Сначала на меня все здесь посматривали довольно косо. Я было подумал
даже, не вернуться ли в сарай? Может быть, я здесь лишний? Может быть, мне
не рады? Но воспоминание о сушеных врагах герра Строптизиуса, попросту,
мухах, внушило мне такое отвращение к моей прошлой жизни, что я решил
доказать все всем. Или я не Михель Вервольф? Что я видел в сарае? Я видел,
как герр Строптизиус, непонятно почему, рассердившись на кого-нибудь,
нарекал именем своего врага первую попавшуюся муху и гонялся за ней,
хлопая в воздухе ладонями. Так мы боролись с "недругами" несколько
столетий. А я, наивное создание (о, непростительная в мои четырнадцать лет
инфантильность!), был уверен, что участвую в магических обрядах! Сколько я
передавил этих бедных мух! И за каждую из них получал подзатыльник вместо
простого человеческого "Спасибо, Михель!" Я притворялся послушным,
лицемерил (ох, Михель, Михель, какой же ты право, конформист!), а сердце
мое так и прыгало от негодования!
- Ты - Микрокосм, Михель! (Попросту - человек), - сказал я сам себе.
- Стань свободным, наконец! Скажи себе: "Надо, Михель!"
И я стал свободным. Сейчас я учусь в школе. Меня все уважают.
Подумываю вплотную заняться троллейбусом. Кое-что в нем требует
усовершенствования. После троллейбуса займусь поисками дырок в Космосе.
Это будет мой сюрприз нынешней Науке и Сивилизации.
RARA AVIS
В дверь тихо поскребли. Вся нежить во главе со Строптизиусом
испуганно смолкла.
Дверь скрипуче приоткрылась, и в щель боком пролез высокий сутулый
мужчина средних лет в барашковом полушубке, широких бархатных штанах и
странных, несовременных сапогах со шпорами. Реакция на его появление
нежити была на редкость согласованной и поразила Виту. Нежить выстроилась
по росту. Даже порубленный стиляга Гарри Удодов вылез из ящика и, охая,
собрался в одно целое.
Незнакомец сбросил барашковый тулуп и, зажав под мышкой деловую
потертую папку, игриво воскликнул:
- Как тут мой заповедник? Давненько, давненько не заглядывал к вам!
Строптизиус сдернул с маленькой головки парик и, низко кланяясь,
запищал:
- Ах, господин бургомистр! Польщен! Смущен! Несказанно обрадован! Что
привело вашу светлость ко мне?
Нежить повторила движения Строптизиуса. Со стороны это было похоже на
производственную гимнастику.
- Ну, не надо, - похлопал старика по спине властной рукой гость. - Не
люблю я этого. Давайте без чинов, попросту! Я для вас всего лишь
вице-президент.
- Почему же вице?! - заголосила компания бездельников, не переставая
кланяться.
В руках Прохладного оказалась гитара. Рванув струны, гусар запел
величальную песню, которую подхватили все:
- К нам приехал, к нам приехал...
Они сделали выжидательную паузу, а вице-президент умиленно подсказал:
- Сумароков-Эльстон дорогой.
- Сумароков-Эльстон до-ро-го-о-ой!... - выкрикнула нежить.
Звеня шпорами, незнакомец медленно обошел свое маленькое войско,
приятно улыбаясь каждому и каждому представляясь по-новому:
- Приветствую вас! Художественный руководитель,
Белосельский-Белозерский. Кого я вижу! Позвольте познакомиться - почетный
Кандинский-Клерамбо, губернатор. Счастлив познакомиться, Мусин-Пушкин.
Председатель по охране памятников старины. Обожаю памятники. Ценю старину.
У Виты от страха замерзли руки. Вице-президент был интересный
мужчина, но почему-то он внушал ей, как некогда Михелю, непреодолимый
ужас. Она скорчилась на ящике и попыталась сделаться незаметной. Но это ей
не удалось.
Сумароков-Эльстон подходил все ближе и ближе. Наконец, он остановился
около Виты и со смешком спросил Строптизиуса:
- Позвольте, пхе-пхе, где же мой милый мальчуган? Где Михель?
- Да вот же он, ваше величество, перед вами! - ущипнул Виту за ухо
Строптизиус.
- Пхе-пхе, доктор, но ведь это, кажется, женщина?
Строптизиус обиделся, сморщил личико, опять сдернул с себя парик и
запищал:
- Ну какое, ваше превосходительство, это имеет значение?! Разве вам
не все равно?
Сумароков покачал головой:
- Значит, мальчишка сбежал все-таки. Востер!... - Он щелкнул себя по
лбу. - Как волка не корми, он все в лес норовит дернуть. Человек, одно
слово. Тьфу! Пардон, девушка, - он спихнул Виту с ящика, удобно расселся
на нем и галантно представился: - Я, прелестная незнакомка, для вас лицо,
пхе, интере-е-есное.
- О чудный, мудрый! - заголосила нежить.
В хор голосов ворвался грубый рев экскаватора: недалеко от сарая рыли
котлован.
- Вы спрашиваете, девица, откуда он, этот прекрасный незнакомец? Этот
интересный мужчина и большой человек? - с воодушевлением продолжал
Сумароков.
- Товарищ, вы тут главный, - поняла Вита. - Мне надо на работу.
Пожалуйста, выпустите меня отсюда. Я к вам потом зайду. Вечером.
- Ах ты, господи, - умилился Сумароков-Эльстон, - работать хочет!
Киса, лапа, козочка вы моя милая! Между нами, девочками, говоря, работать
вообще не имеет смысла. И никогда не имело. Смотрите, девица, не
надорвитесь работаючи. А то еще и того... помрете раньше времени. Ну, это
еще имело бы смысл, будь вы гениальны! Ars longa, vita brevis est. А иначе
- не вижу смысла, пхе, не вижу. Вы меня хорошо поняли, кукушечка?
- Неправильно рассуждаете, - злобно сказала Вита. - Если, гражданин,
ничего не делать, жизнь остановится. Понимаете - жизнь!
- Ох, птичка, моя, что вы врете-то! Ведь вы сами ни черта в это не
верите! "Мир не существовал, пока он мною не создан был..." Так, кажется?
Вита покраснела и, скрипнув от ненависти зубами, выдавила:
- Люди должны работать. Это их главное предназначение. Таких
тунеядцев, демагогов, как вы, вообще уничтожают! Пока вы тут лясы точите,
люди летают в Космос! Укрощают микробов! Строят дороги!
- Ах! - заметалась по сараю нежить. - Да что она говорит, паршивка?!
Его святейшеству, папе римскому! Дайте ей тумака! Сорвите с нее парик!
Унизьте, унизьте ее кто-нибудь немедленно!
Экскаватор заворчал совсем близко.
Сумароков-Эльстон не обиделся на Виту. Он ласково полуобнял ее и,
гладя по плечам, таинственно сказал:
- Ну и пусть себе летают. Пусть что-то копают, что-то строят. У
человека одна жизнь, и ту он по-человечески прожить не может. Тьфу! Вы
ведь и сами так думаете? Я, пхе, за откровенность. Я, пхе-пхе, читаю в
душах. Как вы думаете, я кто?
- Отстаньте, демагог! Мне на работу надо, - мрачно ответила Вита.
- Виноват, а вы где работаете? - поинтересовался Сумароков.
- Я? Это.. во "ВНУХИ".
- Так. А позвольте спросить, что сие означает? Чем учреждение ваше
занимается?
Вита молчала, подавленная коварством собеседника - что такое "ВНУХИ"
она понятия не имела.
- Вот так-то, кисуля, - развязно подмигнул Сумароков-Эльстон. - А
говорите: ах, работа, работа!
- Слушайте, не приставайте ко мне, - умоляюще попросила Вита.
- Значит, я не произвожу на вас никакого впечатления, как мужчина? -
расстроился Сумароков. - А вы знаете, что моей благосклонности добивались
королевы, инфанты, богатые горожанки и зажиточные крестьянки? Я никогда не
скрываю - у меня было мно-о-ого интересных предложений. Но я всему
предпочитал тихие досуги! Например, карточные фоукусы. Женщин я всегда
презирал. Но они... они просто носили меня на руках! Меня так и прозвали,
милая моя, - орел!
- Абсолютный орел! - с восторгом поддержала нежить.
Экскаватор подбирался все ближе и ближе. Земля под сараем начала
подрагивать. Слышна была отдаленная ругань рабочих.
- Чуете? - осмелела Вита. - Жизнь идет! Через пять минут вас сроют с
лица земли!
- Ну и ладушки, - надул щеки Сумароков-Эльстон. - Не обижайся,
девица. Мне плевать, когда нас сроют - сейчас ли, через час ли. Вечность
ведь впереди! Мне лишь бы тихий досуг провести. Пхе-пхе, слышу шаги. Это
идет завскладом Павел Трофимчук, конечно.
Вице-президент достал из папки докторскую мантию и с помощью нежити
облачился в нее.
- Поспите, герр Доктор, - велел он Строптизиусу. - Дайте мне
поразвлечься! Я сам поговорю с этим юношей. Входи, Павел Петрович,
открыто!
И появился принаряженный Трофимчук. Он стащил с головы шапку и в пояс
поклонился нежити.
- Amen, сын мой, - звучно сказал Сумароков. - Подойдите ко мне. Не
удивляйтесь метаморфозе, которая произошла с моей внешностью. Мы, ученые,
еще и не такое можем!
- Ясно. Понял. Фяномен, - медленно кивнул Пашка. - Превратились,
значит. А я вот в гости зашел. Мимо иду, дай, думаю, на огонек загляну к
дружкам моим.
Трофимчук говорил, глядя в пол и не двигаясь.
- Здравствуйте, Павел Петрович! - громко сказала Вита. - Спасибо за
то, что вы организовали мне знакомство с интересными людьми!
- А! - глянул на нее Пашка, и подобие улыбки промелькнуло на его
лице. Сиди теперь тут. Здесь тебе самое место, среди привидениев.
Он сделал два шага вперед и, продолжая смотреть в пол, тихо сказал:
- Поговорить бы нам с вами, профессор. С глазу на глаз.
- А от кого нам прятаться, мой юный друг? Давайте при всех!
Выкладывайте, чего вам надо.
Пашка стрельнул по сторонам глазами и смущенно сказал:
- Мне бы, господин академик, сначала узнать, все ли вы можете? Вроде
как бы доказательство получить. А то ведь обманете, посмеетесь надо мной.
- Вы радуете меня, Трофимчук! Вот он, дух сомнения! - сказал
Сумароков, указывая пальцем на Пашку. - Держится в человеке благородное
недоверие ко мне! Но в глубине души, Павел Петрович, вы не такой. Вы -
восторженный. Вы - фанатик. Вы - поэт! Скажите, Трофимчук откровенно - вы,
наверно, до сих пор думаете, что на небе живет бог, а под землей - черт? А
люди - посередине между ними, пхе?
- Гэ-э-э-э! - хитро подмигнул Пашка Сумарокову. - Шутите, товарищ
академик! Мы, ученые, давно знаем, что ни бога, ни черта нет.
- Тем более приятно, - вкрадчиво сказал Сумароков, - исполнить вашу
заветную мечту. О-ох! - он погрозил пальцем Трофимчуку. - Я ведь знаю,
чего вы хотите!
- Каждый на мечту имеет право, - закраснелся Трофимчук. - Желаете
послушать?
- Не желаю. Я и сам все знаю. Вы хотите быть чем-то вроде бога. Так
сказать, чтобы вам было понятнее, заведующим всей Природой. Вы желаете
узнать мой, то-есть Строптизиуса, Великий Закон, - Сумароков закашлялся от
тихого смеха. - Пхе-пхе-пхе.
- Уж мне, ваше величество, - возвысил голос Паша, - ничего больше не
надо!
- Идите, Трофимчук, - властно сказал Сумароков. - Я назначаю вас
заведующим Природой. Вы кто по профессии? Завскладом? Ну, вам карты в
руки! Представьте Природу в виде большого склада. А себя самого - в виде
бога Саваофа с ключами.
- Ха-ха-ха-ха! Поздравляю вас, гражданин заведующий всем! -
оскорбительно засмеялась Вита.
Сумароков повелительно махнул ей рукой и продолжил:
- Я, Павел Петрович, сам был заведующим Природой, но моя Натура
возмутилась против нее, и произошел конфликт, вследствие чего - ПШИК. Я
стал бессмертным. Мы тут все бессмертны. Это дуракам кажется, что
бессмертие зарабатывается потом и кровью. Не верьте, Паша! Я вам, как
почетный Заратустра и самый главный инженер, говорю: бессмертие выпадает
на долю тех, кто меньше всего об этом заботится.
- Пшик, говорите? - заморгал Пашка. - А как это?
Тут совсем близко взревел экскаватор.
Сумароков прищурился на Трофимчука и веско сказал:
- Пашенька, Афродита родилась из пены морской, Афина-Паллада из
головы своего мудрого отца Зевса. Относительно вашего происхождения у меня
