- Что?! Эшер Саттон - в плену?! Не может этого быть!- вспыхнула Ева.- Если он знает о своих способностях, он не может попасть в плен!
- Но, скорее всего, он о них еще не знает,- осадил ее Геркаймер.- А у нас не было возможности рассказать ему об этом. Обо всех своих уникальных способностях он, увы, должен узнавать в критических ситуациях. Он не может ими овладеть сам, они должны снисходить на него, как откровение.
- Все было так хорошо,- говорила Ева, шагая по комнате и нервно потирая руки.- Мы спровоцировали Моргана на заведомый провал - использовать Бентона для убийства Саттона... Моргам наивно полагал тогда, что это - самый простой способ избавиться от Эшера, если его откажется убрать Адамс. Случай с Бентоном насторожил Саттона... И теперь... - всхлипнула она.- Теперь...
- Книга написана,- попытался успокоить ее Геркаймер.
- Но не должна быть написана! - воскликнула Ева сквозь слезы.- Ты и я - мы всего лишь куклы в мире бесконечных случайностей, в мире, который может рухнуть не сегодня-завтра!
- Мы перекроем все ключевые точки в будущем, - продолжал успокаивать ее Геркаймер.- Будем следить за каждым шагом Ревизионистов, еще раз просмотрим прошлое. Может быть, все-таки что-нибудь обнаружим...
- Все дело в случайных факторах, - проговорила Ева, сев в кресло и немного успокоившись.- Никогда и ни в чем нельзя быть абсолютно уверенным. Чего только не может произойти во времени и пространстве? Как угадать, где и когда отвернуть в сторону? Неужели бесконечно продираться сквозь дебри случайностей, чтобы добиться цели?
- Ты забываешь о самом важном,- спокойно возразил Геркаймер.
- О чем?
- О самом Саттоне. Я верю в него. В него и в его судьбу. Ты же знаешь, он прислушивается к голосу судьбы и будет, в конце концов, вознагражден за это!
41.
- Странный ты парень, Вильям Джонс, - сказал Джон Генри Саттон.- Но неплохой, ей-богу. Лучше работника у меня не было с тех пор, как я завел хозяйство. Другие год, ну - два, поработают, а потом пропадают. Все куда-то торопятся...
- Мне торопиться некуда,- грустно ответил Эшер Саттон.- Некуда идти. Здесь не хуже, чем в любом другом месте.
На самом деле здесь лучше, чем где бы то ни было. думал он про себя. Здесь покой, тишина, природа - о таком в мое время забыли уже и мечтать.
Они стояли, облокотившись на изгородь и слушали, как в доме звенят посудой - близился ужин,- и смотрели, как шоссе мигает огоньками автомобилей. В темноте передвигались неуклюжие тени - коровы возвращались в хлев после дойки, довольно мычали, животные лениво ухватывали пучок-другой травы перед сном.
Из долины веял прохладный ветерок, такой успокаивающий и приятный после жаркого дня.
- Как хорошо...- мечтательно проговорил Джон Генри.- Какой бы ни был жаркий день, а ветерок всегда у нас по вечерам прохладный... Постоишь вот так, подышишь и заснешь потом как младенец... Я вот порой думаю,- продолжал он,- как легко человеку быть счастливым. Так легко, что иногда мне кажется, уж не грешно ли это? Ведь люди, по природе своей, суетливы и вечно чем-то недовольны...
- Удовлетворенность,- отозвался Эшер,- это состояние полной гармонии личности и природы и не так-то часто встречается. Но когда-нибудь и человек, и все другие.существа узнают, как достичь этой гармонии, и в Галактике воцарится мир и счастье.
Джон Генри усмехнулся
- Ты мыслишь больно широко, Уильям.
- Да, я, пожалуй, размахнулся,- смутился Саттон. - Но недалек тот день, когда человек отправится к звездам!
Джон Генри кивнул.
- Да, наверное. Наверное, скоро. Скорее, чем надо бы. Только лучше бы сначала на Земле жить научились как следует.- Он зевнул.- Пойду-ка я спать. Стар я стал, сынок. Пора отдохнуть.
- Ну а я пройдусь немного,- сказал Саттон.
- Ты много гуляешь, Вильям.
- В темноте,- тихо сказал Саттон,- земля выглядит иначе, чем в лучах солнца. Все пахнет по-другому. Все такое свежее, чистое, как будто только что вымыли... В тишине слышно такое, чего днем и захочешь, да не услышишь. Бродишь, и кажется, что ты один на всем белом свете, и весь он принадлежит тебе...
Джон Генри покачал головой.
- Нет, это не земля становится другой, а ты сам. Знаешь, Вильям, ты меня прости, но мне порой кажется, что ты слышишь и видишь что то такое, чего больше никто не видит и не слышит. Как-будто...- он запнулся.- Ну, как будто ты вроде как маленько не от мира сего, что ли?
- Мне и самому так иногда кажется, - усмехнулся Эшер.
- Запомни,- твердо сказал Джон Генри,- ты один из нас. Почти член семейства. Сколько же лет ты у нас, Вильям?
- Десять уже, - еле слышно ответил Саттон.
- Да, верно,- сказал Джон Генри.- Я хорошо помню тот день, когда ты пришел, но счет годам потерял. Иногда мне кажется, сынок, что ты тут всю жизнь жил. Порой я ловлю себя на том, что считаю тебя Саттоном...- Он прокашлялся и сплюнул на землю.- Вчера я одолжил у тебя пишущую машинку, Вильям. Мне, понимаешь, нужно было письмо напечатать. Это очень важное письмо, и мне не хотелось бы писать его от руки. Почерк у меня - не очень...
- Берите, когда нужно,- не выдавая волнения, ответил Эшер.- Рад, что она вам пригодилась.
- А ты сам что-то ничего не печатаешь последнее время, а, Вильям?
- А-а...- махнул рукой Саттон.- Бросил. Ничего не выходит. У меня были кое-какие наброски, да я их потерял. Думал, может так вспомню, да, видно, ничего не получится. И пробовать нечего.
Голос Джона Генри был добр и мягок.
- У тебя неприятности, Вильям? Беда какая?
- Да нет, не то чтобы неприятности...
- Может, помочь чем надо?
- Нет-нет, что вы!
- Если будет что нужно, ты скажи, не стесняйся, - искренне произнес старик.- Чем смогу - помогу.
- Знаете... Может настать такой день, что мне нужно будет уйти. Может быть, совсем неожиданно. Если так случится, мне бы хотелось, чтобы вы забыли обо мне, вообще не вспоминали, что я здесь был.
- Ты правда этого хочешь, сынок?
- Да. Правда.
- Как же мы тебя забудем, Вильям? Как и могу тебе обещать такое? Это просто... я не знаю... Но... если ты хочешь, мы не будем о тебе говорить. Если кто-то придет вдруг и спросит, мы никому про тебя не скажем. Так, Вильям?
- Да,- ответил Саттон.- Если вы не против, пусть будет так.
Они еще немного помолчали, глядя друг на друга в темноте, потом старик повернулся и пошел к дому, а Саттон уселся на перекладину и стал смотреть на реку, где в сказочном зеркале несбыточного горели волшебные огни...
Десять лет прошло, думал Саттон. Вот уж и письмо написано. Десять лет, условия соблюдены, теперь прошлое может обойтись и без меня. Ведь я оставался здесь только для того, чтобы Джон Генри Саттон написал письмо и чтобы через шесть тысяч лет я нашел его в чемодане, прочитал на безымянном астероиде, который достался мне в качестве трофея после победы на дуэли в заведении под названием №Дом Зага¤.
А №Дом Зага¤, усмехнулся Саттон, будет во-он там, на том берегу реки, далеко на равнине... А вон там, на холмах, подальше к северу, будет стоять Североамериканский Университет... А у слияния Висконсина и Миссисипи - вилла Адамса... А из прерий Айовы будут стартовать к звездам огромные корабли...
Там, в №Доме Зага¤, за рекой, шесть тысяч лет спустя, я встречу маленькую девочку в измятом фартучке... Как в книжке. Мальчик в шапочке с пером и девочка в кружевном фартучке... Мальчик - босиком, а девочка смущенно комкает фартучек и говорит, что ее зовут...
Он прижался щекой к столбу изгороди.
- Ева,- прошептал он.- Где ты?
...Волосы у нее медно-рыжие, а глаза... какого цвета глаза?
№Я за тобой наблюдала двадцать лет¤, - сказала она, а он подумал, что это шутка, и поцеловал ее... Он не поверил словам, но поверил взгляду, губам, объятиям... Где-то она теперь? Наверное, думает о нем, как и он о ней сейчас. А вдруг, если постарается, он сможет мысленно добраться до нее, сможет пронести свою тоску через бездны пространства и времени, даст ей знать, что помнит о ней и очень хочет вернуться!
В душе он понимал, как безнадежны его мечты...
Конечно, он уже не вернется. Хорошо, если Ева или Геркаймер, или еще кто-то доберутся до него... Если доберутся...
Десять лет... Они, наверное, забыли про меня, отчаялись найти... А может, нашли, но не могут сюда пробраться? А вдруг все это подстроено специально? Но зачем?
Порой ему казалось, что за ним следят. Он чувствовал иногда, как легкий холодок пробегал между лопатками... А был случай, когда однажды поздно вечером он ходил по лесу в поисках потерявшегося теленка, а кто-то шмыгнул от него в кусты...
Саттон спрыгнул с изгороди и пошел через открытый ток. Из амбара пахло свежеобмолоченным зерном, в курятнике попискивали цыплята.
На какое-то мгновение сознание Саттона соединилось с сознанием проснувшегося цыпленка...
...Он почувствовал тревогу. Кто-то шел мимо, кто-то потревожил его сон. Посторонний звук означал неведомую опасность. Темнота, шаги...- опасность!
...Саттон потряс головой и заспешил прочь.
Цыплята... хрупки и ранимы, думал он. Вот корова та спокойна, мысли ее тягучи, как жвачка. Собака... Собака подвижна и дружелюбна, а кошка, невзирая ни на что, все-таки гуляет сама по себе, оставаясь существом из дикого леса...
Я знаю их всех. Я был каждым из них. Не все они, по правде говоря, мне симпатичны. Крыса, к примеру, или жаба... Скунс и тот приятнее. Неплохо бы спрятаться в шкуре скунса...
Что это - любопытство? Скорее всего. Вечное желание человека сунуть нос во все, что его окружает, на чем висит табличка типа: №Вход воспрещен¤, №Осторожно злая собака¤, №Личная собственность¤, №Просьба не беспокоить¤... Но для меня это практика, хорошая практика, познание второго №я¤, попытка испытать все оттенки разумных и эмоциональных проявлений чужой жизни.
Но была граница, которую он не переходил. То ли вследствие врожденной деликатности, то ли из-за боязни, что будет неправильно понят. Что его больше сдерживало, он и сам до конца не понимал.
...Дорога вилась белой змейкой вдоль гряды холмов. Саттон шел медленно, не торопясь. Земля вокруг была черная, а тропинка белая. Звезды мягко и нежно горели на темном небе.
Зимой они светят по-другому, залюбовался Саттон. В этом древнем уголке тишина и покой, сюда не доносится грохот двадцатого столетия...
Из таких краев выйдут крепкие парни, которые, несколько поколений спустя, поведут корабли к звездам.
Здесь, на тихих окраинах Земли, закаляется надежность и мужество...
Десять лет... Негласный договор с прошлым выполнен. Я могу уйти - куда угодно и когда угодно.
Но идти некуда.
А ведь я не прочь и остаться, сказал себе Саттон. Здесь так красиво!
- Джонни!- позвал он.- Джонни, дружок, что же нам делать?
- Все хорошо, Эш,- ответил Джонни.- Все хорошо. Тебе нужны были эти десять лет.
- Ты был со мной, Джонни?
- Я - это ты, Эш. Я пришел, когда ты родился. И буду с тобой, пока ты не умрешь.
- А потом?
- Потом я тебе не буду нужен, Эш. Я уйду к кому-нибудь другому. Ведь никто не должен быть одинок.
- Никто не должен быть одинок,- повторил Саттон как заклинание...
Он действительно не был одинок.
Кто-то догонял его; кто это был и откуда взялся, Саттон не знал.
- Отличный вечер,- сказал человек.- Часто вы так гуляете?
- Почти каждый день,- беспечно ответил Саттон, а разум подсказывал: №Осторожно! Осторожно!¤
- Тут так спокойно,- сказал незнакомец. - Так тихо и безлюдно. Самое место для размышлений. Много чего, наверное, передумаешь, пока гуляешь вот так, совсем один...
Саттон не ответил.
Они шагали рядом.
- У вас было много времени на раздумье, Саттон, - прервал молчание незнакомец. - Целых десять лет.
- Вы следили за мной...
- Следили. И мы, и автоматы... Мы знали каждый ваш шаг.
- Десять лет назад,- сказал Саттон,- вы подослали двоих... Они пытались меня подкупить.
- Кстати,- заинтересовался незнакомец, - что с ними такое случилось?
- Простой вопрос, и ответ простой. Я их убил.
- Но у них было к вам выгодное предложение.
- Да. Они предлагали мне целую планету.
- Я еще тогда говорил, что это вас не устроит! Самому Тревору говорил!
- Надо понимать, что теперь у вас имеется более выгодное предложение. Цена подскочила?
