молодцом. Но здесь не их заслуга, а, я думаю, царская. Зато когда Царь
умер, стало ясно, кто есть кто. И за пять лет научиться этому можно.
Почему же Эвмен доверился им? Вот ты, Калхас, доверился бы?
- Нет, - ответил пастух. - Конечно нет. Но автократор считал их
друзьями...
- Что за глупость! "Друзья"! А должны бы быть слуги! Даже в торговых
операциях доверяют не дружескому слову, но залогу. Вон Эвдим - самый что
ни на есть проходимец, но оказался связан со стратегом золотом - и
испугался за свое состояние, прибежал доносить. А как иначе? Эти "друзья"
только ослабили армию. Да что там говорить: единственное, что я видел
хорошего от Певкеста - пир в Персеполе. Помнишь?
- Помню, - вздохнул Калхас.
- Вот уж обильно было льстивых речей! Даже небо залоснилось, словно
его облизали. И что толку? Лучше пировать с открытым врагом, чем с
сомнительным другом. Я вот думаю, Калхас: почему Эвмен поддался демону
простодушия? Я всегда верил в его предусмотрительность, я думал - у него в
руках какие-то тайные нити, он не выпустит сатрапов. А ведь оказалось -
ничто не продумано! Ладно, стратег отвечал бы только за себя. Но за ним
пошло множество людей - и теперь они мертвы, или в плену. Тебе не страшно,
Калхас?
- Страшно? Чего я должен бояться?
- Ошибки, которую мы совершили в прошлом. Мы поверили в человека,
обреченного на поражение.
Некоторое время пастух молчал.
- Ты серьезно говоришь это, Дотим?
- Не знаю, - голос наемника стал растерянным. - Клянусь, не знаю. Но
подобные мысли не дают нам покоя с той проклятой ночи, когда к нам явился
Эвдим.
- Эвмен другой человек, чем мы с тобой, - убежденно произнес Калхас.
- Кажется, я понимаю, чего он хотел. Он хотел, чтобы вернулось старое -
наверное, он помнил его столь же хорошо, что и ты. Это нечто вроде
заклинания: повторяй свои прошлые слова, подражай прошлому во всем - оно и
вернется. Наверное, Эвмен желал, чтобы сатрапы поверили, будто Царь до сих
пор с ними. Поэтому-то он относился к Певкесту и прочим как к друзьям. И,
мне кажется, что он был прав: восстановить порядок, справедливость можно
лишь тогда, когда веришь в нее. Вот Антигон не верит - и все под себя
подгребает. Но я насмотрелся на македонян и - думаю, ты со мной
согласишься - Фригиец закончит жизнь, окруженный ненавистью. А даже если
Эвмен погибнет, и из-за него погибнем мы - все равно он был прав. Зевс
следит за нами, я верю. Он питается не гекатомбами, а правдой. Он воздаст
каждому.
- Если так - хорошо, - буркнул Дотим. - Но все равно тяжело... Тебе
виднее - ты прорицатель. Ты чувствуешь взгляд Зевса, а я нет. Больше всего
меня порадовало бы, если б Эвмен взял сатрапов за глотку - как это делает
сейчас Антигон.
Калхас улыбнулся:
- Только учти, что в этом случае от твоей преданности стратегу мало
что останется. Для роли слуги нужны другие характеры - но не твой.
Никокл неожиданно запыхтел и заворочался:
- Ну хва-атит, - уныло протянул он. - Тоска и тоска от таких
разговоров. Давайте спать.
Дотим с Калхасом замолчали. Пастух опять ощутил медленно, но уверенно
подбирающийся к костям холод. Он подтянул колени к животу и стал дышать
под плащ. Воздух мгновенно стал спертым, но пастух терпел, не пуская ни
капли холода извне.
Они все-таки задремали, и Феодору, осторожно скользнувшему в лощину
вскоре после полуночи, пришлось будить их.
- Тише, пожалуйста, тише. - Аркадянин даже не шептал. Он выдыхал
слова на самом пороге слышимости. - Фригийцы. Разъезд. Прошли совсем рядом
- нас не заметили. Их только пятеро!
- Пятеро? - Дотим чуть не подпрыгнул на месте. - Калхас, я беру все
свои сомнения обратно. Мы живы, мы встретили друг друга - ведь это
счастливое предзнаменование! Сегодня мы обзаведемся лошадьми.
Сердце у Калхаса колотилось в кадыке - от спешки и от желания
производить как можно меньше шума. Кругом было так тихо, что самый легкий
шаг казался слышным повсюду - вплоть до самых гор. Но фригийцы, уверенные
в том, что вокруг нет никого, так и не заметили наемников.
Времени обдумать нападение не было. Феодор и Никокл скользнули влево,
а Дотим с Калхасом обошли фригийцев с правой стороны. Когда конные
оказались в лощине между двумя холмами, Дотим приложил руки ко рту и издал
совиное уханье. Что-то едва заметно мелькнуло в темноте - раздались крики
боли и изумления. Вслед за этим метнули свои дротики Калхас и Дотим.
Темнота превратила фигуры неприятелей в неясные тени: пастух не мог
ручаться, что их оружие достигло цели.
Обнажив мечи, они скатились вниз. Калхас не увидел, а, скорее, учуял,
что один антигоновец мертв, а двое серьезно ранены. В любом другом случае
это означало бы гибель оставшихся фригийцев. Но сегодня аркадяне не могли
подрубать ноги у лошадей, поэтому неприятель получил неожиданное
преимущество. Антигоновцы пытались затоптать нападавших. Их длинные мечи
беспорядочно месили воздух, наемники же жалили их в ноги, в незащищенные
бедра.
Предводитель дозора теснил Калхаса конем. Фригиец владел оружием
прекрасно: вскоре клинок вывернулся из руки пастуха и отлетел в сторону.
Калхас остался беззащитен. Сам не соображая, что делает, он отпрыгнул
вправо и, прежде чем антигоновец повернул к нему лошадь, вцепился в
штанину всадника. Прикрывая голову щитом, он отчаянно дернул фригийца вниз
- тот не удержался и вместе с прорицателем рухнул на землю.
Пастух отбросил неприятеля в сторону, но антигоновец первым поднялся
на ноги. Он обеими руками поднял меч и занес его над головой. Тело Калхаса
вспомнило уроки Дотима: опрокинувшись на спину, он ногами подсек фригийца.
Ругаясь, тот упал - пока он вставал, пастух подобрал меч. Они скрестили
оружие. Спешенный, фригиец словно потерял часть силы и уверенности. Он
сражался все более вяло, а когда на помощь Калхасу подоспел Феодор,
попытался бежать. Феодор догнал его и поразил в спину.
И все-таки темнота их подвела. Когда все было кончено, Калхас услышал
удаляющийся топот копыт. Подбежал Дотим:
- Как так? Почему? Никокл, неужели ты выпустил одного?
Никокл, зажимая рукой длинный порез на щеке, рычал.
- Я уже обезоружил его, но он накинул мне на голову плащ... Сейчас он
приведет сюда...
Дотим посмотрел на небо.
- Ну, не сейчас. Уж рассвета-то они дождутся. Кому хочется нарываться
в темноте на неприятности? У нас есть время.
- Отлично! - Никокл приободрился. - Одна лошадь хромает, но мы с
Феодором сядем на коня вдвоем. Если есть время, то гнать не будем. К утру
доберемся до гор!
- Опять! - всплеснул руками Дотим. - Вы забыли, почему мы здесь
остались?
- Завтра Фригиец отправит прочесывать холмы сотни людей, - буркнул
Феодор.
- Значит, нам придется быть в сотню раз осторожнее, - пожал плечами
Дотим. - Может, именно тогда и появится шанс?
- Сумасшедший! - негромко произнес Никокл.
Дотим резко повернулся к нему. Калхас увидел в руке у вождя наемников
нож.
- В следующий раз ты откроешь пасть, только когда рядом с нами будет
стратег. - Дотим медленно поднес нож ко рту Никокла: - Иначе я отхвачу
твой язык.
Аркадянин попятился назад.
- Перестаньте! - Калхас схватил Дотима за запястье. - Нужно думать,
что делать с лошадьми. Боюсь, они выдадут нас.
Дотим сунул нож за пояс.
- А что с ними делать? Отпустим!
- Почему? - воскликнул Феодор.
- Нам нужно пять лошадей, - раздраженно сказал Дотим. - А у нас -
четыре и одна из них хромает. Их слишком мало, чтобы беречь. Оставим
здесь; возможность добыть лошадей еще представится.
- Так зачем же мы... - подал голос раздосадованный Феодор.
- Хватит причитать! - рыкнул вождь аркадян. - Боги любят не тех, кто
молится, а тех, кто действует.
Они подобрали дротики и осмотрели седельные сумки фригийцев. Куски
вяленого мяса, лепешки были разделены поровну и тут же поглощены. Однако
самую большую радость вызвала находка Калхаса. У пояса одного из мертвых
антигоновцев он обнаружил деревянную долбленую флягу с вином. Вино
подействовало лучше убеждений; Никокл с Феодором успокоились и четверо
аркадян, тщательно запутав следы, отправились в свое убежище.
Прошли всего сутки, а роль зайцев измотала их до крайней степени.
Антигоновские дозоры густой сетью охватили холмы. Несколько раз аркадянам
казалось, что они оказались за спинами фригийцев. Но те возвращались
назад, и все начиналось сызнова.
- Я понял! - шепнул Дотим Калхасу на следующий вечер. - Ни моего, ни
твоего трупа на поле боя не нашли. Тевтам с Антигеном, наверное, очень
обеспокоились - и Фригийца напугали. Смотри, какое внимание! Мне это
льстит!
Калхасу такое внимание совсем не льстило. Однажды, чтобы не быть
замеченными, им пришлось нырнуть прямо в колючие, буйно разросшиеся кусты
и терпеть боль от вонзившихся в лицо, в руки шипов, терпеть щекочущие
ручейки крови, вытекавшие из ссадин. А лошади антигоновцев ступали в
нескольких шагах от них. После того, как фригийцы проследовали мимо,
Никокла начало трясти. Приступы этой лихорадки возвращались к нему раз за
разом.
Ночью они ожидали окончания поисков, однако фригийцы запалили факелы
и продолжали прочесывать холмы.
- Они чуют нас, - сказал Калхас. - Чуют, как собаки. Хорошо хоть
зажгли огни - теперь мы можем определить, где они.
- Ха! Наивный мальчик, - ядовито хихикнул Дотим. - Половина
разъезжает с факелами, а половина - без них. Надеются, что мы ошалеем от
беготни и угодим в лапы тех, кто ищет по-волчьи.
Аркадяне были в постоянном движении, выискивая прорехи в
антигоновской сети. Но к полуночи, оказавшись как раз в той лощине, где
провели несколько предшествующих дней, Никокл и Феодор свалились на землю
и заявили, что больше бегать не могут.
- Хорошо, - стиснул зубы Дотим. - Ночью и действительно можно дать
маленький отдых.
Аркадяне устроились на окружающих лощину холмах. - Каждый со своей
стороны. Калхас лежал с запада. Юг, самое опасное направление, охранял
Дотим, а трясущегося Никокла поместили на севере. Договорились о сигналах
на случай опасности, о том, куда направятся, когда наступит рассвет. В
заключение Дотим посоветовал выломать из кустарников по ветке с шипами и
засунуть под одежду:
- Когда начнете засыпать, само собой получится, что вы навалитесь на
нее. Просьба только одна: не кричать, если это произойдет.
Калхас ограничился одним шипом. Но воспользоваться им так и не
пришлось: сон не брал пастуха. Он внимательно разглядывал темноту перед
собой, а сам думал о положении, в котором они оказались. Фригийцы уже
дважды сменяли участвовавшие в поисках дозоры - следовательно, они ожидали
более серьезной опасности, чем та, которую представляли собой аркадяне. Но
какой опасности? Может, Дотим прав, и Антиген боится каких-то чудес? А,
может, просто осторожность? Осторожность и расчет: фригийцы наверняка
поймали сбежавших лошадей и поняли, что аркадяне не ушли из холмов. И вот
теперь Антигон собирается захватить всех друзей Эвмена, думая, что они
начнут бунтовать бывшие войска стратега.
Калхас видел далекие отблески факелов, но фригийцы пока не
приближались к его укрытию. Загадывать, хватит ли у Антигона упорства
продолжать поиски на следующий день, не хотелось. Ясно, что даже если его
солдаты отступят, вытащить Эвмена будет трудно. Фригиец настороже -
слишком шатко пока его положение.
Вплоть до рассвета темноту и пустоту перед пастухом не нарушали
близкие движения. Оборачиваясь изредка назад, Калхас видел серые, слабо
