бросился к выходу. Было уже темно. Моросил мелкий дождик. Комнатные
тапочки не позволяли бежать в полную силу. Наконец один из них слетел
с ноги. Второй Евгений сбросил сам. Улицы, улицы, улицы. Переулок.
Мост. Разноцветные огни вокруг. Совсем близко тяжело громыхал вагонный
состав. Ступеньки, ступеньки. На мосту - никого. И вот это место.
Евгений перегнулся через перила, чтобы посмотреть вниз. Вдруг кто-то
прыгнул на него сзади и опрокинул на спину. Охрину удалось подняться,
но этот кто-то все еще висел на его плечах. Евгений захватил
нападающего одной рукой за воротник, другой - за предплечье и в
падении вперед бросил его через себя. Тот крякнул и обмяк. Стоя на
четвереньках и морщась от боли в колене, Евгений пристально
всматривался в непревычно перевернутое лицо перед собой. Это лицо было
ему знакомо, но он никак не мог понять, чье же оно. Наконец, до боли
вывернув шею, чтобы увидеть лицо нападавшего в более привычном
ракурсе, художник узнал Светлого.
- Чего тебе надо? - спросил Евгений, пытаясь подняться.
Но поэт снова крепко вцепился в него.
- Пусти! - вырываясь, крикнул Охрин. - Я же только посмотреть!
Пусти!
Руки Светлого разжались, и Евгений снова припал к парапету. Поэт
пристроился рядом.
- Никого там нет, - переводя дыхание, сказал он.
- Ты откуда взялся?
- Иду к тебе, а ты бежишь. Я кричу, а ты не слышишь, - лаконично
объяснил Светлый. - Хотел сказать, что тебя Драпов разыскивает.
VI
Утром Евгений проснулся с тяжелой головой и с предчувствием
чего-то не менее ужасного, чем исчезновение Инны. Солнце давно встало.
Звонок в дверь заставил художника вздрогнуть. Открыв, он увидел
взъерошенного и возбужденного Драпова. Глаза ассистента подозрительно
блестели.
- Все-таки я нашел вас! - воскликнул Генрих, пытаясь без
приглашения протиснуться в квартиру.
- Зачем? - спросил Евгений, придавливая его дверью.
- Вы не представляете, насколько это важно.
- Для кого?
- Для вас, для нее, для меня - для всех.
- Черт с вами, входите.
Евгений отпустил дверь.
- Она здесь? - украдкой спросил Драпов, проходя и осматривая
помещение.
- Вы пришли спрашивать или рассказывать?
- Хорошо, - согласился ассистент.
Он подошел к столу, налил из графина полный стакан воды и жадно
выпил.
- Хорошо, - повторил он, с размаху плюхнувшись в кресло. - Все по
порядку.
- Да уж, пожалуйста.
- Они его повесили, - начал ассистент и, подумав, уточнил:
- Партизаны повесили Шурина.
Он пристально посмотрел на Охрина, но лицо художника осталось
непроницаемым.
- Он никогда не рассказывал мне всего, - продолжал Драпов. - До
многого мне приходилось докапываться самому. Но ответов на некоторые
очень важные вопросы я так и не узнал. И тогда я рискнул. После долгих
попыток мне с помощью одного нашего пациента удалось переместиться. И
я нашел его. Чему вы улыбаетесь?
- Я вдруг подумал, что при перемещениях я, вы и кто угодно другой
могли в своем прошлом встретиться с собой.
- Нет, доктор сказал, что это невозможно.
- Почему?
- Не знаю. Он так сказал. Впрочем, я думаю, Шурин и сам до конца
не понимал, что он открыл, и не знал всех нюансов этих... перемещений.
Так вот, когда я нашел Шурина там... ну, в прошлом, я ему ничего не
сказал о том, что с ним случилось. Но он как-то почуял неладное,
догадался почему-то. И вот, когда у меня началось обратное
перемещение, Шурин вдруг бросился ко мне, обнял меня крепко-крепко и
не отпускал до тех пор, пока мы с ним не переместились. Но даже этого
ему не надо было делать, потому что вместе с нами переместилось восемь
случайных прохожих, находившихся от нас не менее чем в десяти шагах. И
самое страшное: вместе с ними переместился телеграфный столб.
- Ну, столбом в наше время никого не испугаешь, - пошутил Охрин.
- Вы не понимаете! - Драпов подскочил с места. - По расчетам
доктора, случайно переместиться при возврате мог лишь тот, кто
находился в непосредственной близости от пациента, да и то с
определенной долей вероятности, что и подтвердилось в вашем случае. Но
потом выяснилось, что может переместиться целая группа людей. Затем
опасное пространство еще более увеличилось, и никто не может сказать,
до каких размеров может расширяться коридор перемещения! А теперь еще
выяснилось, что перемещаться могут и крупные неодушевленные объекты!
Вы представляете себе масштабы возможной катастрофы?!
- Все это очень занимательно, - спокойно сказал Охрин. - Но я-то
тут причем?
- Ах, да. Я ведь не закончил. Мы с возвращенным Шуриным провели
ряд экспериментов по сужению коридора. Но ничего не вышло. Сначала
старушка-долгожительница перетащила сюда какого-то монаха - не то из
пятнадцатого, не то из шестнадцатого года. Потом... Впрочем, это все
детали. Когда я понял, насколько это опасно, то попытался уговорить
доктора прекратить сеансы. Но его это очень разозлило. Он сказал, что
большой опасности нет, что все они потом уходят.
- Куда?
- А-а, заинтересовались, наконец! Не знаю куда - он не сказал.
Может, и сам точно не знает. А может, он сказал это лишь для того,
чтобы меня успокоить. Поэтому я и спрашиваю: она еще здесь?
Евгений отрицательно покачал головой.
- Как это случилось?
- Я не видел. Просто исчезла.
- Когда исчезла?
- Вчера вечером.
Драпов сделал отрешенное лицо и, беззвучно шевеля губами, стал
что-то подсчитывать.
- У него совсем немного времени, - заключил он, и это заключение
его, кажется, обрадовало. Когда доктор понял, что я могу ему помешать,
то скрылся от меня и явно продолжает эксперименты. А кроме того, если
он успеет обучить кого-то этой процедуре, его смогут возвращать снова
и снова, а это - почти бессмертие! Вопрос лишь в том, возвращается ли
неумышленно перемещенный из прошлого обратно в прошлое или просто
исчезает.
- И что вы думаете на этот счет?
- Как по-вашему, я похож на профессора?
- Честно говоря, не очень.
- То-то и оно, - огорчился ассистент.
Наступила долгая пауза.
- А меня чуть партизаны не подстрелили, - вдруг не то похвастался,
не то пожаловался ассистент.
- Пустяки, - ответил художник. - Вот они мост взорвали - это
событие.
Ассистент сначала обиделся, а потом разозлился:
- Да вы просто циник! Все вы, творческие деятели, циники и
пошляки. Только воображаете из себя много. Видимость создаете.
Глубокую духовность разыгрываете! - ассистент совсем рассвирепел. - А,
впрочем, вас, похоже, в этой истории интересует только женщина.
Драпов остыл так же быстро, как и вспыхнул. Он замолчал и устало
поплелся к выходу. Евгений еще какое-то время сидел неподвижно,
уставившись в одну точку. Затем встал и пошел на кладбище.
Он сидел у ее могилы. Вот здесь же, на этом самом месте, совсем
недавно сидела она. Неужели это действительно было? А может, все это
только сон, гипнотический сеанс доктора Шурина? А если она и вправду
была здесь, то где она теперь? Вернулась в прошлое? Будет ли она там
помнить все, что было здесь? Поступит ли иначе, чем тогда? Но если бы
она поступила иначе, то сейчас все было бы не так. А ведь ничего не
изменилось. Да и могло ли поменяться? И почему, собственно, она могла
поступить иначе, ведь он ей так ничего и не объяснил? А, черт!
Евгений хлопнул себя ладонью по лбу, резко встал и побрел наугад
среди могил.
- Стой! - послышалось сзади. - Стой, кому сказал!
Охрин решил не оглядываться - стоит ли связываться с какой-то
шантрапой?
- Хальт! Их верде шиссен! - уже сердито крикнул тот же голос.
Охрин стал, как вкопанный. За спиной слышались тяжелые
приближающиеся шаги трех-четырех человек. Художник медленно обернулся.
- Шпрехен зи дойч? - спросил старшина с Т-образными нашивками на
погонах. В правой руке за шейку приклада он держал увесистый ППШ. С
ним было еще трое солдат разного возраста.
- Отвечай! - угрожающе потребовал один из них.
Но Охрин уже не смотрел ни на старшину, ни на сопровождавших его
воинов. Взгляд художника был устремлен между ними, туда, за кладбище,
где на пустыре в направлении городка, над которым развевался
трехцветный флаг, разворачивалась в боевой порядок колонна
тридцатьчетверок. За танками, быстро размыкаясь, вытягивалось в цепь
подразделение пехоты.
Дмитрий СЕРГЕЕВ
ЧУЖИЕ ИГРЫ
- Мама, - сказал Ют, перелетая ближе к биополетрансформеру, - я
хочу поиграть в летающие тарелки.
- Ты же знаешь: теперь это опасно, - забеспокоилась Ин.
- Но в прошлом цикле мы с Юн так здорово играли. Юн превращался в
летающую тарелку, а я - в зеленого человечка. Зеленым человечком тоже
быть хорошо, только надо сильно уменьшаться. Было весело!
- В прошлом цикле у людей не было опасного для нас оружия, а
теперь они могут тебя сбить. Оставь в покое трансформер!
- Ну, мама.
- Хорошо, ты можешь поиграть в полтергейст - это тоже весело.
- Надоело.
- Зато это самая безопасная игра.
- Для маленьких. Стучать, посуду бросать, смотреть, как рожи
корчат. Потом приходят какие-то умники: сидят-сидят, смотрят-смотрят -
ничего не соображают! Скучно. Мам, ну разве ты в детстве не играла в
инопланетян?
- Нет, мы играли в джиннов. Но это было совсем другое дело, - она
вдруг задумалась, и края ее ауры часто запульсировали, приобретая
красноватый оттенок. - Вот помню как-то...
- Примитив!
- Много ты понимаешь!
- Ты еще вспомни, как вы когда-то играли в чертей и ангелов.
- А что? в чертей - забавно, а в ангелов - полезно для людей. Даже
Великий Э поощряет эту игру.
- О, нет! В чертей я, пожалуй, еще поиграл бы. Но в ангелов!..
- Ты просто еще маленький.
- А в Бермудский треугольник ты хоть раз играла?
- Как ты можешь! Знаешь ведь, что подобные игры строго запрещены
даже в параллельных мирах низшего уровня.
- Мам, ну они же все равно умирают. И притом так быстро.
- Ну и что? Они постепенно разовьются, выделятся из мира грубой
материи и...
- Как они выделятся? Они же не могут без этой грубой материи. Нет,
они всегда будут жить на мусорке Вселенной.
- Пойми, они просто заигравшиеся дети.
- Инфантильные.
- Может быть. Но у них есть мысль, есть живое поле, и когда-нибудь
они обязательно превратятся в высшую, эфирную субстанцию.
- Ну я полетел?
- Никаких зеленых человечков!
- Тогда: лохнесское чудовище.
- В него теперь тоже играть не рекомендуется.
- Ну в снежного человека можно, наконец?!
- Хорошо, - сдалась Ин. - Но только в снежного человека и притом
высоко в горах.
- Там же нет никого.
- Найди альпинистов. Но не надо ночью засовывать голову в палатку
и пугать их диким ревом - это не так смешно и, может быть, не так
безопасно, как ты думаешь.
- Ладно.
- И как эти люди так легко верят во что угодно?
- Наверное, им скучно и одиноко в их маленьком и примитивном
мирке, - Ют радостно подмигнул яркой фиолетовой вспышкой и, вплотную
приблизившись к трансформеру, оказался в зоне синих концентрических
кругов, излучаемых висящим в пустоте небольшим черным шаром. Шар резко
увеличился и, поглотив Юта, в одно мгновение сжался до прежних
размеров. Теперь он ритмично пульсировал, отсчитывая время.
Ин ждала, несколько волнуясь. Хотя эта игра была знакома ей с
раннего детства, она всегда переживала, когда Ют входил в трансформер.
Шар засветился изнутри и снова увеличился. В нем образовался
прозрачный круг, в котором Ин увидела заснеженные горы и, на ближнем
