Места для них на Земле хватает, на всех хватает. Ведь за последние двести лет население сильно поредело, пионеры полчищами отправлялись осваивать другие планеты Солнечной системы, насаждать в других мирах земные порядки.
Вдоволь места, земли и дичи...
А может быть, правда на их стороне? Помнится, за те месяцы, что он бродит по здешним горам, эта мысль посещала его не раз, в такие минуты, как сейчас, под теплым домашним одеялом, на удобном, шершавом кукурузном матрасе, когда ветер шепчется в драночной кровле. Или когда Грант, примостившись на изгороди, глядел, как золотистые тыквы греют бока на солнце. Что- то зашуршало во мраке: матрас, на котором спали мальчуганы. Потом по доскам тихо прошлепали босые ноги.
- Вы спите, мистер? - шепотом.
- Никак нет. Забирайся ко мне.
Мальчуган нырнул под одеяло, воткнул ему в живот холодные подошвы.
- Дедушка вам говорил про Джо?
Грант кивнул в темноте:
- Он сказал, что Джо давно уже здесь не показывался.
- И про муравьев говорил?
- Говорил. А ты что знаешь про муравьев?
- Мы с Биллом недавно нашли их, это наш секрет. Никому не говорили, вы первый. Вам небось можно сказать, вы от правительства к нам присланный.
- И что, муравейник на самом деле стеклянным колпаком накрыт?
- Ага, накрыт... Да это... это...- Мальчуган захлебывался от возбуждения. - Это еще что! У муравьев этих самых тележки есть, а из муравейника трубы торчат, а из труб дым идет. А потом... а потом...
- Ну, что потом было?
- Потом мы с Биллом оробели. Не стали больше глядеть. Оробели и дали тягу.
Мальчишка поерзал на матрасе, устраиваясь удобнее.
- Нет, это же надо, а? Муравьи тележки волокут!
Муравьи и в самом деле тащили тележки. Из муравейника в самом деле торчали трубы, и они извергали крохотные клубы едкого дыма - признак плавки металлов.
С колотящимся от волнения сердцем Грант присел подле муравейника, глядя на тележки, которые сновали по дорожкам, теряющимся среди кочек. Туда идут пустые, обратно - груженные семенами, а то и расчлененными насекомыми. Знай себе катят, весело подпрыгивая, малюсенькие тележки, запряженные муравьями!
Плексигласовый купол, некогда защищавший муравейник, стоял на месте, но он весь потрескался и выглядел так, словно он осчерпал свою роль и нужда в нем пропала.
Муравейник стоял на изрезанном склоне, спадающем к утесам над рекой; огромные камни чередовались с крохотными лужайками и купами могучих дубов. Глухое место - должно быть, здесь редко звучит голос человека, только ветер шелестит листвой да попискивают зверушки, снующие по своим потайным тропкам.
Место, где муравьи могли существовать, не опасаясь ни плуга, ни ноги странника, продолжая линию жизни без разума, которая началась за миллионы лет до того, как появился человек, и до того, как на планете Земле родилась первая абстрактная мысль. Ограниченная, застойная жизнь, весь смысл которой сводился к существованию муравьиного рода.
И вот кто-то перевел стрелку, направил муравьев по другой стезе, открыл им тайну колеса, тайну выплавки металлов. Сколько помех для развития культуры, для прогресса убрано тем самым с пути этого муравейникам.
Угроза голода, надо думать, одна из них. Избавленные от необходимости непрерывно добывать пищу, муравьи получили досуг, который можно было использовать на что-то другое.
Еще одно племя ступило на путь к величию, развивая свое общество, заложенное в седой древности, задолго до того, как тварь, именуемая человеком, начала осознавать свое предназначение.
Куда приведет этот путь? Чем станет муравей еще через миллион лет? Найдут ли, смогут ли найти человек и муравей общий знаменатель, чтобы вместе созидать свое будущее, как сейчас находят этот знаменатель пес и человек?
Грант покачал головой. Сомнительно... Ведь в жилах пса и человека течет одна кровь, а муравей и человек - небо и земля. Этим двум организмам не дано понимать друг друга. У них нет той общей основы, которая для пса и человека сложилась в палеолите, когда они вместе дремали у костра и вместе настораживались при виде хищных глаз в ночи.
Грант скорее почувствовал, чем услышал шелест шагов в высокой траве за своей спиной. Живо встал, повернулся и увидел перед собой мужчину. Долговязого мужчину с покатыми плечами и огромными ручищами, которые оканчивались чуткими белыми пальцами.
- Это вы Джо? - спросил Грант.
Незнакомец кивнул:
- А вы субъект, который охотится за мной.
- Что ж, пожалуй, - оторопело признался Грант. - Правда, не за вами лично, но за такими людьми, как вы.
- Не такими, как все, - сказал Джо.
- Почему вы тогда не остались? Почему убежали? Я не успел поблагодарить вас за починку пистолета.
Джо смотрел на Гранта, не произнося ни слова, но было видно, что он от души веселится.
- И вообще, - продолжал Франт, - как вы догадались, что пистолет неисправен? Вы за мной следили?
- Я слышал, как вы об этом думали.
- Слушали, как я думал?
- Да, - подтвердил Джо. - Я и сейчас слышу ваши мысли.
Грант натянуто усмехнулся. Не очень кстати, но вполне логично. Этого следовало ожидать, и не только этого...
Он показал на муравейник.
- Это ваши муравьи?
Джо кивнул, и Гранту снова показалось, что он с трудом удерживается от смеха.
- А что тут смешного? - рассердился Франт.
- Я не смеюсь, - ответил Джо, и Грант почему-то ощутил жгучий стыд, словно он был ребенком, которого нашлепали за плохое поведение.
- Вам следовало бы опубликовать свои записи, - сказал он. - Можно будет сопоставить их с тем, что делает Вебстер.
Джо пожал плечами.
- У меня нет никаких записей.
- Нет записей?
Долговязый подошел к муравейнику и остановился, глядя на него.
- Вероятно, вы сообразили, почему я это сделал? - спросил он.
Грант глубокомысленно кивнул.
- Во всяком случае, пытался понять. Скорее всего, вам было любопытно посмотреть, что получится. А может быть вами руководило сострадание к менее совершенной твари. Может быть, вы подумали, что преимущество на старте еще не дает человеку единоличного права на прогресс.
Глаза Джо сверкнули на солнце.
- Любопытство, пожалуй. Мне это не приходило в голову.
Он присел подле муравейника.
- Вы никогда не задумывались, почему это муравей продвинулся так далеко, потом вдруг остановился? Создал почти безупречную социальную организацию и на том успокоился? Что его осадило?
- Ну хотя бы существование на грани голода, - ответил Грант.
- И зимняя спячка, - добавил долговязый. - Ведь зимняя спячка что делает - стирает все, что отложилось в памяти за лето. Каждую весну начинай все с самого начала. Муравьи не могли учиться на ошибках, собирать барыш с накопленного опыта.
- Поэтому вы стали их подкармливать...
- ... и отапливал муравейник, - подхватил Джо, - чтобы избавить их от спячки. Чтобы им не надо было каждую весну начинать все сначала.
- А тележки?
- Я смастерил две-три штуки и подбросил им. Десять лет присматривались, наконец все же смекнули, что к чему.
Грант указал кивком на трубы.
- Это они уже сами, - сказал Джо.
- Что-нибудь еще?
Джо досадливо пожал плечами.
- Откуда мне знать?
- Но ведь вы за ними наблюдали! Пусть даже не вели записей, но ведь наблюдали.
Джо покачал головой.
- Скоро пятнадцать лет, как не приходил сюда. Сегодня пришел только потому, что вас услышал. Не забавляют меня больше эти муравьи, вот и все.
Грант открыл рот и снова закрыл его. Произнес:
- Так вот оно что. Вот почему вы это сделали. Для забавы.
Лицо Джо не выражало ни стыда, ни желания дать отпор, только досаду: дескать, хватит, сколько можно говорить о муравьях. Вслух он сказал:
- Ну да. Зачем же еще?
- И мой пистолет, очевидно, он тоже вас позабавил.
- Пистолет - нет, - возразил Джо.
Пистолет - нет. Конечно, балда, при чем тут пистолет? Ты его позабавил, ты сам. И сейчас забавляешь.
Наладить машины старика Дэйва Бэкстера. смотаться, не говоря ни слова, - для него это, конечно, была страшная потеха. А как он, должно быть, ликовал, сколько дней мысленно покатывался со смеху после случая в усадьбе Вебстеров, когда показал Томасу Вебстеру, в чем изъян его космического движителя!
Словно ловкий фокусник, который поражает своими трюками какого-нибудь тюфяка.
Голос Джо прервал его мысли.
- Вы ведь переписчик, верно? Почему не задаете мне ваши вопросы? Раз уж нашли меня, валяйте записывайте все как положено. Возраст, например. Мне сто шестьдесят три, а я, можно сказать, еще и не оперился. Считайте, мне тысячу лет жить, не меньше.
Он обнял свои узловатые колени и закачался с пятки на носок.
- Да-да, тысячу лет, а если я буду беречь себя...
- Разве все к этому сводится? - Грант старался говорить спокойно. - Я могу предложить вам еще кое-что. Чтобы вы сделали кое-что для нас.
- Для нас?
- Для общества. Для человечества.
- Зачем?
Грант опешил.
- Вы хотите сказать, что вас это мало волнует?
Джо кивнул, и в этом жесте не было ни вызова, ни бравады. Он просто констатировал факт.
- Деньги? - предложил Грант.
Джо широким взмахом указал на окружающие горы, на просторную долину.
- У меня есть это. Я не нуждаюсь в деньгах.
- Может быть, слава?
Джо не плюнул, но лицо его было достаточно выразительным.
- Благодарность человечества?
- Она недолговечна, - насмешливо ответил Джо, и Гранту опять показалось, что он с трудом сдерживает хохот.
- Послушайте, Джо... - против воли Гранта в его голосе звучала мольба. - То, о чем я хочу вас попросить... это очень важно, важно для еще не родившихся поколений, важно для всего рода людского, это такая веха в нашей жизни...
- Это с какой же стати, - спросил Джо, - должен я стараться для кого-то, кто еще даже не родился? С какой стати думать дальше того срока, что мне отмерен? Умру - так умру ведь, и что мне тогда слава и почет, флаги и трубы! Я даже не буду знать, какую жизнь прожил, великую или никудышную.
- Человечество, - сказав Грант.
Джо хохотнул.
- Сохранение рода, прогресс рода... Вот что вас заботит. А зачем вам об этом беспокоиться? Или мне?..
Он стер с лица улыбку и с напускной укоризной погрозил Гранту пальцем.
- Сохранение рода - миф. Миф, которым вы все перебиваетесь, убогий плод вашего общественного устройства Человечество умирает каждый день. Умер человек - вот и нет человечества, для него-то больше нет.
- Вам попросту наплевать на всех, - сказал Грант.
- Я об этом самом и толкую, - ответил Джо.
Он глянул на лежащую на земле котомку, и по его губам опять пробежала улыбка.
- Разве что это окажется интересно...
Грант развязал котомку и достал портфель. Без особой охоты извлек тонкую папку с надписью "Неоконченный философский...", передал ее Джо и, сидя на корточках, стал смотреть, как тот пробегает глазами текст. Джо еще не кончил читать, а душу Гранта уже пронизало мучительное ощущение чудовищного провала.
Когда он в усадьбе Вебстеров представлял себе разум, свободный от шор, не скованный канонами обветшалого мышления, ему казалось, что достаточно найти такой ум, и задача будет решена.
И вот этот разум перед ним. Но выходит, что этого мало. Чего-то недостает - чего-то такого, о чем не подумал ни он, ни деятели в Женеве. Недостает черты человеческого характера, которая до сих пор всем представлялась обязательной.
Общественные отношения - вот что много тысяч лет сплачивало род людской, обуславливало его цельность, точно так же как борьба с голодом вынуждала муравьев действовать сообща.
Присущая каждому человеку потребность в признании собратьев, потребность в некоем культе братства, психологическая, едва ли не физиологическая потребность в одобрении твоих мыслей и поступков. Силам которая удерживала людей от нарушения общественных устоев, которая вела к общественной взаимовыручке и людской солидарности, сближала членов большой человеческой семьи.
Ради этого одобрения люди умирали, приносили жертвы, вели ненавистный им образ жизни. Потому что без общественного одобрения человек был предоставлен самому себе, оказывался отщепенцем, животным, изгнанным из стаи.
