политиком, а, следовательно, и психологом, хотя и чисто эмпирического плана,
он не мог не чувствовать, по меньшей мере, что большевики, которых он
истреблял духовно и физически, это именно большевики, а не "германские" или
"японские" шпионы или "диверсанты".
То есть, организовывая массовое истребление коммунистов, Сталин, в силу
универсальной особенности человеческой психики - непроизвольного отражения и
оценки человеком действительности на подсознательном уровне - автоматически
оценивал себя как антикоммуниста. Этот вывод возникал в его подсознании
помимо его воли как автоматическая подсознательная реакция на его действия,
направленные против коммунистов.
В каком соотношении находилась эта подсознательная самооценка с
сознанием, с понятийным психическим уровнем?
Сталин мог с полной откровенностью признаться себе в том, что его
действия носят антикоммунистический характер. Другой вариант: Сталин
избавлялся от мыслей об антикоммунистическом характере его действий,
вытесняя их в подсознание, подавляя в себе отрицательные эмоции, связанные с
этим элементом самооценки, и внушая себе, что большевики, уничтожаемые им
как "предатели" и "диверсанты", - это действительно предатели и шпионы, или,
во всяком случае, люди, вольно или невольно действующие против коммунизма.
Но этот внушенный вывод находился в жестком противоречии с
действительностью, и как бы не старался Сталин избавиться от всех других, не
соответствующих данному выводу мыслей, они наверняка пробивались в сознание
и конкурировали в нем с выводом о "предательстве" большевиков.
Сознательная оценка Сталиным себя как антикоммуниста соответствовала бы
истине. Но эта самооценка заключала в себе серьезные неудобства для него.
Во-первых, она находилась в непрерывном и прямом противоречии с
официальным статусом Сталина как "коммунистического" лидера, как признанного
всем миром представителя "коммунизма". Причем, нельзя забывать, что
пропагандистские установки на этот счет преподносили Сталина не просто как
"коммуниста", а именно как "гения марксизма", как "вождя всех рабочих" и т.
п. В определенной степени Сталин сам становился объектом воздействия своей
собственной пропаганды, которая оказывала на него самого, а не только на
народ, мощное внушающее воздействие. Утверждение, что Сталин - это "гений
марксизма", по меньшей мере приятно щекотало его самолюбие, а в конечном
счете было приемлемо для него со всех точек зрения. Кроме точки зрения его
подсознания. Во-вторых, последовательная сознательная оценка Сталиным себя
как антикоммуниста предполагала, как неизбежное следствие, его самооценку
как просто-напросто политического махинатора, пусть даже весьма ловкого и
удачливого. В этом случае Сталин должен был отказаться от оценки себя как
выдающегося деятеля коммунизма, как гениального ученого-марксиста, и
остановиться на оценке себя как крупного политического жулика.
Можно выделить пять основных вариантов психических состояний Сталина,
которые были возможны с учетом объективного содержания его деятельности, и с
учетом универсальных особенностей взаимодействия подсознательною и
сознательного уровней человеческой психики.
Первый вариант: сознание - "я коммунист"; подсознание -положительная
оценка.
Это состояние предполагает сознательную и подсознательную оценку
Сталиным себя как коммуниста. С точки зрения психиатрии это маниакальное
состояние, характеризующееся полной убежденностью больного в выводах,
совершенно не соответствующих его реальному состоянию и реальному
социально-политическому статусу.
Второй вариант: сознание - "я коммунист"; подсознание - отрицательная
оценка.
В этом состоянии сознательная оценка Сталина себя как коммуниста
находится в противоречии с подсознательной оценкой, которая сигнализирует о
неадекватности внушенных сознательных выводов объективной действительности.
Но Сталин усилием воли подавляет голос подсознания и внушает себе, что
уничтожаемые им большевики действительно заслуживают смерти, и что эта акция
не помешает построению социализма в СССР. Это состояние может быть
охарактеризовано, как бредовое с временными прояснениями сознания.
Третий вариант: сознание - "я коммунист"; подсознание - отрицательная
оценка.
В этом состоянии подсознательная оценка Сталиным себя как
антикоммуниста преобладает в итоге над сознанием и утверждается в нем, но не
полностью, не окончательно.
Четвертый вариант: сознание - "я не коммунист"; подсознание -
положительная оценка (в смысле согласия).
В этом состоянии Сталин сознательно и подсознательно оценивает себя
как. антикоммуниста. С точки зрения психиатрии это состояние можно
расценивать как нормальное.
Пятый вариант: сознание - "я (не) коммунист"; подсознание -
положительно-отрицательная оценка.
Пятое состояние - это непрерывная борьба в Сталине всех
вышеперечисленных состоянии с переменным успехом. С точки зрения психиатрии
оно представляет собой раздвоение личности.
На наш взгляд, правильнее всего было бы определить состояние психики
Сталина, начиная примерно с 1926- 1929 гг. и до конца жизни именно как
сложную последовательность всех вышеперечисленных состояний во всех
возможных вариантах их соотношений.
На различных этапах деятельности Сталина в указанном периоде времени в
нем преобладали те или другие элементы самооценок как коммуниста или как
некоммуниста. Чем дальше Сталин продвигался по пути ужесточения репрессий
против ВКП(б), тем непримиримее становились раздваивающие его психику
противоречивые, взаимоисключающие самооценки. Это противоречие Сталин
усилием воли иногда разрешал в ту или другую сторону, но ни один из
результатов не мог удовлетворить его полностью. Поэтому его психика на
протяжении последних примерно 25 лет его жизни находилась в неустойчивом
состоянии раздвоения - перехода от одних самооценок к другим) полностью
исключающим первые, затем к стабилизации на той или другой самооценке, и
снова - к столкновению различных, взаимоисключающих самооценок.
Но это ни в коей мере не значит, что Сталин, Гитлер или Мао испытывали
какие-то мучительные ощущения. Фашистский "вождь" всегда до предела циничен.
Вероятнее всего и Гитлер, и Сталин, и Мао к этой внутренней борьбе
относились спокойно, поскольку главным для них было захватить власть, и
ничто другое по своей значимости не могло сравниться с этим.
Провоцирование конфликтов как симптом психопатии
Известно, что одна из характерных особенностей психики психопата - это
его упорное стремление к конфликтам, в которых он сбрасывает патологическое
нервное возбуждение. С этой точки зрения попытка фашистского "вождя"
захватить абсолютную власть - это уже само по себе патология, поскольку
конфликты, которые возникают вследствие этих попыток, представляют собой в
психологическом плане результат психической перевозбужденности. Каковы бы ни
были ее причины социально-экономического характера, в данном случае для нас
важен результат, а именно: тот факт, что чувственное устремление - жажда
власти - занимает в психике "вождя" центральное положение, и в решающей
степени именно поэтому он проявляет ярко выраженную склонность к конфликтам,
к провоцированию искусственных конфликтных ситуаций с целью удовлетворения
жажды власти.
Как и положено психопату, Гитлер полностью выдумал угрозу, якобы
грозящую Германии со стороны ее соседей, и зачислил их в "смертельные враги"
не потому, что они были врагами, а потому, что он их хотел видеть врагами.
Классический пример искусственного провоцирования конфликтной ситуации
- провокация гитлеровцев, с помощью которой они изобразили дело так, будто
Польша напала на Германию. Как бы этот эпизод не оценивался с точки зрения
политики или этики, с точки зрения психиатрии это не более как симптом
психопатической тяги к конфликтам, которые усиливаются в том случае, если
действительно имеют место, или создаются искусственно, если на данный момент
их нет.
"Одним из приемов германской дипломатии, - отмечает И. Андросов, - был
метод последовательной эскалации требований, конечным результатом которых
было создание кризиса в данной области переговоров..." и далее И. Андросов
говорит о "фашистском методе создания кризисной ситуации путем эскалации
требований" (6, с. 75, 76).
В психиатрии "создание кризисной ситуации путем эскалации требований" -
это один из симптомов психопатии, и нет абсолютно никаких оснований не
распространять его на всех людей, независимо от положения, занимаемого ими в
обществе.
Если психопат стоит во главе политической партии, подчиненной ему
полностью, то эта партия в политической борьбе зачастую вступает в конфликты
уже не только в силу всеобщих социально-экономических законов, определяющих
ход и особенности классовой борьбы, но в значительной степени и в силу
патологических отклонений в психике своего "вождя", который провоцирует и
такие конфликты, которые уже выходят за рамки классовой борьбы и
потенциально вообще не имеют никаких пределов.
Если такой психопат возглавляет мощное государство, то отношения этого
государства с соседями превращаются в непрерывную цепь конфликтов даже в том
случае, если для этих конфликтов нет поводов классового или другого
характера.
Вся политическая борьба в ВКП(б) после смерти Ленина - это непрерывная
цепь конфликтов, большая часть которых была спровоцирована Сталиным
искусственно. Его "идея" об усилении классовой борьбы по мере построения
социализма, или насчет тысяч и тысяч шпионов, которых якобы непрерывно
засылают в СССР враждебные государства, была предназначена не для борьбы с
"классовыми врагами" и шпионами, а для борьбы с противниками по партии и
представляла собой идеологическое обеспечение искусственно спровоцированного
конфликта.
Утверждения маоистов, что Вьетнам нападает на Китай, - это,
психологически, явление того же ряда.
Внешность, мимика, манеры и т. д.
Любому психиатру известно, что паранойяльно-истеричная психопатия
накладывает совершенно четкий отпечаток на внешность и манеру поведения
больного. У таких больных нередко появляются напыщенность движений, они
склонны принимать величавый вид - в соответствии с их мнением о себе, как о
"великих" личностях.
Гитлер своими манерами несчетное количество раз вызывал у видевших его
людей ощущение, что они видят явно психически ненормального человека.
Например, в день "пивного путча" (1923 г.) Гитлер вел себя, как
типичный возбужденный психопат. Как пишет К. Гейден, вряд ли сознавая, что
делает, Гитлер вскочил на стул, выстрелил, затем спрыгнул и ринулся к
трибуне. Как рассказывал потом очевидец граф Соден, "Гитлер производил
впечатление помешанного" (27, с. 127).
И. Гус приводит в своей книге рассказ Путлица о поведении Гитлера на
банкете для знати: "Фюрер нарядился во фрак (видимо, первый раз в жизни). Он
имел в нем неописуемый вид. Белый воротничок сидел криво. Фалды, слишком
длинные для его коротких ног, обтягивали его женственно округлые ляжки и
волочились по земле, как лошадиный хвост. Дикий вихор выглядел так, как
будто к нему уже несколько дней не прикасалась щетка.
Казалось бесспорным, что перед тобой немного помешанный комедиант из
третьеразрядного варьете" (32, с. 151).
Сталин во фрак не наряжался и даже форму генералиссимуса не любил, что
же касается важности и величавости, то этих качеств у него тоже было явно в
