кто куда, нанося урон превосходящим силам противника. Тут-то Фингольфин и
понял, что пришло его время. Он оседлал своего коня, в ярости домчался до
Ангбанда, и повторил свой давнишний подвиг - постучал в ворота с криком:
"Моргот, выходи, подлый трус!". А Моргот взял, да и вправду вышел.
Несчастный, больной, он вяло взглянул на раззолоченного и
высеребренного Фингольфина и, постанывая от боли в облученных руках,
замахнулся тяжелым молотом. Но великодушный Фингольфин не стал ждать и
отскочил в сторону, ударив при этом Моргота ниже пояса. (Авторское
примечание: я не утверждаю, что удар был нанесен именно туда, куда вы
подумали, тем более, что у Моргота, как у валара, ..... (наименование
части тела опущено) могло и вообще не быть. Но поскольку Моргот был очень
велик, выше пояса Фингольфин достал бы ему, только забравшись на
стремянку. Желающих разобраться в правомочности рыцарского поединка на
таких условиях я отсылаю к славному рыцарю Б. Б. Б. и его команде. Конец
авторского примечания). Семь раз это повторялось, и утомленный
однообразием Фингольфин отвлекся, поскользнулся, угодил под удар, и так
три раза подряд. Моргот облегченно поставил ему ногу на горло, но и в эту
ногу ухитрился вонзить клинок Фингольфин перед смертью. Убедившись, что
настырный король наконец-то укоцан, черный владыка, хромая, поплелся
обратно, волоча молот за ручку, и с тех пор он удалился от дел,
предоставив их молодому и энергичному Саурону, который рьяно взялся
оправдывать доверие.
Так прекратили свое существование королевства Белерианда, кроме
Дориата, Гондолина и Нарготронда. Властители этих секретных поселений в
один голос утверждали, что их час еще не пришел, и на вопросы, когда он
придет, отвечали, что тогда это будет сразу заметно. А по остальной
территории бродили остатки эльфов и людей, разрозненные отряды орков, еще
какая-то живность, и при случайных встречах догрызали друг друга в
локальных конфликтах. Морготовские слуги повсюду рассказывали гнусные
истории про эльфов и склоняли людей и гномов на свою сторону. Если учесть,
что в основном эти рассказы были правдой, то удивительно не то, что многие
действительно продались темным силам, а удивительно, что не все.
О БЕРЕНЕ И ЛЮТИЕН
Шла Саша по шоссе и сосала культю.
Берен был знаменитым партизаном и террористом-одиночкой. Его
предысторию я пересказывать не буду, а сама история фактически начинается
с того момента, когда отряд Береновского отца Барахира разгромил Саурон.
Сделано это было с такой жестокостью и коварством, что с тех пор
подчиненные уважительно называли Саурона "майяр госбезопасности". Из всех
людей отряда Берен уцелел тогда один и был так потрясен, что стал
вегетарианцем и принялся совершать подвиги. Четыре года он в одиночестве
вел борьбу со злом, жалея разве только об одном - не было у Моргота
железных дорог, а то ведь одних поездов сколько под откос пустить можно
было бы!
В конце концов против него был снаряжен специальный карательный
отряд, и пришлось Берену уходить на юг, где граничили волшебство Мелиан и
колдовство Моргота. Как всегда на стыке двух ведомств, в этих местах
имелась некоторая бесхозяйственность и разгильдяйство, и Берен сам не
заметил, как оказался на территории Дориата. И вот шел-шел, значит, Берен
по Дориату и повстречал Лютиен Тинголовну, которой по наследству от мамы
передалось стремление к низшим расам. Как зверь, кинулся он в погоню - не
знал тогда Берен, что мог бы и не бегать, ибо судьба их и так уже была
предрешена. Лютиен сама к нему вернулась, вложила свою руку в его ладонь и
.......... (фрагмент опущен) ............... (размышления автора опущены).
Так прошли весна и лето, Берен и Лютиен активно бродили по лесам, и
все шло лучше некуда, пока не повстречал их в лесу менестрель Тингола
Даэрон, тоже имевший на Лютиен некоторые виды. Утонченный и благородный,
он тем не менее настучал на возлюбленную напрямую королю, и не успела
Лютиен опомнится, как ее уже волокли к папане. Для начала Тингол пришел в
ярость, а потом, уставши, он пришел в печаль. Не дожидаясь, пока он
отдохнет, и опять придет в ярость, Лютиен выговорила у отца обещание не
убивать Берена и не заключать в тюрьму. И сразу после этого, боясь
упустить момент, представила Тинголу своего, как это теперь называется,
друга.
Конечно, Тингол был эльф из перворожденных, то есть среди всего
прочего культурен, вежлив и благороден. Но эти качества, видимо, он берег
для сородичей, а с расово неполноценным Береном разговор был начат в
манере воспитательной беседы солдата второго года службы с зеленым
новобранцем, интересующимся, почему мыть пол должен именно он.
- Ты вообще кто такой, родимый? Я ж тебя в упор не вижу!
Берен попытался что-то сказать, но Тингол его оборвал:
- Молчать, я вас спрашиваю! Чего тебе в своем вонючем краю не
сиделось? Научился, понимаешь, на брюхе ползать...
Берен посмотрел в глаза Лютиен, и понял, что судьба судьбою, но еще
пара минут такого разговора, и она не то что любить - уважать его
перестанет. И ответил он гордо:
- Пришел я сюда просто так гуляючи, а теперь хочу твою дочь в жены
взять как честный человек, уж очень она у тебя замечательная. И хамить на
меня тоже не стоит - я, между прочим, орков только так режу.
Тингол медленно ответил:
- Ну, дочка, знала что делала, когда поклясться заставляла. А то прям
на месте убил бы ублюдка.
- Никакой я не ублюдок, - обиделся Берен, - у меня док`умент есть,
вот папа, вот мама, все путем.
Мелиан наклонилась к Тинголу и сказала тихонько:
- Не горячись, дорогой, его и без тебя найдется кому убить.
Тингол еще некоторое время сидел, надувшись, но потом решил, что так
даже лучше, и сказал:
- Ну, раз документ есть, то другое дело. Значит так: ты приходишь ко
мне, в одной руке документ, а в другой сильмариль. И я тогда не возражаю.
Так что неча губы дуть, и давай скорее в путь. Государственное дело. Ты
улавливаешь суть?
Но тут уж и Берен обозлился:
- Значит, на камешек свою дочь меняшь? Ну, чмота же ты, король! Когда
мы повстречаемся вновь, моя рука будет держать сильмариль. До свиданьица,
я еще с тобою повстречаюсь.
Когда Берен ушел, Тингол попытался стушевать впечатление от слов
Берена, долго и путано объяснял, что парень идет на верную смерть, и он
все правильно придумал, что на хамство людское только так и можно
отвечать, но его слова мало кто слушал.
Берен же выбрался из Дориата и отправился в дорогу, памятуя, однако,
при этом, что нормальные герои всегда идут в обход. В конце концов, как
говорят легенды, "будучи в сильной нужде, пришел он в окрестности
Нарготронда". Мы не будем комментировать этот сюжетный ход, хотя манера
ходить по нужде за тридевять земель могла бы стать темой для отдельного
исследования. Итак, чтоб не пристрелили ненароком, дальше Берен шел, время
от времени нервно вскрикивая: "Нихт шиссен, я есть Берен!", а орки
разбегались с его дороги врассыпную, решив, что это хитрый подвох
коварного диверсанта. Наконец охране Нарготронда надоело слушать эти
однообразные вопли, Берена схватили и привели к королям.
А в те времена в Нарготронде собралась милая компания - король
Финрод-Фелагунд-ибн-Финарфин, якобы главный, и двое Феанорычей -
приживальщиков, которые чем дальше, тем активней пытались захватить
власть. Перед этой троицей Берен и излил свои печали, а закончил просьбой
помочь. Реакция на его рассказ была неоднозначной. Финрод понял, что затея
Тингола в конце концов аукнется в основном самому затейнику и загрустил.
Колегорм указал, что если сильмариль будет добыт, то Феанорычи все как
один вспомнят старую клятву, ибо Берен не Моргот, и против него геройство
проявлять очень даже можно. Следом за Колегормом выступил Куруфин, у
которого, как известно, был скверный характер. В соответствии с ним он
долго запугивал собравшихся силами и мощью врага, а вывод сделал такой -
пусть Финрод отправляется с Береном, а мы уж тут как-нибудь без него
управимся. Несчастный король понял, что если он сегодня не уйдет совершать
подвиги, то завтра его все одно так или иначе уберут, и почел за лучшее
отправиться в дорогу.
Осенним вечером Финрод и Берен с десятком спутников покинули
Нарготронд, между делом перебили подвернувшийся под руку отряд орков и,
воспользовавшись трофейной формой и документами, добрались аж до башни
Саурона, таким образом предвосхитив один из подвигов четырех танкистов и
собаки. Но Саурона обмануть не удалось, и произошло знаменитое
столкновение Финрода и Саурона - дуэль на песнях. Говорят, что именно
такое единоборство выбрал Саурон потому, что хотел отыграться за поражение
своего хозяина давным-давно, и если это так, то цели своей он добился.
Команда была побеждена и брошена в глубокую яму, в которою время от
времени забредал волк-оборотень и съедал одного из товарищей - не со зла,
а исключительно с голодухи.
В те мгновения, пока Берен летел вниз, сердце Лютиен сковала морская
болезнь, а добрая мамаша попыталась успокоить дочку тем, что надежды на
спасение парня все равно нету, и нечего зря страдать. Лютиен действительно
не хотела зря страдать, а для того, чтобы страдать не зря, она решила
сбежать к Берену в компанию. Все тот же благородный и влюбленный Даэрон
вновь сдал Лютиен Тинголу, который несколько опешил, но практической
сметки не потерял. Для дочери был выстроен дом со всеми мыслимыми
удобствами, вплоть до зарешеченных окон, но зато без дверей, и, по мнению
Тингола, этого должно было хватить для возвращения Лютиен хорошего
настроения. Но она не поняла отцовской заботы и, усыпив охрану, сбежала,
прикрывая свою красоту плащом из собственных волос. ...............
(Размышления автора о подробностях прикрытия красоты как всегда опущены, а
жаль. Хотелось бы наконец узнать, какие еще пошлости могли родится в его
воспаленном воображении).
И случилось так, что пошла Лютиен прямиком в ту местность, где
сволочные Феанорычи из Нарготронда развлекались волчьей травлей. Главный
волкодав по имени Хуан (хоть и не сильно породистый, зато из Валинора
родом) привел Лютиен к Колегорму, который, заглянув под волосы, решил не
торопить события и не афишировать свою осведомленность по Береновским
делам. Лютиен же по молодости лет доверилась братьям и в результате
оказалась под замком с перспективой насильной выдачи замуж за Колегорма.
Из этой ситуации был простой выход - надо было и Куруфину со скверным
характером дать увидеть то, что под волосами, а дальше Феанорычи все бы
сделали сами. Но случилось по другому: в одну прекрасную ночь пес Хуан без
церемоний принес ей плащ, сказал: "Венсеремос, сеньорита!" - и они вместе
бежали из Нарготронда.
А тем временем в подземелье дела шли своим чередом. Волк-оборотень
доел почти всех арестованных, оставив Берена на предпоследнее кормление, а
Финрода на последнее - так его попросил Саурон. Но Финрод разорвал оковы и
в следующий заход сам подставился волку, так что Берен остался один.
- Финрод, Финрод! - оплакивал Берен друга. - Ну чтоб тебе раньше эти
оковы не разорвать, да и не только на себе, а и на всех остальных тоже,
глядишь, чего бы и нарисовалось, а теперь совсем конец мне,
несчастненькому...
Как раз в это время на мосту появилась Лютиен верхом на Хуане. Встав
