Как рассказать им о летучей мгле, что стелется над холмами? О чистой прелести этого запаха? Какие-то вещи они, конечно, поймут. Что здесь не ощущаешь потребности в еде и никогда не хочешь спать, что нет ничего похожего на терзающие человека неврозы. Это они поймут, потому что тут вполне годятся обыкновенные слова, годится существующий язык.
Но как быть с остальным - со всем тем, что требует новой лексики? С чувствами, которых человек еще никогда не испытывал? С качествами, о которых он и не мечтал? Как рассказать о небывалой ясности ума и остроте мысли, о способности использовать весь мозг до последней клеточки? Обо всем том, что здесь само собой разумеется, но чего человек никогда не знал и не умел, потому что его организм лишен необходимых свойств.
~Я напишу об этом~, сказал он себе. ~Сяду и, не торопясь, все опишу~.
А впрочем, слово, запечатленное на бумаге, тоже далеко не совершенное орудие...
Над кварцевой шкурой купола выступал телевизионный иллюминатор, и Фаулер доковылял до него. По иллюминатору бежали струйки сгустившейся мглы, поэтому он выпрямился перед ним во весь рост.
Сам-то он все равно ничего не разглядит, зато люди внутри купола увидят его. Люди, которые ведут непрерывные наблюдения, следят за бушующей стихией Юпитера, за неистовыми ураганами и аммиачными дождями, за стремительно летящими облаками смертоносного метана. Ведь людям Юпитер представляется только таким.
Подняв переднюю лапу, он быстро начертил на влажной поверхности иллюминатора буквы, написал задом наперед свою фамилию.
Они должны знать, кто пришел, чтобы не было ошибки. Должны знать, какую программу закладывать. Иначе его могут преобразовать в чужое тело. Возьмут не ту матрицу, и выйдет из аппарата кто-то другой: юный Ален, или Смит, или Пелетье. И ошибка может оказаться роковой.
Аммиачный дождь сначала размазал, потом вовсе смыл буквы. Маузер написал их снова.
Уж теперь-то разберут. Прочтут и поймут, что вернулся с отчетом один из тех, кого преобразовали в скакунов.
Он опустился на траву и быстро повернулся к двери преобразовательного отсека. Она медленно отворилась ему навстречу.
- Прощай, Байбак, - тихо вымолвил Фаулер.
Тотчас в мозгу зазвучало тревожное предупреждение:
~Еще не поздно! Ты еще не вошел. Еще можешь передумать. Повернуть кругом и бежать.~
Мысленно скрипя зубами, он решительно пошел вперед. Ощутил металлический пол под ногами, почувствовал, как позади него закрылась дверь. Уловил напоследок обрывок мыслей Байбака, потом воцарился мрак.
Перед ним была камера преобразователя, и он направился к ней вверх по наклонному ходу.
~Человек и пес уходили вдвоем,~ подумал он, ~и вот теперь человек возвращается.~
Пресс-конференция проходила успешно. Текущая информация содержала одни приятные новости.
Да-да, сообщил репортерам Тайлер Вебстер, недоразумение на Венере полностью улажено. Достаточно было представителям сторон встретиться и побеседовать вместе. Эксперименты по жизнеобеспечению в холодных лабораториях на Плутоне протекают нормально. Экспедиция к Альфе Центавра стартует, как было предусмотрено, вопреки всем слухам о том, что она будто бы срывается. Коммерческий совет скоро выпустит новый прейскурант на ряд предметов межпланетной торговли, устраняющий некоторые несоответствия.
Ничего сенсационного. Никаких броских заголовков. Ничего потрясающего для №Последних известий¤.
- Тут Джон Калвер попросил меня напомнить вам, господа, - продолжал Вебстер, - что сегодня исполняется сто двадцать пять лет с того дня, как в Солнечной системе было совершено последнее убийство. Сто двадцать пять лет без единого случая преднамеренного лишения жизни.
Он откинулся в кресле, изобразив улыбку, хотя в душе с содроганием ждал вопроса, который неминуемо должен был последовать.
Однако они еще не были готовы задать этот вопрос, сперва полагалось выполнить некий ритуал, без которого не обходилась ни одна пресс-конференция.
Берли Стефан Эндрюс, заведующий отделом печати "Межпланетных новостей", прокашлялся, словно собираясь сообщить нечто важное, и спросил с наигранной торжественностью:
- А как наследник?
Лицо Вебстера просияло.
- На уикэнд полечу домой, к нему, - ответил он. - Вот игрушку купил.
Он взял со стола что-то вроде маленькой трубы.
- Старинная выдумка... Говорят, точно, старинная. Совсем недавно начали выпускать. Подносите к глазу, крутите и видите прелестные узоры. Там перекатываются цветные стеклышки. У этой штуки есть специальное название...
- Калейдоскоп, - живо вставил один из репортеров. - Я про него читал. В одном историческом труде об обычаях и нравах начала двадцатого века.
- Вы уже смотрели в него, мистер председатель? - поинтересовался Эндрюс.
- Нет, - ответил Вебстер. - По правде говоря, только сегодня приобрел, да и занят был.
- И где же вы его приобрели, мистер председатель? - спросил кто-то. - Я тоже не прочь подарить моему отпрыску такую штуковину.
- Да тут, за углом. Магазин игрушки, вы его знаете. Как раз сегодня поступили.
Ну вот, можно и закругляться... Еще несколько шутливых замечаний, потом пора бы вставать и расходиться.
Однако они не уходили. И он знал, что так просто они не уйдут. Ему сказали об этом внезапная тишина и громкое шуршание бумаг, призванное смягчить ее натянутость.
А затем Стефан Эндрюс задал вопрос, которого Вебстер так опасался. Хорошо еще, что Эндрюс, а не кто-нибудь другой... Он всегда держится более или менее доброжелательно, и его агентство предпочитает объективную информацию, не переиначивает сказанное, как это делают некоторые любители интерпретировать.
- Мистер председатель, - начал Эндрюс, - поговаривают, будто на Землю возвратился человек, который подвергался преобразованию на Юпитере. Нам хотелось бы услышать от вас, верно ли это сообщение?
- Верно, - сухо ответил Вебстер.
Все ждали, и Вебстер тоже ждал, сидя неподвижно в своем кресле.
- Вы не хотите комментировать его? - спросил наконец Эндрюс.
- Нет, - сказал Вебстер.
Он обвел взглядом лица собравшихся. Напряженные, угадывающие причину его решительного отказа обсуждать эту тему. Довольные, маскирующие мысль о том, как можно переиначить его скупой ответ. Сердитые - эти возмущенно выскажутся о праве народа знать истину.
- Прошу прощения, господа, - сказал Вебстер.
Эндрюс тяжело поднялся.
- Благодарим вас, мистер председатель, - заключил он.
Откинувшись в кресле, Вебстер смотрел, как расходятся репортеры, а когда они разошлись, остро ощутил холод опустевшего помещения.
~Они распнут меня,~ думал он. ~Разделают под орех, и я не могу дать сдачи. Не могу рта раскрыть.~
Он встал, подошел к окну и посмотрел в сад, освещенный косыми лучами уходящего на запад солнца.
Нет, он просто не мог сказать им правду.
Рай!.. Царство небесное для тех, кто искал его! И конец человечества... Конец всем мечтам и идеалам, конец самого рода людского.
На столе замигал зеленый огонек, пискнул звуковой сигнал, и он поспешил вернуться на свое место.
- Что случилось?
На маленьком экране возникло лицо.
- Псы сейчас доложили, сэр, что мутант Джо пришел в вашу усадьбу и Дженкинс впустил его.
- Джон! Вы уверены?
- Так говорят псы. А они никогда не ошибаются.
- Верно, - медленно произнес Вебстер. - Они не ошибаются.
Лицо на экране растаяло, и Вебстер опустился в кресло.
Дотянулся негнущимися пальцами до пульта и, не глядя, набрал нужный индекс.
На экране выросла усадьба, приземистое строение на открытом ветру холме в Северной Америке. Строение, которому скоро тысяча лет. Место, где жили, мечтали и умирали многие поколения Вебстеров.
В голубой выси над домом летела ворона, и Вебстер услышал - или вообразил, что услышал, - донесенное ветром "каррр"...
Все в полном порядке. Во всяком случае, с виду. Усадьба дремлет в лучах утреннего солнца, на просторной лужайке замерла статуя - изображение давно умершего предка, который пропал на звездной тропе. Ален Вебстер, он первым покинул Солнечную систему, направляясь к той самой Альфе Центавра, куда через день-другой вылетает экспедиция с Марса.
Никакого переполоха, вообще никакого движения.
Рука Вебстера нажала рычажок, экран погас.
~Дженкинс справится~, сказал он себе. ~Лучше, чем справился бы любой человек на его месте. Что ни говори, эта металлическая коробка начинена тысячелетней мудростью. скоро сам позвонит и скажет, в чем там дело.~
Он набрал другую комбинацию.
Прошло несколько долгих секунд, прежде чем на экране появилось лицо.
- Что стряслось, Тайлер?
- Мне только что сообщили, что Джо...
Джон Калвер кивнул.
- Мне тоже сообщили. Я как раз проверяю.
- Ну и что ты скажешь об этом визите?
Начальник Всемирной службы безопасности задумчиво наморщил лоб.
- Может, он сдался. Ведь мы ему и прочим мутантам вздохнуть не даем. Псы потрудились на славу.
- Но до сих пор не было никаких данных, ничего, что говорило бы об их готовности уступить.
- Подумай сам, - сказал Калвер. - Вот уже больше ста лет они шагу шагнуть не могут без нашего ведома. Все, что они делают, записывается на наши ленты. Что ни затеют, мы блокируем. Вначале они думали, что им просто не везет, но теперь-то убедились, что это не так. Вот и признали, что мы загнали их в угол.
- Вряд ли, - строго произнес Вебстер. - Когда эти парни почуют, что их загоняют в угол, гляди, как бы самого не припечатали к ковру.
- Постараюсь оказаться сверху, - обещал Калвер. - И буду держать тебя в курсе.
Изображение погасло, но Вебстер продолжал уныло глядеть на стеклянный прямоугольник.
Черта с два их загонишь в угол. Калвер знает это не хуже его. И все-таки...
Почему Джо пришел к Дженкинсу? Почему не обратился сюда, в Женеву? Самолюбие не позволяет? Предпочитает переговоры через робота?.. Как-никак Джо с незапамятных времен знает Дженкинса.
Вебстер невольно ощутил прилив гордости. Ему было лестно, что Джо пришел к Дженкинсу (если они верно угадали причину). Ведь Дженкинс, пусть у него металлическая шкура, тоже из Вебстеров...
~Гордость...~ думал Вебстер. ~Были свершения, были и промахи... Но ведь все - незаурядные личности. Кого ни возьми. Джером, из-за которого мир не получил учения Джуэйна. Томас, который давал миру усовершенствованный теперь принцип тяги для космических кораблей. Сын Томаса - Ален, который попытался долететь до звезд, но не смог. Брюс, который первым пришел к мысли о двойной цивилизации человека и пса. Наконец, он сам, Тайлер Вебстер, председатель Всемирного комитета...~
Он поставил локти на стол и сплел пальцы, глядя на струящийся в окно свет вечернего солнца.
Исповедью он заполнял ожидание. Он ждал писклявого сигнала, который скажет ему, что звонит Дженкинс, чтобы доложить, зачем пришел Джо.
Если бы...
Если бы наконец удалось достичь взаимопонимания... Если бы люди и мутанты могли поладить между собой... Если бы можно было забыть зашедшую в тупик подспудную войну, то вместе, втроем, человек, пес и мутант пошли бы далеко.
Вебстер покачал головой. Нет, на это не приходится рассчитывать. Слишком велико различие, слишком широка брешь. Подозрительность человека, снисходительные усмешки мутантов - неодолимая преграда. Потому что мутанты - особое племя, боковая ветвь, которая намного ушла вперед. Это люди, которые стали законченными индивидуалистами, общество им не нужно, признание других людей не нужно, они совершенно лишены сплачивающего род стадного инстинкта, на них не действуют социальные факторы. И ведь это из-за мутантов небольшой отряд мутированных псов до сих пор практически не принес почти никакой пользы своему старшему брату, человеку. Потому что псы больше ста лет заняты слежкой, выполняют роль полицейских отрядов, которые держат под наблюдением мутантов.
Поглядывая на видеофон, Вебстер оттолкнул назад кресло, выдвинул ящик стола, достал папку.
Потом нажал рычажок, вызывая секретаря.
- Слушаю, мистер Вебстер.
- Я пойду к мистеру Фаулеру. - сказал Вебстер, - Если будет вызов...
- Если будет вызов, сэр, я вам тотчас сообщу. - Голос секретаря чуть дрожал.
- Благодарю.
Вебстер опустил рычажок.
~Уже прослышали~, сказал он себе. ~Все до единого, на всех этажах навострили уши, ждут новостей.~
