Я покажу тебе ее в другой раз, если у нас будет время.
- Но ты был здесь.
- Я пришел сюда, как доброволец, - ответил он, - или, скорее, меня
призвали как добровольца.
- Призвали? Как это? Кто бы призвал тебя? И если тебя призвали, ты
уже не доброволец.
Я попытался объяснить это Кошарику и действительно произносил слова,
и мне казалось, что они не те, и это не имело значения, потому что мы
понимали друг друга. В точности как это было бы, если бы мы разговаривали
словами.
- У вас есть концепция бога, - сказал Кошарик. - В течение всей
истории твоей расы люди поклонялись многим богам.
- Я понимаю эту концепцию, но не уверен, что поклоняюсь какому-нибудь
богу. И большинство людей ни в коем случае не согласились бы, что они
поклоняются богу.
- Как и я, - сказал Кошарик. - Но, если бы ты понял, кто меня
призвал, и не только меня, но и многие другие творения, ты решил бы, что
они - боги. Конечно, они ими не являлись, хотя некоторые думают и так. Они
- просто форма жизни, биологическая или какая-то другая, которая положила
начало разуму очень давно и за миллионы лет была достаточно мудра или
достаточно удачлива, чтобы избежать тех катастрофических событий, которые
так часто приводят к упадку или разрушению разума. Одно время они должны
были быть биологическими по своей природе и, конечно же, были. Не могу
сказать, чем они стали теперь. За долгие тысячелетия они могли сами себя
изменить...
- Тогда как ты их увидел? Встретил?
- Их никто никогда не встречает. Они выше смешения с другими
созданиями. Они нас презирают, или, может быть, боятся, как я недостойно
думал одно время. Видимо, я был единственным, никто не говорил мне о
таком. Но одного из них я однажды видел или думаю, что видел, хотя и
неотчетливо. Чтобы внушить мне желание стать добровольцем, они должны были
позволить дать себя увидеть. Один взгляд - и все. Они заботятся, чтобы
добровольцы не увидели их слишком ясно. Вроде бы через вуаль, или как тень
- я не могу объяснить это понятно.
- Может быть, это было внушение?
- В тот момент - конечно. Это было так давно, что трудно и вспомнить.
В вашем исчислении - около миллиона лет назад. Я об этом раздумывал и
позже и решил, что получил внушение, хотя и не должен был.
- А это их город? Город богов?
- Если хочешь, думай так. Он был спланирован ими. Но построен не ими.
Это на самом деле не город, это - планета, покрытая строениями и
сооружениями. Если это город, пусть будет так.
- Ты сказал, Галактический Центр?
- Ну да, Галактический Центр. Или один из них. Могут быть и другие, о
которых мы не знаем. Для меня кажется вероятным, что могут быть и другие
галактические группы, функционирующие так же, как этот город. Но они не
извлекают выгоды, какие получает центральный. Может быть, другого плана...
- Ты только догадываешься, что могут быть другие центры. Ты не
знаешь?
- Галактика велика. Я не знаю.
- Эти люди, эти боги - они берут планеты и пользуются ими?
- Пользуются? Я улавливаю смысл, но концепция туманна. Ты имеешь в
виду собственность? Использование?
- Да.
- Нет, не так. Только информация. Знания, вот в чем штука.
- Собирание знаний, ты имеешь в виду?
- Правильно. Твоя понятливость изумляет меня. Они отправляют корабли
со многими исследовательскими группами. Высаживают одну группу здесь,
другую - там. Позже приходит другой корабль и подбирает их, одну за
другой, по очереди. Я был в одной из таких групп, в последней. Мы высадили
четыре других группы.
- А затем корабль разбился?
- Да. Не понимаю, как это могло случиться. Каждый из нас -
специалист. Знает свою работу, и ничего больше. Создание, которое
управляло кораблем, тоже было специалистом. Оно должно было знать, должно
было предвидеть. Крушения не должно было быть.
- Ты говорил Хайраму, что не знаешь положения планеты, откуда ты. Так
вот почему ты не знаешь этого - знать это должен был другой, только пилот
или пилоты знали.
- Моя специальность - передвижение во времени, и только. Наблюдать и
регистрировать прошлое планеты, которая находится под наблюдением.
- То есть ваши планетарные исследования подразумевают не только то,
чем планета является в настоящем, но и то, чем она была в прошлом. Вы
исследовали эволюцию каждой планеты?
- Мы должны были так поступать. Настоящее - только часть целого.
Важно также и то, как это настоящее сложилось.
- Когда корабль разбился, другие погибли. Но ты...
- Мне повезло, - сказал Кошарик.
- Но когда ты попал сюда, ты не исследовал прошлого. Ты остался в
Уиллоу-Бенде или там, где должен был возникнуть Уиллоу-Бенд.
- Я сделал только несколько вылазок. Одни лишь мои сведения ничего не
стоили. Я прокладывал дорогу другим. И еще знал о другом корабле, который
придет, чтобы забрать нас. Они не могли знать о крушении, они бы прибыли,
надеясь найти нас. И я сказал себе, что если придет корабль, я должен быть
здесь, чтобы встретить его. Я не мог покинуть это место. Если бы я ушел в
прошлое, здесь не осталось бы никого, кто бы позвал меня, если за нами
вернутся. На корабле обнаружили бы следы крушения, решили бы, что погибли
все, и не стали бы ждать. Чтобы меня подобрали, чтобы освободиться, как ты
это называешь, я знал, что должен оставаться близко к месту крушения,
иначе меня не найдут.
- Но ты открывал дороги для Боусера, дороги для нас.
- Раз я не мог использовать дороги сам, почему бы не позволить другим
пользоваться ими? Почему бы не позволить моим друзьям их использовать?
- Ты думаешь о нас, как о друзьях?
- Первый - Боусер, - сказал он, - за ним - вы все.
- Теперь ты беспокоишься, что корабля, чтобы подобрать тебя, не
будет?
- Долго, - ответил он. - Прошло уже слишком много времени. Но он
будет... Не так уж много созданий моего типа. Мы ценны. Они от нас так
легко не отказываются.
- У тебя все еще осталась надежда?
- Да, и очень обоснованная.
- Так вот почему ты проводишь так много времени в старом фруктовом
саду! Чтобы быть на месте, если за тобой прилетят.
- Именно поэтому, - сказал Кошарик.
- Ты здесь счастлив?
- Что значит счастлив? Да, полагаю, что счастлив.
Что значит счастлив, спросил он, выдав, что не знает, что такое
счастье. Но он понял все верно. Однажды он был счастлив, вознесенный, в
благоговейном страхе - в тот день, когда, призванный, он прибыл в тот
огромный Галактический Центр, присоединился к элите, бывшей легендой во
всех частях звездной системы, которой касалась великая конфедерация.
Не задавая вопросов, не спрашивая, как это может быть, я двинулся с
ним сквозь этот фантастический город свежей лесистой планеты, с изумлением
глядя на все, что окружало меня, наполненный удивлением не только
относительно того, что я видел, но и поражаясь тому, что я был там вообще.
И я пошел с ним также и по другим планетам, ловя лишь отблески их,
впитывая главным образом виды разных мест, какими они были в прошедшие
века. Я стоял перед красотами, которые сжимали мне сердце, вглядывался в
страдания, которые повергли мою душу в печаль, тревожился о несчастьях,
как собака, беспокоящаяся о старой кости, неистово цепляясь за науки и
культуры, которые были вне пределов моих способностей понимать.
Затем, совершенно внезапно, все исчезло, и я снова был среди старых
яблонь, лицом к лицу с Кошариком. Мой мозг все еще кипел удивлением, и я
потерял всякое представление о времени.
- А Хайрам? - спросил я. - Разве Хайрам...
- Нет, - сказал Кошарик. - Хайрам понять не мог.
И это была, конечно, правда. Хайрам не мог понять. Он, как я помнил,
выражал недовольство, что Кошарик говорит много непонятного.
- Больше никто, - сказал он. - Никто, кроме тебя.
- Но я запутался. Многих вещей не понял и я.
- Твое понимание, - сказал он, - больше, чем ты думаешь.
- Я вернусь. Мы еще поговорим.
Я пошел вверх по холму и, когда дошел до передвижного домика,
обнаружил, что там никого не было. Я еще подивился - не могло ли последнее
сафари пройти, пока я беседовал с Кошариком. Когда я уходил, мне и в
голову не пришло побеспокоиться об этом, поскольку я был уверен, что
услышу их, когда они придут. Но на протяжении моего разговора с Кошариком
сомнительно, слышал ли я хоть что-нибудь. Поэтому, я отправился к началу
дороги во времени один и не обнаружил никаких признаков того, что кто-то
выезжал оттуда. Значит, они опаздывают на два дня. Если они не вернутся
завтра, сказал я себе, мы с Беном, видимо, должны отправиться туда и
посмотреть, куда они запропастились. Не то, чтобы я беспокоился. Перси
Аспинваль произвел на меня впечатление человека полностью компетентного.
Однако стало тревожно.
Я вернулся к домику и сел на ступеньки. Боусер выполз из-под домика,
вскарабкался по лесенке и сел рядом, прижавшись ко мне. Это было почти как
в старые дни, до того, как появилась Райла и начался весь этот бизнес с
путешествиями во времени.
Сначала я был полуоцепеневшим из-за того, что случилось с Кошариком,
но теперь я мог начать размышлять об этом. Сначала, когда все это
происходило, все в целом казалось чуть ли не обычным, ничто меня не
поражало. Я получил внушение, которое защитило меня от потрясения. Я
почувствовал, как холодные мурашки поползли у меня по спине, поскольку
осознал, что все это случилось на самом деле. Во мне нарастало отрицание.
Старая человеческая привычка полагать, что ничего не случилось, потому что
случиться и не могло.
Но, несмотря на это автоматическое отрицание, я достаточно хорошо
знал, что это произошло, и сидел на ступеньках, пытаясь навести порядок у
себя в мыслях, однако времени сейчас у меня на это было немного: потому
что, как только я уселся, машина, управляемая Райлой, выехала из-за
гребня, а позади Райлы сидел Хайрам.
Он выскочил из автомобиля сразу, как только тот остановился, и
направился прямо к Боусеру. Он не терял время на какие-то там разговоры со
мной, я даже не уверен, что он меня видел. Боусер сбежал к нему по
ступенькам, Хайрам опустился на колени, обнял собаку, а Боусер, скуля и
подвывая от счастья, безостановочно вылизывал языком его лицо.
Райла бросилась ко мне, обняла меня и так мы четверо и стояли:
Хайрам, обнимая Боусера, и Райла, обнимая меня.
- Ты рад, что Хайрам вернулся? В госпитале сказали, что с ним все в
порядке, можно его забрать, но он очень ослабел и нуждается в укреплении
сил. Но он не так уж загружен работой, и...
- Вот именно, - сказал я. - Хайрам никогда не был жаден до работы.
- Ему следует делать каждый день упражнения, - продолжала она, - и
лучше всего - прогулки. И ему нужна высокопротеиновая диета и еще какие-то
лекарства. Лекарства ему не нравятся. Он говорит, что у них плохой вкус.
Но он обещал мне принимать их, если ему позволят уехать из госпиталя. И -
о, Эйса, если бы ты видел, какой дом мы будем строить! Я еще не получила
планов, но уже могу тебе его нарисовать. Он будет весь из камня, и камины
будут почти во всех комнатах. Масса стекла. Целые стены из термостекла,
чтобы мы могли смотреть на этот наш мир. Как будто мы сидим на веранде.
Там будет патио и каменный, как и весь дом, обогреватель, и каменная
дымовая труба, чтобы вытягивало дым, и плавательный бассейн, если это тебе
понравится. Я думаю, что мне бы понравилось. Вода из родника наполнит его
- эта вода ужасно холодная, но подрядчик сказал, что за день или два
солнце нагреет ее, и тогда там...
Я увидел Хайрама и Боусера, которые шли вниз по гребню и не слышали
