Антигон встретил аркадян стоя. Это был невысокий, почти седой старик
с прямоугольной, подстриженной по персидскому образцу бородкой. На нем был
легкий кавалерийский доспех и красный, того же тона, что и шатер снаружи,
плащ. Лицо Фригийца сразу приковывало к себе взгляд. Тонкие, властные
губы, крупный мясистый нос и необычные глаза. Точнее, необычным был только
один глаз, левый. Бровь над ним рассекал глубокий темный шрам, сам же
глаз, казалось, испускал свет. Он лучился и сиял при каждом повороте
головы Фригийца. Калхас на мгновение оторопел и лишь присмотревшись
внимательнее понял, что левый глаз у Антигона - искусственный. Драгоценный
камень размером с голубиное яйцо был тонко обработан и вставлен в вытекшую
глазницу. Даже разобравшись, в чем дело, пастух не сразу смог победить
оторопь. Искусственный, левый глаз казался более живым, чем правый, цепко
и внимательно разглядывавший аркадян.
Рядом с Антигоном стоял высокий черноволосый юноша. Пухлые губы,
чувственные миндалевидные глаза, подбородок, поросший мягким пушком -
почти девушка. Но короткий прямой меч в простых ножнах, широкие сильные
ладони подсказывали, что это воин. По тому, как Антигон опирался рукой на
его плечо, Калхас понял, что видит Деметрия, сына и наследника Фригийца.
Во взгляде юноши сквозило любопытство и даже симпатия. Пастух машинально
подумал, не удастся ли использовать Деметрия в свою пользу.
Помимо Деметрия рядом с Фригийцем стояло еще несколько приближенных,
судя по одеждам - военачальники. Вздрогнув, Калхас увидел среди них
Тевтама. Дотим также заметил аргираспида. По тому, как напрягся наемник,
пастух понял, что он не ждет ничего хорошего.
- Так кто кого будет приветствовать первым? - с покровительственной
улыбкой прервал молчание Антигон. - Обычно первыми делают это гости.
- Гости? - Дотим осклабился. - Несколько дней назад хозяевами здесь
были мы.
- А теперь?
- И теперь хозяин - Автократор. - Наемник насмешливо выпятил губы.
- Эвмен? - Антигон перестал улыбаться. - Нет, ты ошибаешься.
- Ошибаюсь?
- Да. Эвмен мертв.
- Что?! - Дотим и Калхас воскликнули хором. Они были уверены, что
стратег жив. Все их мысли, желания, планы основывались на этой
уверенности. - Почему мертв?
- Почему? - Антигон удивился. - Смешной вопрос. Почему умирают? Его
убили. Сегодня, в последнюю предутреннюю стражу.
- Зачем ты это сделал? - с трудом проговорил Калхас.
Во Фригийце нарастал гнев.
- Вы, наверное, считаете, что имеете право требовать моего отчета?
- Зачем ты его убил? - повторил Калхас.
Несколько мгновений Антигон явно колебался между желанием крикнуть
стражу и непонятной еще аркадянам необходимостью продолжить разговор.
- Нет, вы опять ошибаетесь. - Фригиец овладел собой и голос его стал
мягким. - Я не приказывал убивать Эвмена. Два дня назад я велел не давать
ему пищи, но казнить не собирался. Сегодня утром несколько человек - кто
они, думаю, я скоро узнаю, - ворвались в палатку, где находился Эвмен, и
покончили с ним.
- А охрана! - воскликнул Дотим.
- Они прикрывались моим именем.
Аркадяне недоверчиво переглянулись. Антигон заметил это.
- Охранникам придется ответить... Если желаете, вы сами можете
участвовать в допросе...
Но аркадяне уже не слышали его предложения. Ужас вести о смерти
стратега наконец обрушился на них. Дотим сел на пол шатра и, обвив голову
руками, спрятал ее между коленями. Калхас стоял прямо, но не видел и не
слышал ничего. Словно отрезали часть его. Может быть, самую главную часть.
По крайней мере последний год приучил Калхаса к мысли, что Эвмен -
главное. Потерять Эвмена было хуже, чем потерять близкого человека, ибо он
значил для них больше, чем близкий человек. С этим именем было связано так
много, что смерть стратега лишила аркадян на время того стержня, к
которому лепится, вокруг которого вьется человеческая жизнь.
- Так кто же убил Эвмена? - Уши заложило. Калхас слышал свой голос
так, словно он долетал издалека. Но задавало этот вопрос уже не
потрясение, а желание мести, невыносимая потребность уничтожить, раздавить
тех, кто выдернул из-под их ног землю.
- Мы узнаем, - с мягким нажимом на втором слове произнес Фригиец. - В
моем слове вы можете быть уверены.
Дотим поднял голову и тускло посмотрел на Антигона:
- Зачем мы тебе нужны?
Деметрий откашлялся и что-то хотел сказать, но Антигон сжал плечо
сына.
- Все друзья Эвмена похожи друг на друга. - Хозяин добавил в свой
голос властности и железа. - Я сожалею. Но вам нужно выбирать. Я хочу,
чтобы вы это поняли. Стратега нет, но вы все еще нужны. Нужны мне. И я
предлагаю вам свою руку: свою дружбу и покровительство. Я знаю, кто вы,
знаю, на что способны и не хочу, чтобы эти способности пропадали втуне. Не
хочу, чтобы они использовались каким-нибудь ничтожеством, мерзавцем,
который закружит вам головы глупостями...
Против воли Калхас прислушивался к словам Фригийца. "Быть его слугой
кажется таким же естественным делом, как пить, есть, дышать", - вспомнил
он Иеронима. Историк подметил точно: так говорить мог только человек,
природой, а, может, и богами, определенный властвовать. Голос его не был
чарующим. Наоборот, иногда он казался слишком резким для того, чтобы
уговаривать. Но Фригиец и не уговаривал, не убеждал. Он приказывал. И
знал, какая сила дана его слову. Все это делало голос Антигона настолько
мощным, что Калхас почувствовал, как вдоль его хребта пробежал
восторженный холодок.
- Я хотел, чтобы Эвмен был моим другом. Судьба решила по-иному. Она
столкнула нас лбами - двух самых сильных людей в Ойкумене. Многие трусливо
оставались в стороне и наблюдали. Смеялись, думая, что мы загрызем друг
друга. - Гримаса отвращения пробежала по лицу Фригийца. - Сейчас они
начнут рвать для себя куски пожирнее, надеясь, что я обессилен борьбой. Но
я докажу, что это не так. Я заставлю их поджать хвосты - тех, кто
сталкивал нас с Эвменом, а сам оставался в стороне и жирел от подлой
радости...
"Птолемей, Селевк, Кассандр, наверное - Пифон", - понял Калхас. - "Он
расправится с теми, кто снарядил его на войну против стратега". Пастух
почувствовал удовлетворение от этой мысли.
- Я предлагаю вам руку и дружбу, - громогласно завершал Антигон. - Я
знаю, что такое друзья, я знаю преданность людей Эвмена и хочу, чтобы они
стали моими друзьями. Ты видишь - Тевтам уже рядом со мной. Со мной и
Иероним...
Он стал перечислять имена второстепенных командиров, но Дотим перебил
его:
- Иероним? Не поверю!
Антигон надменно выпятил челюсть.
- Это так. Иероним думал не один день. Он говорил с Эвменом. Не хочу
гадать, о чем. Но он согласился быть со мной.
Калхас буквально заткнул рот Дотима.
- Остановись. Он нас не обманывает. Место историка - при дворе
большого полководца. Он должен быть там, где события... Да постой же! Я
сам предсказывал ему это!
Наемник обмяк.
- Может быть ты, Дотим, хочешь, чтобы я позвал сюда Иеронима? -
спросил Антигон.
- Не надо, - поморщился тот. - Не хочу его видеть.
- Ты убедился, что я могу убеждать? - обратился Антигон к Калхасу.
- Убедился, - кивнул пастух. - Но Эвмена-то ты не убедил.
Лицо Фригийца потемнело. Калхас понимал, что, возможно, подписывает
сейчас смертный приговор и себе, и Дотиму, но остановиться не мог.
- Иначе зачем ты приказал бы морить его голодом? Стратег ни в коем
случае не пошел бы за тобой добровольно. Но он не пошел бы и под угрозой
смерти. Я знаю, что он дал Иерониму волю выбирать самому: терять все
вместе с ним или оставаться при тебе, чтобы сохранилась хотя бы память о
последнем великом человеке. Он и нам предложил бы свободу выбирать. Но мы
- люди гораздо менее ценные, чем историк. Нам незачем заботиться о своей
жизни.
- Мы не пойдем за тобой, - мрачно добавил Дотим.
- Вот как? - глаза Фригийца блестели недобро. Но Деметрий склонился к
его уху, что-то шепнул, и он сдержался. - Да, меня предупреждали, что
аркадяне строптивы. И немножко глупы, - Антигон улыбнулся. Голос его
смягчился. - Не думаю, что наш разговор закончен. Мы сделаем так.
Фригиец повернулся к людям, что его окружали и произнес:
- Оставьте нас. Я буду говорить с ними один.
Приближенные, в том числе и Деметрий, гуртом отправились к выходу.
Тревожный взгляд Тевтама скользнул по Калхасу, и пастух внутренне
насторожился. "Все они чувствуют себя неуютно. Даже Антигон. Почему? Что
он от нас хочет?"
- Встань, - резко сказал Дотиму Фригиец, когда полог опустился за
последним из ушедших. - Я знаю: ты сидишь уже не от горя, а из-за
упрямства.
Дотим подчинился, но тем большим вызовом горели его глаза. Заметив
это, Фригиец рассмеялся.
- Все-таки вы, аркадяне, звери. Знать бы, чем вас приручил Эвмен? Да,
видно, уже поздно.
Он подошел поближе и поднял руку так, словно хотел дотронуться до
головы наемник. Дотим шарахнулся назад.
- Ну, ну, не прыгай! - тон Фригийца был таков, словно он говорил со
сноровистой лошадью. - Одноглазый не тронет одноухого.
Фригиец повернулся к Калхасу.
- А ты, я вижу, меня не боишься.
Калхас кивнул.
- Не боюсь. Должен бы бояться, а не боюсь.
Антигон вздохнул.
- Ну ладно. - Он вернулся на свое место. - Моя рука все еще раскрыта
для вас.
- Благодарю, - Калхас склонил голову. - Но я уже выбрал. И Дотим
тоже. Мы ждем приговора.
- Приговора? - Антигон поднял брови. - Ты ждешь приговора? И боги
ничего тебе не подсказывают?
Калхас улыбнулся.
- Нет. К сожалению, боги приходят не тогда, когда хочу этого я. Они
руководствуются собственными желаниями.
- А я думал, что твердость подсказана тебе богами, - сказал Фригиец и
покачал головой. - Тогда я тем более завидую Эвмену. Он хорошо подбирал
людей.
Дотим, кажется, пришел в себя и встал рядом с Калхасом: плечо к
плечу.
- Ты чего-то хочешь от нас, - сказал он. - Не только дружбы. А,
может, даже больше, чем дружбы.
- Правильно. - Фригиец испытывающее посмотрел на аркадян. - Я хочу
предложить вам работу... Дело, которое устроит и вас, и меня. После чего я
открою перед вами ворота и... не стану отнимать золото, что в ваших
поясах. Могу прибавить своего - но ведь вы - аркадяне, вы откажетесь!
- Дело? - Калхас изобразил на лице удивление. - Какое может быть дело
у пленных?
- Ты имеешь в виду: какое дело может объединить врагов? - спросил
Антигон. - Ты все еще считаешь меня врагом?
- Считаю, - не стал скрывать аркадянин.
- Жаль. Но я вижу, что ничего уже не изменить. Поэтому я и предлагаю
простую работу. Только немного грязную. Нужно убить безоружного человека.
А потом еще одного, возможно - вооруженного.
- Вот тебе и раз! - присвистнул Дотим. - Неужели такой...
могущественный человек как Антигон Фригийский не может приказать своим
людям?..
- Не может, - отрезал Фригиец. - Я предлагаю вам не простое убийство.
Я предлагаю отомстить за Эвмена.
- Отомстить? - недоверчиво переспросил Дотим после короткого
молчания. - Ты же говорил, что не знаешь, кто убийцы стратега!
- Я не хотел, чтобы кто-либо посторонний узнал, что их поймали.
- Так казни этих людей! - воскликнул Дотим.
- Они - всего лишь исполнители. - Фригиец насупился. - Конечно, они
будут казнены. Но настоящие убийцы - те, кто их послал.
- Так казни и настоящих убийц!
- А вот здесь появляются сложности. Целый запутанный клубок. Если я
