Силы изменяло что-
то в моем сознании. Я не мог в точности сформулировать, что
именно, но мне казалось, что где-то вот-вот возникнет понимание
чего-то самого главного, и в мгновение, когда это произойдет, что-
то закончится раз и навсегда... А что-то, возможно, начнется...
Потом я понял, что точка и бесконечность во мне никак не
могут прийти в соответствие друг другу. Чтобы встать и пройти
регистрацию, мне нужно было выключить восприятие потоков Силы.
Иначе я не мог пошевелить ни одной частью тела, поскольку тело -
точка - как бы не имело никакого значения, все восприятие, все
внимание и вся сила принятия решений и совершения действий
оказались распределенными в бесконечности пульсирующей Силы.
Через некоторое время я достиг успеха - потоки Силы исчезли
из поля моего восприятия, я снова стал человеческим существом из
плоти и крови, которое, бросив взгляд на часы, опрометью метнулось
к стойке регистрации...
Мне повезло. Из Ростова-на Дону я практически без задержек
вылетел прямым рейсом в Киев. Пересадка заняла всего лишь час, и
ранним вечером я уже выходил из здания Бориспольского аэропорта.
С автобусом мне тоже повезло...
Оставалось совсем немного: пятнадцать минут на трамвае, и я -
дома. С рюкзаком за спиной я бодро шагал по площади навстречу
фантастическому полыханию заката, широко раскрытыми глазами глядя
opln на красно-золотое сияние солнечного диска. Внутри меня
царило полное безмолвие...
Когда я понял, что допустил роковую ошибку, было уже поздно.
Мне не следовало смотреть на сияющее солнце, ритмично шагая и неся
безмолвие внутри себя. Ведь всю дорогу и в самолетах, и в автобусе
я чувствовал, что, выключив восприятие Силы, всего лишь на время
отодвинул то, с чем мне так или иначе предстояло столкнуться и
совладать. Или погибнуть... Теперь же, впустив в пространство
внутреннего безмолвия сияние солнечного огня, я сам спровоцировал
ЭТО. Словно пробку из бутылки теплого взболтанного шампанского,
меня мгновенно вышибло из этого мира и швырнуло в восприятие тех
сфер бытия, в которых мое самоосознание было тождественно
самоосознанию Вселенной.
Сила вновь охватила меня, пронзив насквозь ощущением
бесконечности внутри. Я превратился в грандиозный конический поток
космического пространства, в котором величественный вихрь в
фантастическом танце сворачивал метагалактики и галактики в
плотные огненные струи бело-фиолетового звездного вещества,
стекавшиеся по сходящейся спирали в середину моей головы - самый
центр восприятия и самоосознания.
Я вновь почти было совсем утратил ощущение тела, окаменевшего
в глубоком трансе, но тут каким-то краем сознания вспомнил, что
ЭТО захватило меня врасплох на самой середине проезжей части
дороги, которую я в тот момент переходил, и что прежде, чем
провалиться в ощущение себя космической бесконечностью, мне
удалось краем глаза заметить метрах в десяти справа от себя
большой желтый автобус.
Собрав в комок всю свою волю, я попытался восстановить
контроль, сместив внимание обратно в мир нормального человеческого
восприятия. Частично мне это удалось, хотя смещаться оно почему-то
не захотело, а вместо этого просто растянулось, оставшись в
бесконечности, но в то же время захватив изрядную часть
нормального человеческого мира. На это действие у меня ушло солько
энергии, что я ощутил, как болезненно сжалось нечто внутри живота
моего физического тела, а в солнечном сплетении появилось
ощущение, о котором обычно говорят "засосало под ложечкой". Я
понял, что в какой-то степени ощущаю свое физическое тело, но
управлять им по-прежнему не в состоянии.
Все это произошло в какие-то доли мгновения, я как раз делал
шаг, я даже не успел еще замереть. Вернее, успел, но для
стороннего наблюдателя все еще оставался делающим обычный шаг
самоуверенным пешеходом, который неосторожно переходит улицу перед
быстро движущимся тяжелым автобусом... Я знал, что, не изменив
состояния своего сознания и восприятия, никогда не смогу поставить
ногу, а так и останусь стоять на проезжей части посреди площади,
замерев в окаменении огненной наполненности тела до тех пор, пока
мне не удастся совладать с этим трансом и устранить самодовлеющую
Силу из сферы своего восприятия.
Мгновения растянулись в медленную вязкую резину. Автобус
неумолимо наползал. Он приблизился уже на целый метр, и его
водителю, разумеется, не могло даже в голову прийти, что я так и
останусь стоять посреди дороги с поднятой ногой - через
полсекунды, секунду, и, если ничего не измениться, то и через
вечность.
Я не мог повернуть голову, и только краем глаза наблюдал за
rel, как автобус пожирает метр за метром, как вытягивается лицо
водителя, как смерть, ехидно посмеиваясь, наваливается сзади,
приготавливаясь нанести свой первый и последний решающий удар -
тот, что расколет хрупкую круглую коробочку, в которую запрятана
точка концентрации самоосознания, и выпустит наружу плененный
упорядоченностью жизни хаос неживого пространства.
Четыре метра... Водитель в ужасе, он начинает нажимать на
тормоза, но сделать уже явно ничего не успевает. Зависшая на
полушаге нога отказывается повиноваться. Восприятие вернулось в
этот мир не более, чем наполовину, энергии на то, чтобы растянуть
внимание еще больше, уже почти не осталось, и свернуть все обратно
я тоже уже не могу, потому что Сила очень прочно зафиксировала мое
восприятие где-то в самых тонких слоях бесконечности.
Ну и хрен с ним, с вниманием... И с телом... Я сдаюсь...
Потому что невозможно совместить несовместимое и объять
необъятное... Еще Прутков писал... "Ма-а-ам, папа возвращается!"
Сквозь телефонный треск и безмолвие надвигающейся смерти я услышал
голос дочери... Ну да, они ведь будут ждать... А-а, плевать... И
тут я вдруг понял, что нет, не плевать... И слова Мастера Чу о
том, что любовь - тот якорь, который помогает нам растянуть
восприятие на бесконечность Вселенной и объять-таки необъятное,
вихрем пронеслись в моем сознании... И я выдохнул куда-то вниз,
последним усилием вогнав потоки воли в ноги... И ноги пошли!!! Но
чего это мне стоило... Словно гигантским магнитом меня неодолимо
тянуло вверх, в необозримые дали холодной равнодушной
бесконечности, прочь от точки, вон из тоненького слоя кое-как
мыслящей плесени, покрывающего эту планету.. Я чувствовал, что,
позволив пружине сжаться и унести меня отсюда, утрачу всякую
возможность вернуться сюда вновь самим собой...
Три метра!.. Я должен был сделать этот шаг, я знал, что если
не сделаю его сейчас, то не сделаю уже никогда...
И я сделал этот проклятый шаг!.. И еще, и еще, и еще...
Автобус с ревом пронесся сзади, с облегчением ударив меня в
спину плотным потоком тяжелого ветра и обдав клубами дизтопливной
копоти, которая шлейфом тянулась за ним вслед.
Я шел, и ноги слушались меня, но, Боже, как это было
тяжело!.. Я зафиксировал свое тело в центре бесконечности и
внимательно по-очереди переставлял ноги, но выходило так, что я не
передвигаю по поверхности планеты изолированно существующее
крохотное физическое тело человеческого существа, а вращаю ногами
всю планету, каждым шагом проталкивая под себя ее поверхность в
безмолвной неподвижности пространства.
С каждым мгновением я чувствовал, как уходит энергия, как я
слабею, как пот струится по телу, пропитывает одежду, скапливается
в кроссовках и хлюпает в них, когда я делаю шаг.
С отчаянным усилием я откуда-то издалека сверху втащил тело в
трамвай. Дверь закрылась, трамвай сдвинулся с места, но так и не
смог набрать скорость. Запахло горелой резиной, и водитель с
истерическим пришептыванием попросил всех покинуть вагон. И я
понял, что никто и ничто не поможет мне сделать последние шаги на
пути домой. Я должен дойти сам.
Я шел, кто-то что-то спрашивал, я отвечал, что все нормально,
мне смотрели вслед, а я шел, и шел, и шел, не оборачиваясь и
onkmnqr|~ сосредоточившись лишь на одном. Вернуться домой...
Я понял, что весь фокус состоит в том, чтобы совместить
