Джером К. Джерома.
- Пошли к Дионисио, джентльмены, - сказал Харрис, - я приглашаю.
Выпьем кофе.
Но они не успели выпить кофе, потому что вернулась Клаудиа.
Она вошла в гостиную стремительно, замерла возле двери; мужчины
поднялись; боже мой, подумал Штирлиц, а ведь она совсем не изменилась,
чудо какое-то; да здравствуют прекрасные женщины, они - наше спасение, у
Пола несколько отвисла челюсть, моя поездка в Бургос вполне оправдана, к
такой женщине нельзя не стремиться, я - выскочил!
- Макс, - сказала женщина очень тихо; она словно бы не видела ни
Харриса, ни тем более Пола; ее зеленые глаза наполнились слезами; она
подошла к Штирлицу, провела рукою по его щекам, тихо повторила: - Макс,
как странно...
Только после этого она обернулась к Харрису, улыбнулась ему, протянув
руку; в лице ее не было растерянности, одна жалость и сострадание.
- Как хорошо, что вы ко мне заглянули, Роберт, - сказала она, - я не
чаяла, что вы когда-нибудь вернетесь в этот дом.
- Это мой друг, - сказал Штирлиц, - его зовут Пол, он американец.
Здравствуйте, - так же отрешенно сказала женщина и снова посмотрела
на Штирлица. - Я думала, что те... вас больше нет
- Почему? - улыбнулся Штирлиц. - Я живучий.
- Мне гадали на вас. В Толедо живет старуха, ее зовут Эсперанса, она
гадает по картам и на кофейной гуще. На вас все время выпадала огненная
лошадь, это к смерти... Пойдемте пить кофе, сеньоры, я сама заварю кофе в
честь таких прекрасных гостей.
В столовой, окна в которой были, по испанскому обычаю, закрыты жалюзи
и шторами, было темно; "в лесу клубился кафедральный мрак" - Штирлиц
невольно вспомнил стихи Пастернака; он купил эту. подборку его стихов в
Париже, на набережной, именно в тот раз, когда возвращался из Бургоса в
треклятый рейх, возвращался, как его заверило московское командование,
ровно на полгода, а уж десять лет прошло с той поры, нет, восемь, ах,
какая разница, десять или восемь, так и эдак четвертая часть сознательной
жизни...
Клаудиа распахнула шторы, открыла деревянные жалюзи; осеннее солнце
было ослепительным и жарким, но если всмотреться в спектр, можно было
заметить приближение холода; более других чувствовался зеркальный голубой
цвет, некое ощущение первого льда на ручьях.
Пол оглядел комнату; все стены были завешаны яркой, но в то же время
какой-то н у т р я н о й, сокрытой, сине-зелено-красной живописью.
- Похоже на Эль Греко, - заметил Пол. - Кто художник, сеньора?
- Отгадайте, - сказала Клаудиа. - Подумайте и отгадайте.
- Да я не очень-то силен в живописи. Знаю только тех, кого включили в
хрестоматию.
Харрис усмехнулся:
- Это пристало говорить Максу. Только в его стране в хрестоматию не
включали Матисса, Дега и Ренуара, не говоря уж о Пикассо и Дали. Фюрер
считал всех их малярами и недоносками, а их живопись приказал называть
низкопробной халтурой, призванной одурачивать мир по наущению проклятых
евреев...
- Бедный Макс, - хмыкнул Пол. - Так кто же этот мастер, сеньора? Я бы
купил один холст, если только вы не потребуете миллион.
- Песет? - спросила Клаудиа. - Или долларов?
- Миллион долларов мне не грозит. Увы. Неужели этот мастер так высоко
ценится?
- Выше не бывает, - ответила Клаудиа. - Это картины Макса, Они
нравятся вам по-прежнему, Роберт?
- Да, - ответил Харрис. - По-прежнему.
Пол изумленно посмотрел на Штирлица.
- Слушайте, какого черта вы вообще сунулись в... Почему вы не
занимались живописью и только живописью?!
- А кто бы меня кормил? Покупал краски? Снимал ателье? - спросил
Штирлиц. - Становитесь поскорее миллионером, я брошу службу на ИТТ и
предамся любимому занятию.
- Буду стараться, - пообещал Пол и отошел к картине, которая
выделялась изо всех остальных: цвета на ней были более сдержанные, красный
соседствовал с розовыми тонами, небо было легкое, прозрачное, в нем
ощущалась осень, но не здешняя, испанская, очень конкретная, как и все в
этой стране, а какая-то совершенно особая, умиротворенная, что ли.
Вот так можно провалиться, понял Штирлиц, наблюдая за тем, с каким
интересом рассматривал Пол именно эту его картину; этот парень играет роль
свинопаса, но он отнюдь не так прост, как кажется; никто из немцев,
приходивших сюда, не втыкался в эту работу так, как он; впрочем, тогда она
висела не здесь, сюда ее перенесла Клаудиа после того, как я уехал, раздав
перед этим краски и кисти соседским ребятишкам; можно быть дилетантом в
политике, такое случается довольно часто, нельзя быть дилетантом в
искусстве. Проявление гениальности можно ждать в человеке, который равно
распределен между эмоциями и логикой, это редкостное сочетание; один
характер на десяток миллионов; при этом ни одна из двух ипостасей не имеет
права на то, чтобы превалировать в человеке; эмоция порождает мысль,
логика контролирует содеянное, постоянная саморегуляция, куда уж мне было
до этого...
- Похоже на Север, - сказал Пол, обернувшись к Штирлицу. - Но это не
Германия. Это совершенно не те цвета, которые характерны для Германии.
Скорее Швеция, Эстония, север России... Где вы это писали?
- Здесь.
- Да, - подтвердила Клаудиа, - я сидела в кресле, а Макс писал. Я еще
спросила, где такое раздолье и такие холодные небеса, а он ответил: "Там,
где нас с тобою нет". Правда, Макс?
- Думаешь, я помню?
- Я помню все, что связано с ва... с тобою, - она теперь говорила,
казалось, с ним одним, и Штирлиц подумал о Харрисе: "Бедный человек, не
хотел бы я оказаться на его месте; вообще-то ситуация невероятная, если
вдуматься; в доме женщины, которая была нужна мне как прикрытие - и тогда
и сейчас, - увидать соперника, необходимого мне сегодня как воздух, как
спасение, как надежда, ибо он действительно из клана "Бэлл", а этот клан
очень не любит ИТТ, и если я поспрошаю самого себя на досуге про те
данные, которые проходили через меня в ту, десятилетней давности, пору, я
могу построить точный макет беседы с ним в Мадриде, а побеседовав, я
получу тот канал связи с миром, который мне так сейчас нужен".
Клаудиа поставила на стол маленькие чашки; кофейник у нее был здесь
же, в столовой, старинный, но подключен к электричеству.
- Ты плохо выглядишь, - сказала Клаудиа, положив свою сухую ладонь на
руку Штирлица.
- Роберт смотрится лучше? - спросил Штирлиц.
Клаудиа словно бы не слышала его, даже не взглянула на Харриса; тот
старательно изображал наслаждение, которое испытывал от кофе, заваренного
женщиной.
- Ты, видимо, болел? - продолжала Клаудиа. - Ты потом все мне
расскажешь, у меня есть старуха в Севилье, которая лечит болезни. Травами.
Ее зовут Пепита, и ей девяносто три года. Мне кажется, она хитана'. Если
каждое утро пить набор трав - зверобой, тысячелистник, календулу и алоэ, -
человек обретает вторую молодость. Я пью этот сбор семь лет.
_______________
' Х и т а н а - цыганка (исп.).
- Продайте патент, - сказал Пол, отодвигая чашку. - Я разбогатею на
этом пойле. Спасибо, Клаудиа, мне было чертовски приятно познакомиться с
вами.
Он поднялся; вместе с ним поднялся Харрис. Он достал из кармана
маленькую коробочку и протянул ее Клаудии:
- Это вам.
- Спасибо, - ответила женщина, с трудом оторвав свои прекрасные
зеленые глаза от лица Штирлица. - Спасибо, Роберт, это так любезно.
Она не стала раскрывать коробочку; поднялась, протянула руку Роберту;
он, низко склонившись, поцеловал ее.
- Могу я на один миг похитить у вас Макса? - спросил Пол. - Мне надо
сказать ему два слова.
- Да, да, конечно, - ответила женщина. - Я пока сварю еще кофе, да.
Макс?
- Спасибо, - ответил он и вышел следом за Полом в гостиную.
Тот закурил и, сев на подоконник, сказал:
- Я, конечно, узнаю, под каким именем вы здесь жили, Бользен.
Спасибо, вы облегчили мне вашу проверку. Поздравляю вас с такой подругой и
с вашей ловкостью. Билет на Сан-Себастьян отдайте мне, вам его оплатит
Эрл, я подтвержу, что вы ездили туда по моей просьбе. И верните мне все
ваши деньги. Мне так будет спокойнее.
- Вы ведете себя глупо, - заметил Штирлиц, протягивая американцу
бумажник. - Во-первых, я могу уехать с Клаудиа. Во-вторых, если бы я решил
бежать, я бы сделал это с т о в а р о м. Кому я нужен с пустыми руками? А
вы по дороге поговорите с Робертом, он славный парень, только в отличие от
вас не сотрудничает с бывшими нацистами. Он пригодится в вашем деле,
потому что, судя по всему, знает то, что вам и не снилось. Вы, видимо,
интересуетесь нашими, я имею в виду СД, связями. Они шли через ИТТ. Но
британцы умеют работать с теми, кто стоит им поперек дороги, лучше, чем
вы.
- Он что, из службы?
- Думаю, нет. Во всяком случае, до войны никак связан не был, им
интересовались.
Пол шлепнул плоским бумажником по ладони, раскрыл его, просчитал
деньги, пожал плечами и протянул его Штирлицу:
- Держите. Вы правы, я не подумал. Скажите мне, зачем вы взяли билет
к баскам?
- Чтобы уйти от вас, - просто ответил Штирлиц.
- Куда?
- Куда глаза глядят.
- Почему?
- Потому что я испугался.
- Чего?
- Того, что снова окажусь в том ужасе, в котором был с тридцать
третьего года.
- Вы в СД с тридцать третьего?
- Да.
- Давно считаете эту организацию "ужасом"?
- Да.
- С какого времени?
- Это мое дело.
- Почему вы решили, что здесь - после того, как мы вас нашли, - вас
ждет такой же ужас?
- Потому что Эрл дал понять, что он не любит вас и не верит вам. Так
что моя работа, какая, не знаю, будет, видимо, направлена против вас. А я
больше не выдержу того, чтобы быть в заговоре. Он возможен только один
раз, причем заговорщики должны победить или же быть уничтоженными. Заговор
ломает людям хребет, постоянное ожидание, страх, который получает выход
только ночью, накануне той минуты, когда ты проваливаешься в дрему после
того, как наглотался намбутала. Понимаете?
- С трудом. Я никогда не участвовал в заговорах. Вы расскажете мне
завтра, о чем говорил Эрл?
- Нет. Я сказал вам то, что мог. Если хотите, чтобы у нас состоялся
диалог, объясните, отчего он посмел так говорить о вас? Дурак? Нет. Умный.
Ваша комбинация? Тогда я не много на вас поставлю - топорная работа. С
другим, может, пройдет, со мною нет. Я профессионал, поэтому играю партию
на раскрытых картах, страсть как не люблю темнить.
Пол затушил сигарету, поднялся с подоконника, крашенного скользкой
краской цвета слоновой кости, пошел к двери.
- Только не удирайте, ладно? - попросил он. - Во-первых, не
получится, а во-вторых, мне понравилась ваша живопись. Честное слово.
ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ (1946)
__________________________________________________________________________
"Господин Краузе!'
По полученным мною данным, возможны встречи'' между Базилио''' и
Бласом''''.
_______________
' Г о с п о д и н К р а у з е - Гелен.
'' В с т р е ч а - установление дипломатических отношений.
''' Б а з и л и о - Москва.
'''' Б л а с - Буэнос-Айрес.
Это сообщение вызвало серьезную озабоченность в доме Билла',
здесь думают о том, как можно этому помешать.
В то же время Дон Диего'' совершенно иначе прореагировал на эту
новость, заметив, что любые шаги в настоящий момент преждевременны,
поскольку, видимо, Анхел''' задумал какую-то акцию, смысл которой
пока что никому неизвестен.
_______________
